Художник моего тела

ГЛАВА ВТОРАЯ

Олин

– Наши дни –

― Привет? ― Мой голос эхом прозвучал в большом промышленном помещении, пока я нерешительно шла в красных туфлях по обнаженному, забрызганному краской бетону. ― Есть здесь кто-нибудь?

Два часа дня.

Я пришла на собеседование вовремя, но казалось, что была единственной.

Склад номер двадцать пять зевнул в приветствии. Красочное граффити на внешней стороне из красного кирпича, массивная роликовая дверь с ржавыми цепями и искусно расписанная табличка с названием «Совершенная ложь».

Я определенно была в нужном месте.

Среда, два часа дня.

Подтверждение по электронной почте совпадало с календарем.

Так... где был художник по телу, который должен был проводить мое собеседование? Где были другие кандидаты? Я прошла через небольшой проход рядом с большой роликовой дверью, не могла же перепутать вход?

Пары краски плавали в воздухе вместе с парафиновыми парами. Скипидар, масло, акрил и папирус ― все это добавлено в рецепт.

Мои пальцы чесались проверить телефон в сороковой раз. Чтобы трижды, четырежды перепроверить адрес.

Стоп.

Договор был на сегодня.

С высоко поднятым подбородком и бешено колотящимся сердцем я решительно зашагала вперед на своих красных цокающих каблуках. Мое приемлемое для собеседования черное платье нежно скользило по моей коже, когда я поправила свою маленькую сумку с резюме на плече.

― Ау? Я здесь на двухчасовую встречу с…

Услышав мужской стон, сопровождаемый проклятием, я повернула голову к мрачным теням в углу. Послышалось шарканье, что-то металлическое звякнуло о бетон, еще одно ругательство в гневе. Мурашки пробежали по моим рукам.

― Эм, привет? Я... э, пришла на собеседование? ― Я осторожно шагнула на шум.

Еще одно проклятие, за которым последовал громкий удар.

― Я услышал тебя с первого раза. ― Из темноты появился человек.

Мужчина с лохматыми темными волосами, слегка заметной щетиной на лице и глазами такого темного зеленого цвета, что их почти не было видно, но на самом деле были хорошо отточенным оружием.

Мужчина, у которого по виску текла кровь, хромал и держался за плечо так, словно его нужно было вправить.

— Извините, я не знала, что... ― Я сглотнула, когда в памяти всплыло что-то о чем-то очень далеком.

Нет.

Этого не может быть...

Узнавание ударило в меня так же сильно, как и в него.

Я споткнулась под тяжестью осознания.

Просто невероятно.

― Гил? О, боже мой. Гил!

Он стал старше. Темнее. Более великолепным, чем когда-либо. Я боролась с каждым своим инстинктом, чтобы не кинуться к нему.

Я изо всех сил старалась не схватить его, не поцеловать, не встряхнуть, не дать пощечину.

Порыв ветра пронесся по складу, как будто проснулись ветра судьбы, почувствовавшие остатки того, что связывало нас вместе когда-то, и радостно захлопали в ладоши, говоря: «Да, это будет весело. Давайте-ка снова соединим этих двоих».

― Олин? Блядь... это ты. ― Его взгляд прошелся по мне так же жадно, как мой по нему.

Время словно остановилось. Перевернулось вспять. Это отбросило нас назад в прошлое, когда этот мальчик держал мое сердце, а я захватила его. И мы знали, что всегда будем вместе.

Вместе.

Но нас больше нет.

Я с трудом поплелась к нему, отчаянно желая быть ближе, несмотря на все еще такую сильную боль.

― Я не могу в это поверить. Что ты здесь делаешь?

― Что я здесь делаю? Что здесь делаешь ты? ― Он споткнулся, делая шаг в моем направлении. Лицо мужчины было покрыто морщинами, которых не было в его юности, а тело ― сплошные мускулы, таящие угрозу. Так же быстро, как направился ко мне, он остановился, словно его дернули за веревку. Его лицо вытянулось. Шок при виде меня превратился в равнодушие.

Я не понимала, как он мог так сильно измениться за несколько коротких секунд.

Мурашки побежали по коже, когда холод, словно плащ, окутал мои плечи.

― Я вернулась в Бирмингем два года назад. Я... — Я замолчала не в силах поделиться секретами, которые скрывались за этим заявлением.

Гил закрыл глаза, отгораживаясь от меня, как будто боролся с чем-то глубоко внутри себя. Он намеренно сделал шаг назад, задрав подбородок, а холодность превратилось в лед.

Тишина, которая преследовала нас в нашем недолгом романе, вернулась, густая и тяжелая.

Мою спину начало покалывать. Во рту пересохло.

Слишком большая дистанция существовала между нами, и она только увеличивалась от воспоминаний о том, как все закончилось, почему мы теперь чужие и как много горя осталось позади.

Вместе с тишиной появились тени, ползущие по лицу Гила, скрывающие любые оставшиеся признаки его шока и благодарности при виде меня. Удар за ударом сердца он прятал все признаки того, что мой визит был желанным.

Я боролась с собой, не зная, что сказать.

В его взгляде больше не было счастья, только болезненная пустота и подозрение.

― Как ты меня нашла? ― Гил не дал мне возможности ответить. ― Ты не можешь быть здесь, Олин. Тебе нужно уйти. Я не хочу, чтобы ты находилась рядом со мной.

Что?

Ледяной водопад хлынул вниз по моему позвоночнику.

― Я... о чем ты говоришь?

― Я же только что сказал. Тебе нужно уйти. Просто повернись и выйди тем же путем, что и вошла. ― Он прищурил свои глаза, готовый наорать на меня, запугать и отнять не только мой шанс на работу, но и разрушить любую надежду на завершение прошлого. ― Тебе здесь не рады.

Его слова были как кинжалы, но голос дрожал от ужаса. У меня екнуло сердце.

― Что ты имеешь в виду?

― Ты глухая? ― Гил покачал головой, его тело вибрировало от гнева, такого жестокого и внезапно появившегося, что это казалось наигранным. ― Какого черта ты здесь делаешь, а? С чего ты взяла, что я захочу тебя здесь видеть? ― Его взгляд скользнул за мою спину, остановившись на двери, как будто что-то злое вошло прямо через нее. ― Черт возьми, у меня нет на это времени.

― Время для чего?

― Тебя!

Я отшатнулась назад как раз в тот момент, когда он начал заваливаться в сторону, вздрогнув и вдохнув сквозь стиснутые зубы.

― Блядь.

― Гил! ― Мое беспокойство пересилило эмоциональную агонию. Я подлетела к нему, следуя старым привычкам заботиться о нем, защищать его, готовая быть всем, что ему нужно, потому что так всегда было между нами.

Партнеры.

Клятва, что мы всегда, всегда будем заботиться друг о друге.

― Ты в порядке? ― Мне удалось дотронуться до его плеча всего один раз. Одно касание, прежде чем он отшатнулся, как будто я причинила ему боль больше, чем кто-либо другой. Гил проглотил стон, зажмурился, задрожал от боли, которая, как я знала, не имела никакого отношения к его физическим травмам, но все это было связано с нами.

Мы.

Нас больше нет.

Помнишь?

― Не прикасайся ко мне, ― прорычал он.

― Но ты ранен.

― Я в порядке.

― Это не так. Позволь мне помочь…

― Блядь, Олин. ― Он наклонил голову, не в силах смотреть на меня. Не в силах бороться с тягой, которая все еще гудела между нами. ― Мне нужно, чтобы ты ушла. Я не могу... Я не могу этого сделать.

Мое сердце рухнуло на пол.

Он казался измученным.

Боже.

И сконфуженным.

― Скажи мне, кто сделал это с тобой.

Он холодно рассмеялся.

― Нет ничего такого, чего бы я не заслуживал.

Я снова потянулась к нему, мои пальцы покалывало от желания прикоснуться.

― Гил...

― Остановись. Просто... черт! ― Гил зарычал от ярости и попятился. Его густые ресницы обрамляли глаза, в глубине которых плескалась невыносимая боль. Синяя полоска краски смешалась с красной кровью на его щеке.

Выпрямив спину, спрятав любой затянувшийся признак слабости или исторической привязанности и скользнув раздраженным взглядом по помещению, Гил натянул маску равнодушия на лицо.

― Я не знаю, почему ты здесь, но тебе нужно идти. Не хочу, чтобы ты была здесь. Я вежливо попросил тебя уйти. ― Его тело напряглось, готовясь к жестокости. ― А вот и эта чертова дверь. Используй ее.

Гил всегда был загадкой. Одиночка в школе. Милый со мной. Пугающий меня.

Как бы он ни обращался со мной, я всегда ухаживала за его ранами.

Сегодняшний день ничем не отличался.

Расправив плечи, я сказала:

― Я не могу оставить тебя в таком состоянии.

― У тебя нет выбора. ― Наши взгляды встретились и переплелись.

Всего один взгляд, и все заслоны и стены, которые я построила вокруг себя, рухнули.

― Гил, я... где ты был? Я столько раз задавалась этим вопросом…

― Не надо. ― Он отвел взгляд, борясь с тем, что между нами возникала такая близость. Ощущение возвращения домой. Связь, которая отказывалась разрываться, сколько бы времени ни прошло.

― Я просто хочу понять. ― Я подошла ближе.

Он попятился, сумев подавить свои эмоции и уставившись на меня с тяжелым отвращением и неприязнью.

Ветер, ворвавшийся внутрь без приглашения, закружился вокруг моих ног и задрал юбку, словно ледяными пальцами. Я вздрогнула, отчасти от сквозняка, отчасти от мороза, который теперь исходил от него.

― Уходи. ― Он оскалил зубы. ― Сейчас же.

― Но... Я пришла на собеседование.

― Собеседование? ― Его брови взлетели вверх. ― Ты думаешь, я проведу с тобой собеседование? ― Смех был злым. Вынужденным и хрупким, жестоким и бессердечным. ― Ты зря потратила время. Здесь для тебя ничего нет.

Я поморщилась. Ничего не могла с собой поделать.

Гил был здесь.

Пока он здесь, у меня был миллион причин остаться.

Мы.

Нас больше нет.

Помнишь?!

―Я... я не знала, что это ты. ― Я сглотнула. ― Вакансия. Я не знала, что ты…

― А я не знал, что это ты. В противном случае предложение о собеседовании никогда бы не последовало. В твоем электронном адресе не было записано на твое имя.

― Я знаю. Не люблю афишировать свою личную информацию. Подожди... — Я покачала головой, изо всех сил стараясь, чтобы он продолжал говорить. Чем дольше тот говорил, тем сильнее его гнев разрушался. ― Как ты стал художником по телу? Я имею в виду, что ты был великолепен в искусстве в школе, но…

― Прекрати. ― Гил поморщился, облизывая губу, из которой сочилась кровь. Небольшая ранка распухала. ― Довольно, Олин. Все кончено.

― Почему ты решил, что все кончено? ― Я не сводила глаз с его рук, не в силах встретиться с ним взглядом. ― Почему ты решил, что все кончено больше семи лет назад? ― Мой вопрос сдавливал мне горло по пути наружу. Колючий и ядовитый. И это то, что мне хотелось спросить с тех пор, как он исчез.

― Остановись. ― Он с трудом вздохнул, проглатывая извинения, ответы, возможно, даже мольбы о прощении. Любые признаки сожаления о моем разбитом сердце остались скрытыми, когда его зеленые глаза стали смертельно черными. ― Уйди. Ты и так уже слишком долго здесь. Я хочу, чтобы ты ушла, слышишь?

Я отступила назад, мои ноги повиновались этой команде.

Я всегда смотрела на Гила снизу вверх. Всегда был крайне поражена. Всегда была безнадежно одурманена.

Гил думал, что я не замечала его до того дня в коридоре, но я замечала. И была ошеломлена тем, что он сидит позади меня. Тем, как он жевал карандаш, когда решал вопросы. Тем, как его руки превращали обычное в магию.