Зажигая звезды

Папа, во что ты меня втянул?

— Кеннет, — заканчиваю я.

— А, да. Мы с вашим отцом достаточно близко общались в прошлом. Вы управляете компанией на данный момент?

Как будто сейчас время для светской беседы. Владельцы компаний-конкурентов смотрят на нас, и для полного наслаждения им не хватает только попкорна.

— Да. Но вопрос не в этом. Господа, а вас не волнует причина, по которой мы здесь собрались? Или может у вас есть другие основания для присутствия? — обращаюсь я к нашим зрителям.

Папа определенно останется мной недоволен из-за вольностей, которые я себе позволяю, но у меня нет ни времени, ни желания слушать завуалированные обсуждения отмывания денег. А тем более участвовать в этом.

— Моя дочь, — начинает один из них. Мужчина почтенного возраста, возможно чуть старше моего отца, смотрит на меня свысока. Он пытается выбить меня из равновесия. Удачи.

— Ваша дочь? — прерываю я его, приподнимая брови. — Не знал, что мы тут делимся родословной.

— Моя дочь, — не сдается он, — лучшая студентка, и мне бы хотелось, чтобы она была лицом благотворительного вечера. — Он нервно бросает взгляд на директора. — С моей стороны я полностью спонсирую мероприятие и…

— Все еще не понимаю, как это относится к тендеру на реконструкцию. Куда будут направлены средства, и как ваша дочь, она же лучшая студентка, которая по какой-то причине не может стать ведущим лицом самостоятельно, относится, черт возьми, к делу? — Я бросаю ручку на стол, она откатывается прямо к рукам мистера Тейлора.

Макс встревоженно смотрит на меня, чувствуя, что мои нервы на пределе.

— Мистер Кеннет, — начинает Тейлор, — на данный момент у нас есть две претендентки на главную роль. Это место открывает большие горизонты для выпускников. Как насчет того, чтобы мы разделили между вами два аспекта: вы получаете тендер, мистер Майерс — благотворительный вечер. Каждый из вас оказывается в выигрыше. — Его выражение лица транслирует полнейшее удовлетворение, словно он выяснил, почему в космосе появляются черные дыры.

— Нет.

Мне плевать, что это один из важнейших тендеров в этом году. Я не собираюсь участвовать в их черной схеме только потому, что это придаст еще более значимое имя нашей компании. Не так часто выпадает шанс заполучить реконструкцию исторического здания, и обычно мы держимся за такие объекты обеими руками, пока не сотрем их в кровь. Сегодня же у меня какое-то дурное предчувствие.

— Будем честны, мистер Кеннет, ваша компания лучшая на рынке…

— Я знаю, именно поэтому вы не смотрели наш проект?

— Мы знакомы с вашим отцом долгие годы. Однажды я оказал ему услугу, и надеюсь, что теперь вы оплатите тем же.

О чем он говорит? И почему я слышу об этом впервые? Боже, папа сведет меня с ума, прежде чем решит полностью отойти от дел компании.

— Я не знаю, о какой услуге вы говорите. Мы будем участвовать в конкурсе на тендер при условии совместного финансирования благотворительного вечера со всеми присутствующими здесь компаниями. Выборе четкого и кристально ясного объекта, на который будут направлены средства. И честного отбора студентов, которые будут в этом участвовать.

Я знаю, с каким трудом достается место в этом заведении. Люди убивают годы, чтобы показать себя. Мне противно участвовать в том, чтобы кому-то достались все лавры только потому, что он в более выгодном положении.

Директор откидывается на сиденье, на его лице мелькает поражение. В кабинете царит тишина, пока колесики в его голове начинают свое движение. Он знает, на какие риски идет. Как минимум они были слишком глупы, чтобы обсуждать свои «договоренности» при мне. Как максимум он знает, что не найдет компании профессиональнее нашей.

— Мистер Майерс. — Наконец-то затяжное молчание прерывается. — К сожалению, не смотря на нашу договоренность… — Директор откашливается, ему явно неловко давать задний ход. — Я вынужден согласиться с мистером Кеннетом. Их компания намного опытнее, совет директоров ни за что не простит мне, если они снимут свою заявку на тендер. Что касается благотворительного вечера, то на данный момент главная роль в произведении все еще не занята, выбор будет сделан нашим балетмейстером. Я не имею права в это вмешиваться. Он наблюдал за своими студентами шесть лет, поэтому будет правильнее, если решение примет он.

Раздраженные пыхтения Майерса отражаются от стен кабинета.

— Но…

Директор прерывает его жестом руки. Я мысленно хлопаю себя по плечу, потому что знаю, что мяч на моей стороне.

— Мистер Кеннет, есть ли у вас предложения по поводу объекта, на который будут направлены средства?

— Если у меня есть время, то я подумаю об этом и сообщу вам варианты.

— Да, время еще есть.

— Отлично. На этом все? Передайте всю необходимую документацию моему адвокату.

Я встаю, встряхивая и застегивая пиджак. Это место давит на меня, и желание убраться отсюда перечеркивает все манеры.

— Постойте, я бы хотел провести вас в концертный зал, чтобы вы могли взглянуть на сердце нашей академии. Мне кажется, это важно для того, чтобы понимать энергетику объекта, который скорее всего будет вашим. — Он одаривает меня ослепительной улыбкой своих явно ненатуральных зубов, которые он никак не мог сделать на свою зарплату.

— Ведите, — отвечаю я, бросая на Макса взгляд «разберись со всем остальным дерьмом».

Я, директор, представители других компаний и мистер «моя дочь лучшая студентка» поднимаемся по огромной лестнице, которой однозначно требуется реконструкция. Это здание просто в ужасном состоянии, хотя видно, что когда-то оно представляло собой красивое произведение архитектуры и искусства в целом. Я провожу рукой по потрескавшейся штукатурке, которая уже не скрывает каменные блоки. Затем мои пальцы касаются местами облупленной мозаики и меня бьет током. Вау, видимо человек-ослепительная-улыбка не шутил про энергетику. Я действительно чувствую, как что-то внутри меня меняется. Странные ощущения, названия которым мне не удается подобрать, скользят по позвоночнику чем ближе мы приближаемся к залу.

Двери распахиваются, открывая вид на один из красивейших концертных залов, которые я видел. Нет, это полноценный зрительный зал театра. Мы стоим в ложе прямо по центру, которая дает полный обзор на сцену. Несмотря на то, что зал тоже в плачевном состоянии, это не уменьшает его красоты. Я вижу, что на сцену выходит группа, и сразу замечаю своего друга — это вызывает улыбку на моем лице. Он не знает, что я здесь, поэтому очень удивится, когда мы встретимся внизу. Лиам как всегда вышагивает своей гордой походкой, разговаривая с тремя девушками.

Гребаный Гастон.

Девушка с ярко рыжими волосами рядом с ним привлекает мое внимание, потому что такое яркое пятно просто невозможно не заметить. Они стоят ко мне спиной посреди сцены, разговаривая с кем-то до тех пор, пока преподаватель не появляется в зале.

— Давайте начнем, — хлопает в ладоши он. Звук его голоса и хлопка разносится со скоростью света, отражаясь от каждой стены зала.

— Великолепная акустика.

Я поворачиваюсь к своей компании, облокотившись на ограждение ложи. Эти двое даже не обращают на меня внимание, продолжая выяснять что-то между собой.

— Наверное, я пойду. Вам есть, что обсудить. — произношу я, направляясь к дверям.

— Мистер Кеннет, постойте, — окликает меня директор, его речь заглушается голосом преподавателя снизу, когда он, видимо, проводит перекличку.

— Аннабель Андерсон.

Ее имя эхом отскакивает от стен, как мяч для пинг-понга.

Я резко разворачиваюсь, словно это меня позвали.

Этого не может быть. Это не она.

Все эти мысли крутятся в моей голове, когда я отталкиваю с пути своих компаньонов, чтобы пробраться к краю ложи. Из-за спины Лиама выходит девушка. Невысокий рост. Темные волосы.

Это не она. Это не она.

Я не вижу лица, потому что ее голова опущена. Мне открывается вид на фигуру, когда она встает под софит. Ключицы — первое, за что цепляется мой взгляд. Я знаю их изгиб лучше, чем дорогу домой. Ощущение ее кожи до сих пор живет на моих пальцах.

Агрегатное состояние крови в организме резко начинает меняться. Тело каменеет. В груди становится тесно, и я потираю область сердца, артерия которого готова разорваться от перенапряжения. Паника протаптывает тропинки внутри меня.

Девушка поднимает голову, и я вижу лицо, которое последние шесть лет приходило ко мне лишь во снах.

Бель.

Фундамент трескается. В моих глаза появляется неземной, почти сверхъестественный блеск, схожий с искрами, когда ее взгляд находит меня.