Зажигая звезды

Глава 14

Аннабель

Леви ждет меня у выхода из школы, когда я подхожу к нему после того, как переоделась. Скажу честно, удалось мне это с трудом, потому что все мое тело трясет, как листья деревьев на ветру.

— Мы можем идти. — Я касаюсь его плеча, подходя со спины. Он разворачивается, оценивая меня взглядом.

— Хорошо. На улице сильный дождь. Стой тут, а я подъеду как можно ближе ко входу и напишу тебе сообщение, чтобы ты выходила. Телефон с тобой или написать на мой?

— Они оба со мной.

После этих слов Леви начинает снимать с себя куртку. Что?

— Накинь на голову, когда побежишь до машины, — инструктирует он.

— Но…

— Боже, Бель, выкинь слово «но» из своего лексикона и просто сделай это. — Он раздраженно закатывает глаза.

— Н… — Мне приходится прикусить язык, чтобы не сказать свое любимое «но». — Ты весь промокнешь. — Я смотрю на него, нахмурив брови.

— Думаю, у меня получится с этим справиться. Я не растаю, но можешь называть меня «Сахарок».

Подмигнув, он разворачивается и выходит на улицу, пока я тихо хихикаю над его словами.

Подойдя к окну, вижу, что на улице развернулась полномасштабная природная катастрофа. Как еще объяснить то, что прямо сейчас за окном посыпался град размером с мяч для гольфа? Наверное, даже природа предчувствует, что сегодня вечером у нас дома произойдет настоящий Армагеддон.

Я уверена в том, что папа обязательно узнает о моем прогуле. И дело даже не в маме, которая работает в школе. Она бы не стала рассказывать ему. Папа умеет читать меня как открытую книгу и держать мою жизнь в своих руках. Это лишь вопрос времени, когда правда всплывет на поверхность. Надеюсь, прежде чем я переступлю порог своего дома, мне удастся сохраниться, как в компьютерной игре.

Звуковой сигнал телефона оповещает меня о новом сообщении:

Выходи и береги голову. Ты разгневала Бога, и теперь он кидается камнями.

Я смеюсь, прикрыв ладонью рот. Убрав телефон обратно в сумку, накидываю куртку Леви на голову и выбегаю на улицу. Машина действительно стоит достаточно близко ко входу, но, несмотря на незначительное расстояние, мне удается промокнуть. Страшно подумать, в каком состоянии находится Леви.

Быстро открыв дверь, я запрыгиваю внутрь и сбрасываю мокрую куртку с головы, убирая ее на заднее сиденье. Вода стекает с меня, образуя небольшие лужицы на кожаном сиденье стоимостью, наверное, с крыло самолета. Взглянув на Леви, я вижу, что он весь мокрый. Абсолютно весь — на нем нет ни единого сухого места. Мокрая рубашка прилегает к его телу, очерчивая мышцы груди и пресса. Зачесанные назад волосы распределены на проборы пальцами руки. На лице остались маленькие бисеринки воды, которые так и хочется смахнуть прикосновением ладони. Он смотрит на меня взглядом, от которого кожа нагревается, и, наверное, моментально высыхает.

Черт, в этой машине однозначно повышенная влажность. И я не уверена, что из-за дождя. Мне приходится мысленно ударить себя по щеке, чтобы привести в чувства.

— Кхм… Думаю, можно ехать, — бормочу я, отводя от него взгляд.

— Да. Пристегнись. — Леви поворачивается лицом к дороге и, как только раздается щелчок ремня безопасности, трогается с места.

— Почему на твой телефон еще ни разу никто не позвонил и не прислал какое-нибудь сообщение? — Я задаю вопрос, который интересовал меня с того момента, как Леви покинул мою комнату.

— А кто мне должен звонить? — отвечает он вопросом на вопрос.

— Отец, друзья, девушки… — Я произношу последнее слово почти про себя, потому что понимаю, как глупо это звучит. Меня не должно волновать, кто ему обычно звонит. — Черт, да кто угодно: бабушка, надоедливые родственники или тупая реклама стоматологии. — Вскинув руку, я ударяю ей по бедру.

Леви смотрит на меня загадочным взглядом, а потом тихо смеется.

— Отца я предупредил, а остальные, видимо, во мне не нуждаются. Единственная девушка в моем телефоне это ты, — он делает интригующую паузу, — и моя бабушка.

Леви растягивает губы в хитрой улыбке и, не отвлекаясь от дороги, бросает на меня быстрый взгляд.

Приятное чувство разливается в моей груди, но причины такой реакции я пока что не понимаю. Это из-за того, что я единственная? Или потому что меня достаточно и другие не нужны? Неужели он из тех парней, которые заводят инстаграм, не публикуют туда ни одной фотографии и при этом подписаны только на тебя?

— Все, не отвлекай меня от дороги. Видишь, какая ужасная погода, — произносит Леви, крепко сжимая руль.

— Хорошо. Не переживай, это всего лишь дождь.

— Это не всего лишь дождь… — выдыхает он.

Мы едем в тишине — постепенно мои веки начинают тяжелеть, а тело расслабляться даже несмотря на то, что меня все еще знобит и моя одежда наполовину мокрая.

Я чувствую, как крепкие руки притягивают меня к себе. Ощущаю свежий воздух и слышу шум деревьев, а затем — резкий хлопок двери и тишина. Резко распахнув глаза, напрягаюсь всем телом оттого, что не чувствую опоры под ногами. Да и вообще я нахожусь не в вертикальном положении. Мой взгляд упирается в чью-то грудь. Не в чью-то, а в его.

— Черт, прости. Я тебя разбудил, — шепчет Леви, и я поднимаю свой взгляд к его лицу. Там, где мы находимся — полумрак, но даже при таком освещении мне удается разглядеть черты его лица, густые нахмуренные брови, пухлые губы и яркий блеск голубых глаз. Я тянусь рукой к его лбу и разглаживаю складку на переносице.

— Не хмурься, все нормально. Ты можешь меня отпустить.

Он смотрит на меня еще пару мгновений, после чего аккуратно ставит на ноги. На секунду у меня в глаза темнеет, но я быстро прихожу в себя и опираюсь на стену рядом.

— Тебе нужно прилечь. Пойдем со мной. — Леви проходит мимо меня вглубь… дома? Или где мы вообще находимся?

— Где мы? — спрашиваю я, следуя за ним.

— У меня дома, — отвечает он, не поворачиваясь.

Мои ноги резко прирастают к полу, и мне приходится переварить полученную информацию. Леви тоже останавливается, после чего поворачивается и смотрит на меня.

— Ну же, Бель, я не брошу тебя в темницу, — ухмыляется он.

Что ж, ладно… Это странно, но я могу с этим справиться. Так ведь? Мы следуем дальше по коридору, увешанному различными картинами, которые однозначно являются произведениями искусства. Проходим мимо кухни темно-бирюзового цвета, являющейся мечтой любой отчаянной домохозяйки, и столовой размером с весь первый этаж моего дома. Интерьер очень красивый, пропитанный уютом. Я уверена, что при освещении все выглядит еще лучше.

— А у тебя тут есть танцующие чашки, говорящие канделябры или что-то типа того? — спрашиваю я, пытаясь сохранить серьезный тон.

— Что-то типа того. — Из него вырывается смешок. — У меня здесь есть гардероб с сухой одеждой, но учти: он не будет с тобой разговаривать.

Я смеюсь — мне нравится, что мы на одной волне. Некоторые вещи не нужно объяснять или произносить вслух рядом с определенными людьми. Ты знаешь, что они могут понять тебя по интонации или взгляду. Вы на одинаковом эмоциональном уровне вовлечены в процесс, словно образуете какой-то чувственный канал связи, номер которого знают только двое.

Мы поднимаемся по широкой мраморной лестнице и снова выходим в длинный коридор. Боже, сколько времени занимает наше путешествие? Раньше я видела этот дом снаружи, и он казался большим, но внутри он просто огромен. Леви останавливается около двери в конце коридора и, не поворачиваясь ко мне, говорит:

— Можешь считать себя особенной, потому что сюда не всегда позволено входить даже моему отцу.

После этих слов он открывает дверь и проходит внутрь. Я следую за ним и… Вау.

Два огромных окна выходят на сад. Вся комната в бежево-коричневых цветах разных оттенков, от светлых к темным. Вдоль окон расположен большой письменный стол, тянущийся от одной стены к другой. Подойдя ближе, я вижу в нем вставки из голубого стекла, напоминающие расщелины в каньоне. На столе расположен компьютер с широким экраном и большой… Не знаю, как это называется, но похоже на мольберт. Только с множеством листов и менее низкой подставкой. Сверху на него прикреплена лампа, а снизу расположен лоток, в котором лежит множество карандашей, ручек и линеек.

— Что это? — спрашиваю я, не отводя глаз от неизвестного мне предмета.

— Кульман, — отвечает Леви позади меня. — Это чертежный инструмент.

Подходя ближе, он включает над ним лампу, и я вижу тонкие линии чертежа на одной половине бумаги и множество расчетов на другой. Немного наклоняюсь и пытаюсь рассмотреть, что на нем изображено. Множество полукруглых ярусов, разделенных между собой проходами, расположены снизу вверх и уходят под купол, изображенный в виде полусферы. Я еще раз пробегаю глазами по всему чертежу… Все это так знакомо, но никак не могу понять, что это может быть. У нижнего яруса вижу объемную фигуру в виде куба, который переходит в более широкий параллелепипед, разделенный разными цветами на отрезки.

— О Боже, это…

— Театр, — заканчивает за меня Леви.

У меня перехватывает дыхание, и я хватаюсь рукой за грудь. Мои глаза мечутся между его лицом и чертежом. Как могло случится такое, что то, о чем я мечтаю, хочет создавать знакомый мне с самого детства человек.

— Леви, это великолепно, — шепчу я, снова разворачиваясь к чертежу. Когда я узнала, что это такое, мне открылось множество других до боли знакомых деталей.

Леви встает позади меня и берет мою ладонь в свою руку. Моя спина прилегает к его груди. Он немного наклоняется, касаясь губами моего уха. Вокруг нас нарастает напряжение, сгущая воздух и превращая его в чистый, но такой приятный яд. Мои плечи поднимаются и опускаются с каждым вздохом все быстрее и быстрее. Леви подносит мою ладонь к чертежу, начиная вести ей по нему.

— Сцена, — шепчет он на ухо и проводит костяшками другой руки по краю моей скулы. — Авансцена. — Ведет дальше моим пальцем по бумаге и опускает свои прикосновения вниз по моей шее. — Арьерсцена. — Мы перемещаемся дальше по чертежу, и он очерчивает ключицу. Мое тело дрожит, и я поджимаю пальцы ног. — Партер, бенуар, бельэтаж. — Его рука опускается вниз по моей груди и ребрам. — Ложа. — Он берет другую руку в свою, рисуя на ладони звезду, и переплетает наши пальцы.

Я откидываю свою голову к нему на плечо, пытаясь поймать взгляд Леви, и прижимаюсь плотнее к его телу не в силах сопротивляться желанию. Мне хочется буквально слиться с ним воедино, лишь бы унять зуд и покалывание, распространяющиеся по моей коже. Я чувствую, как его возбуждение упирается мне в поясницу, и на каком-то неосознанном уровне прижимаюсь еще сильнее, немного приподнимаясь вверх.

В животе оседает тепло, и мои веки трепещут. Леви резко вдыхает, стиснув зубы, и смотрит на меня. Его зрачки расширяются словно в ускоренной съемке.

— Поцелуй меня, — выдыхаю я прежде, чем успеваю подумать.

— Как друга? — спрашивает он, не отрывая от меня взгляда.

— Да. — Я закрываю глаза.

Он приближает свое лицо к моему, проводя губами от виска до щеки, после чего возвращается обратно и целует в лоб.

— Когда передумаешь быть моим другом, попроси еще раз.