Зажигая звезды

Я размышляю над его словами, и почему-то мне в мысли приходит папа. Мы абсолютно точно диаметрально противоположны с ним. Но есть ли у нас общий радиус? Может, иногда люди настолько не подходят друг другу, что не спасает даже то, что они родственники? И это не плохо и не хорошо, просто нужно найти какую-то нейтральную точку соприкосновения. Или вовсе не соприкасаться для всеобщего благополучия.

— Да, наверное, — отвечаю я потерянно.

— Все в порядке?

— Да, все прекрасно. — Я целую его в шею.

— Я отвезу тебя, поэтому ты останешься лежать здесь еще как минимум десять минут. Мне еще нужно поцеловать тебя на моем балконе. Я мечтал об этом слишком долго, чтобы ты ушла из этой квартиры, не побывав на нем, — серьезно произносит Леви, словно зачитывает протокол.

— Ваши требования слишком серьезны, но мне придется с ними справиться. — Я пробегаю руками от его плеч вниз по позвоночнику, обхватывая за талию, которая намного уже плеч. У него всего еще идеальное телосложения пловца. — Ты плаваешь?

— Да, каждый день перед работой. Но не сегодня, потому что я заменю вид физической нагрузки. — Его рука блуждает по моей пояснице, когда он устраивается между бедер. Желудок опускается к ногам, когда Леви проводит костяшками пальцев по груди, а все ответы на ранее сказанные слова прерываются властным поцелуем.

***

Как и ожидалось, я опаздываю на занятия, потому что нам еще пришлось заезжать ко мне домой для того, чтобы переодеться. Валери встречает меня хмурым видом, постукивая ногой. На ней солнцезащитные очки, хотя на улице нет ни намека на солнце. Мы поднимаемся по лестнице академии, а она все еще пребывает в своем пляжном образе.

— Может, снимешь очки?

— Ага, — произносит она, морща нос.

Валери медленно снимает очки, а я непроизвольно ахаю от увиденного. Что с ней, черт возьми? От виска до левого глаза тянется огромный синяк цвета галактики. Она нервно прикрывает его волосами, но я не даю ей этого сделать.

— Прежде чем ты устроишь допрос, я скажу: это была просто дверь. Клянусь. Это случилось прямо перед нашим вчерашним разговором в фейстайм, поэтому я показывала только один глаз.

Если бы я не знала ее так хорошо, то поверила бы каждому слову. Потому что она действительно так убедительно говорит, что даже детектор лжи не среагировал бы на ее изменение пульса.

— Ты врешь мне, Валери.

— Нет!

— Да.

Мы ведем битву взглядов, в которой нет равных нам обоим.

— Говори, — не прерывая зрительного контакта, приказываю я.

— Я все сказала, — с прежней уверенностью отвечает она, сжимая кулаки.

— Пожалуйста, — я касаюсь ее руки в успокаивающем жесте.

— Нечего говорить, Аннабель, Ты либо веришь мне, либо нет. — Валери выдергивает свою руку и быстрыми шагами уходит в раздевалку.

Я всегда верю ей. Но не сегодня. Не тогда, когда я не первый раз обнаруживаю на ней синяки. Не тогда, когда она стоит и врет мне в глаза, скрываясь за очками или глупыми шутками, как в прошлый раз.

Имею ли я право судить лишь по косвенным доказательствам? Могу ли вмешиваться в чужую семейную жизнь? И что самое главное, не будет ли потом слишком поздно что-то предпринимать?

Валери не разговаривает со мной целый день. Даже то, что нам с Лиамом дали главные роли, не принесло мне должного счастья, потому что впервые за шесть лет моя подруга отводит взгляд. Лиам тоже ведет себя странно. И мне кажется, что я лишняя со своим праздником жизни.

На работе дети встречают меня самыми яркими улыбками, которые отгоняют тревогу. Мы прогоняем несколько раз их программу для благотворительного вечера, и я просто не могу не гордиться ими. Даже если все движения не такие четкие, как нужно, они восполняют их своей энергетикой. Каждый зритель просто влюбится в них.

Оливия задерживается со мной еще на некоторое время, потому что нам нужно отрепетировать выход и партию, которую мы вместе с ней будем танцевать в самом начале детского выступления.

Мне не хотелось никого выделять, но если объективно и без лишней симпатии оценивать уровень подготовки, то у Оливии он намного выше. Это удивительно, ведь она раньше никогда не занималась балетом, чтобы так естественно себя чувствовать. Многие дети в группе тоже смотрят на нее с восхищением, я не вижу зависти, что очень меня радует.

— Миссис Янг сказала, что скоро мы с Марком будем жить в новом доме.

Мои ноги прирастают к полу, а руки так и застывают в четвертой позиции. Оливия смотрит на меня глазами лани, а в моем горле образуется ком размером с мяч для боулинга. Я знала, что когда-то это произойдет, но надеялась… На что? На то, что государство позволит студентке удочерить двоих детей?

Я должна быть рада, что им так быстро нашли семью. Но, к своему стыду, мое сердце с болью кровоточит.

— Да? Ты рада? — произношу я, отворачиваясь в сторону и быстро вытирая слезы в уголках глаз. — Вам с Марком будет весело, милая. — Мои губы дрожат на последний словах.

— Бель, у тебя опять болит коленка? Не плачь, она пройдет. — Оливия поглаживает своей маленькой ручкой мою ногу, и я до крови раз за разом прикусываю щеку, чтобы не разрыдаться перед ней.

— Все в порядке, теперь она точно пройдет. — Я заключаю ее в объятия и надеюсь, что смогу сделать это еще раз.

Жизнь странная вещь: в одну секунду ты счастлив, а в следующую у тебя случается паралич всех частей тела.