Художник моего тела

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Олин

– Наши дни –

— Рада видеть тебя, Олин. Дома все хорошо? — спросила Шеннон, когда я села за свой стол, достала из сумки телефон и включила рабочий компьютер.

Мое дыхание было прерывистым от бега, а волосы еще влажными от очень поспешного душа, но, по крайней мере, я добралась до дома, избавилась от остатков краски, переоделась в подходящую офисную одежду и приехала в офис «Status Enterprises» с опозданием всего на двадцать минут.

Однако двадцать минут — это целая вечность, когда речь идет о новом сотруднике. Я произвела на них не самое лучшее впечатление.

— Мне очень жаль, что я опоздала. Я задержусь на двадцать минут, так что я...

— Все в порядке. — Шеннон махнула рукой, потягивая кофе из толстой кружки. — Не беспокойся об этом. У всех нас есть жизнь, которая то и дело мешает нам. Пока все хорошо, не переживай. — Она пристально посмотрела на меня. — Так... все в порядке?

Я достала из кармана пиджака батончик мюсли — мой быстрый способ позавтракать — и кивнула.

— Да, все в порядке.

— И тот сексуальный мужчина, который вытащил тебя отсюда, удовлетворен тем, что «чрезвычайная ситуация в семье» ликвидирована?

— Да. — Я открыла обертку. — Он знает и не будет больше прерывать меня на работе.

Я надеюсь.

— Отлично! — Широкая ухмылка расплылась по ее вишневым губам. Она перегнулась через стену моей кабинки и подмигнула. — Он был довольно аппетитным. Хороший улов, девочка.

Я вгрызлась в свой батончик мюсли.

— Мне очень повезло.

Или очень не повезло.

В зависимости от моего настроения.

Усмехаясь, она оттолкнулась от кабинки.

— Удачной работы. В три будет собрание сотрудников. Увидимся там.

Я помахала ей рукой и вошла в свою электронную почту. Откусывая завтрак — желая, чтобы это была большая тарелка блинов с сиропом, — я отвечала на вопросы и запросы, поступившие за ночь, и все это время голос Джастина звучал у меня в голове. «Пропала еще одна девушка».

Почему я не знала об этих убийствах?

Почему мое сердце замирало от ужаса при одном упоминании об убийце с навыками рисования на теле?

Нажав на электронную почту, я изо всех сил старалась сосредоточиться, в то время как в моем животе собиралось беспокойство.

* * *

К четырем часам дня мое терпение лопнуло.

Голос Джастина крутился у меня в голове. «Еще одно убийство. Третья девушка в этом году».

В моих мыслях пронеслись жуткие убийства красивых девушек, закамуфлированных краской. Я не знала, чувствую ли родственную связь с ними, потому что меня красили, или потому что я была влюблена в художника по телу.

В любом случае, моя инстинктивная потребность защитить Гила требовала, чтобы я узнала больше.

Гил.

У него были проблемы и сложности; он был колючим и скрывал что-то чудовищное под своим ледяным фасадом.

Но он был нежным.

Добрым.

И моим.

Моим, чтобы оберегать от новых и старых ужасов.

Пожевав нижнюю губу, я открыла новый поиск в Интернете: «Убитые разрисованные девушки в Англии».

Мои легкие сжались, когда на экране замелькали результаты поиска.

Нажав на ссылку, я вздрогнула, прочитав то, что обычно относилось к другим местам, другим графствам, другому населению.

К несчастью, вчера рано вечером в Ноттингемском лесу была найдена еще одна молодая женщина, выгуливавшая собаку. Похоже, девушка умерла от обезвоживания и голода, будучи связанной и с кляпом во рту в верхушках деревьев. Полиция прочесала местность за несколько дней до этого, благодаря анонимному сообщению, но не смогла обнаружить девушку, потому что ее кожа была покрыта краской, имитирующей ветки, к которым она была привязана. Из-за камуфляжа она была фактически невидима для правоохранительных органов и, скорее всего, видела, как они искали ее перед смертью.

Сегодня полиция подвергается критике из-за недостаточного использования собак-ищеек.

Это уже третья смерть, совершенная аналогичными методами, что наводит правоохранительные органы на мысль, что в Английском саду орудует серийный убийца. Две предыдущие девушки (Шелли Кинг (22 года) и Мойра Джонстон (27 лет)) были найдены в кустарниковом саду в поместье Уайтвик и парке Кэннон Хилл. Шелли Кинг была раскрашена под цвет подлеска, под которым она скрывалась, а Мойра Джонстон была привязана к дереву, ее кожа имела ту же текстуру и тень коры.

Обе женщины были уже мертвы, когда их обнаружили.

Полиция призывает всех, кто может что-либо знать об этих убийствах, позвонить по телефону горячей линии. Они также советуют молодым женщинам избегать ненужных поездок в одиночку до дальнейших распоряжений.

Арестов пока не было.

У меня свело живот.

Что за больной ублюдок связывал женщин, заставлял их молчать, а затем делал их невидимыми для тех, кто пытался их найти? Что за убийца оставлял своих жертв умирать от голода? Зачем тогда было убивать? Он же не получал острых ощущений от того, что лишал кого-то жизни. Он должен был ждать, чтобы прочитать об их смерти в местной газете, как и все мы.

Эти бедные девочки.

Убийства случались постоянно. Мир превратился в мрачное, жестокое место. Я слышала о других преступлениях, гораздо более страшных... но эти мертвые нарисованные девочки впились в мои кости и выскребли мозг.

В моей груди завывала вьюга.

Гил...

Сможет ли он помочь полиции найти тех, кто это сделал? Мог ли вообще их встретить? Делились ли художники по телу своими советами и хитростями? Посещали творческие семинары?

Не было никаких сомнений в том, что убийца должен быть крайне ненормальным.

Несомненно, психопат.

У него должен был быть транспорт.

Возможно, фургон, как у того парня, который пытался похитить меня?

Я превратилась в статую.

Нет...

Я не могла остановить это. Не могла обогнать поезд, в который превратился мой мозг.

Этот парень — ублюдок.

Он ранил Гила.

У этого психопата есть что-то на него.

Он не был... нормальным.

Может ли такое быть?

Если он был убийцей, значит ли это, что Гил был замешан? Что, если он был следующим? Что, если он оказался в ловушке чего-то еще более худшего, чем я предполагала?

Непрекращающийся шепот скользил и змеился. Я не могла остановить мысли о том, что, если, что, если, что, если.

Что, если Гил имеет к этому какое-то отношение?

Мое сердце прекратило биться.

В ту ночь, когда Гил был пьян, он был весь в крови и грязи.

Мурашки разбегались по моей плоти, когда я вспоминала ночь, когда я переспала с ним. Как он вливал алкоголь себе в глотку, словно убегая от чего-то. Как будто он пил чистое сожаление.

От него пахло землей и краской.

Он выглядел вне себя от ярости и отчаяния.

Мог ли он...

Остановись.

Просто прекрати это.

Он никак не замешан в этом.

Не может быть!

Ты знаешь его.

Ты знаешь его с самого детства.

Но я не могла остановить это.

Это был нож в моем боку; камешек в моем ботинке.

Это был страх, что Гил попал под власть дьявола и застрял в мучительном аду.

С зажатым в горле сердцем я схватила телефон и открыла мессенджер. Открыв диалог, который я вела с Джастином по поводу исчезновения Гила примерно в то время, когда была похищена третья девушка, я замерла.

Что, по-твоему, ты делаешь?

Ты серьезно собираешься спросить Джастина, считает ли он, что Гил причастен к этому?

Неужели я могу думать о таких ужасных вещах и просить его лучшего друга доказать, что я не права?

Гил спас меня от парня с фургоном!

Да! Следовательно, он не может быть убийцей.

Но почему он заставил меня лгать полиции...?

Я задохнулась от этой колючей, тернистой мысли.

Почему Гил не избил этого ублюдка до полусмерти?

Что тот парень имел на него в качестве шантажа?

Воздух стал разреженным и кислым. Я расстегнула несколько жемчужных застежек на своей серой блузке, обливаясь потом.

Затем снова взъерошила волосы, когда мой взгляд упал на ожидающий меня пузырек с сообщением. С моих прядей сорвалась капелька серебристой краски и упала на стол.

Если я не спрошу, то сойду с ума.

Олин Мосс: Те убитые девушки, о которых ты говорил сегодня утром... как ты думаешь... и это безумие, но может ли быть так, что Гил может быть причастен к... тому, что происходит? Я не знаю, о чем я спрашиваю... но как ты думаешь, он в беде?

Я зажмурила глаза и нажала «отправить», не в силах вдохнуть.

Прошло тридцать секунд, прежде чем его ответ высветился на моем экране.

Джастин Миллер: Вау. Я знаю, что прошло много времени с тех пор, как ты видела этого парня, но серьезно?

Олин Мосс: Я знаю. Я ненавижу себя за то, что вообще спрашиваю. Я просто волнуюсь за него. Он что-то скрывает, Джастин. Что-то важное.

Джастин Миллер: Он не убийца. Неважно, что он скрывает.

Я хотела оставить все как есть. Я верила Джастину. Я доверяла Гилу. В глубине души я знала, что он не способен причинить кому-то боль.

Но...

Но!

Олин Мосс: Девочки были разрисованы. Он пропал примерно в то же время, когда была похищена последняя девушка.

Джастин Миллер: Он сказал, что у него семейные дела. Ты же знаешь, каким придурком был его отец. Возможно, его исчезновение как-то связано с этим. И есть другие художники по телу, О. Бесчисленное множество других.

Он был прав.

Тот же самый замечательно обоснованный тезис, который мой собственный разум подкинул мне.

Сотня других художников существовала точно так же, как сотня других офисных работников, писателей и политиков. И он также был прав насчет отца Гила. Я даже не учла этого.

Джастин Миллер: Твоя очередь отвечать на вопрос. Считаешь ли ТЫ, что Гилберт Кларк — серийный убийца?

Черно-белая строгость этих слов резанула по глазам и проникла в душу. Калейдоскоп воспоминаний, недавних и прошлых, закрутился вместе с теми же яркими красками, которыми так легко владел Гил.

Мужчина с улыбающимися грустными глазами.

Мужчина, отчаянно пытающийся не поцеловать меня.

Мальчик, обещавший никогда не пить, потому что он лучше своего отца.

Мальчик, который каждый день провожал меня домой, чтобы я была в безопасности.

Этот мальчик не был убийцей.

И только потому, что годы потрепали его, причинили ему боль, избороздили его сердце, он все еще оставался тем человеком.

Я знала это.

Я знала это по тому, как он так трепетно целовал меня в душе. Я знала это по тому, как он смотрел на меня с ожиданием и надеждой в глазах.

У него были свои секреты. У него были свои неуверенность, проблемы и сложная жилка тайны, но... он не убийца.

Облегчение окутало меня благодарным теплом, когда мои пальцы коснулись экрана.

Олин Мосс: Гил — разносторонний человек. Но он не убийца.

— Итак, народ. Собрание персонала в пять! — крикнула Шеннон через пол офиса. Сотрудники подняли руки вверх в знак того, что они услышали; другие стояли с ручками и бумагами для записей.