Трофей для хоккеиста

***

На следующее утро я снова появляюсь на работе очень рано. Прикладываю к турникету свой новенький пропуск, который мне сделали вчера буквально за пятнадцать минут, и, нервно улыбнувшись охраннику, прохожу дальше.

Вопроса, соглашаться на эту новую работу или нет, передо мной не стояло. Да, я вчера немножко поплакала перед сном, но потом посмотрела на смску, которая напоминала о просрочке по кредиту, на неоплаченные квитанции, которые лежали на тумбочке у кровати, на календарь, где красным было обведено 25 число, срок, до которого нужно заплатить за следующий месяц бабушкиного пансионата — и приняла неизбежное.

И вот сейчас я иду по коридору и буквально молюсь, чтобы не наткнуться на Багрова. Конечно, это глупо, учитывая, что я его личный ассистент и буду его теперь видеть постоянно, но что поделать? Прямо сейчас я его видеть не готова.

Я вздыхаю и вдруг понимаю, что пришла к своему бывшему кабинету. И пусть он был моим всего два дня, но сердце уже тоскливо щемит, как будто у меня что-то отобрали.

Вот куда я сейчас должна идти? У ассистентов ведь не бывает своего кабинета. Неужели я буду просто, как собачонка, бегать за Багровым? Ужасно.

И, кстати, до сих пор неясно, что я вообще должна для него делать! Дмитрий Петрович мне ничего внятного так вчера и не сказал, в отделе кадров женщина тоже недоумевающе пожала плечами, когда я попросила список обязанностей. «Обратитесь к руководству», — так она сказала.

Что ж, обратимся!

Я решительно иду к кабинету главного врача, но он, ожидаемо, закрыт. Слишком рано. Ничего страшного, я подожду. Я слоняюсь туда-сюда по коридорам, маясь от скуки, и даже радуюсь, когда вдруг мне навстречу попадается Костя, который спешит куда-то с озабоченным лицом.

— Привет!

— Привет, занят, — буркает он.

— Помочь?

Он от неожиданности замирает, а потом поворачивается ко мне.

— А у тебя своей работы что ли нет? — грубовато интересуется он.

— Я с сегодняшнего дня не работаю массажистом, я ассистент, — объясняю я, опуская подробности, чей именно я ассистент. — И пока жду Дмитрия Петровича, поэтому могу…

— Отлично, тогда иди к служебному входу, там доставка привезла расходники и лекарства, вот накладная — примешь. А то меня там уже парни ждут.

Он сует мне в руку листочки, разворачивается и размашистым шагом идет в обратном направлении.

Что ж, хоть какое-то развлечение! Я принимаю доставку, тащу все эти коробки к Косте в кабинет, петляя так, чтобы ни в коем случае не пройти мимо раздевалки игроков. Да, я все еще не готова встретиться с Багровым лицом к лицу! Кто меня за это осудит?

Так и не дождавшись Дмитрия Петровича, я успеваю до начала тренировки сделать целую кучу дел. Я помогаю уборщице полить цветы. Я помогаю Александру, менеджеру команды, с какими-то документами, которые нужно отнести в отдел кадров. Отдел кадров тоже посылает меня с каким-то поручением, в итоге я увлеченно бегаю туда-сюда, умудрившись ни разу за все утро не встретиться с Багровым.

Можно было бы сказать, что это удача, если бы я не юркнула в женский туалет, когда услышала его голос за углом. Так что никакая это не удача, а спланированная система действий!

На тренировку я, конечно, иду, но сижу на самой верхней трибуне, поближе к выходу, чтобы меня не было видно. Смотрю, как играет мой подопечный. Старательно смотрю, ответственно и стараюсь не обращать внимания на то, как предательски екает внутри каждый раз, когда Багров несется по льду, плечом сшибая игроков, пытающихся отобрать у него шайбу. Он излучает невероятную мощь и силу. Он лучший. В команде, в стране, а, может, даже и во всем мире. И как бы я ни относилась к нему как к человеку, моего восхищения его спортивным талантом это не отменяет.

С тренировки я сбегаю незадолго до ее конца, когда окончательно замерзаю. Черт, снова забыла куртку из дома взять или свитер! Надо напоминалку на телефон поставить.

Забегаю в туалет, долго грею окоченевшие руки под теплой водой, а потом снова иду к кабинету главврача. К моему огромному разочарованию, он все еще закрыт. Кажется, у Дмитрия Петровича сегодня выходной!

— Да что ж такое… — бормочу я себе под нос.

И вдруг на мои плечи опускаются тяжелые ладони.

— Привет.

Я вскрикиваю, сбрасывая чужие руки, оборачиваюсь — и вижу холодные серые глаза, которые смотрят на меня с любопытством.

Багров.

Даже не переоделся после тренировки — только шлем снял, коньки и рукавицы свои. Форма все еще на нем, а под ней эти гигантские подплечники, которые делают его и без того мощную фигуру какой-то нереально огромной.

Я нервно сглатываю и пытаюсь улыбнуться.

— Эээ, здравствуйте.

— Долго будешь от меня бегать? — спокойно интересуется он, и у меня обрывается сердце. Он уже знает, что я его ассистентка, да? И вдобавок видел, как я от него пряталась! Кошмар какой.

— Я не бегаю! — неубедительно возмущаюсь я. — Мне просто… мне надо кое-что спросить у Дмитрия Петровича…

— Что?

— Ну… — я вдруг краснею. — Спросить, что мне с тобой… то есть с вами… делать.

— Спроси у меня.

— А вы знаете?

— Знаю.

— И… что я должна буду делать?

— Все, что я скажу, — коротко усмехается Багров, и это вдруг звучит жутко неприлично.

— Не смешно, — вспыхиваю я.

— А я и не смеюсь.

— Надеюсь, вы понимаете, что я ваш ассистент, а не личная проститутка, — говорю я сквозь зубы. — И все, что я говорила вам про харрасмент…

— Не вам, а тебе, — перебивает меня Багров. А потом поясняет: — Обращайся ко мне «на ты».

— Хорошо, — я медленно выдыхаю, пытаясь усмирить бунтующую гордость. — Я поняла. Какие-то еще поручения на сегодня будут?

— Будут. Выспаться.

— Чего? — я растерянно смотрю на Багрова, а он вдруг тянется к моему лицу и осторожно касается нижнего века. У него горячие сухие пальцы, и от этого простого прикосновения меня словно током бьет.

Я отшатываюсь, а Багров прагматично говорит:

— У тебя под глазами круги. Выспись нормально, скоро сезон — работы будет много.

— А еще что сделать? — я стараюсь сказать это нейтрально, но не удерживаюсь от ядовитой иронии, которая просачивается в мой тон.

Но Багров этого словно не замечает.

— А еще пообедай. Я заказал тебе обед в кафе, — говорит он.

И пока я открываю и закрываю рот, лишившись дара речи, он просто разворачивается и уходит в сторону раздевалки.

Это что вообще такое?! Это я должна следить за режимом его сна и питания! Почему у нас все наоборот?!