На краю надежды

Я бы подумала об этом, но в голове и так каша, с которой стоит разобраться.

Приехав в больницу, я отдаю необходимые документы и мне сообщают что я могу выйти на двухдневную стажировку завтра с утра. После чего я направляюсь к родителям.

Захожу в знакомый двор. Захожу в дом, и поднимаюсь на четвёртый этаж. Упираюсь взглядом в родную дверь и заставляю себя нажать на маленькую кнопку дверного звонка.

«Интересно, они дома? Чем занимаются? Удастся ли сегодня с ними помириться?»

Нажав на звонок через несколько секунд слышу, как по квартире раздаются мягкие шаги матери. Меня парализует от волнения, но удаётся собираться с мыслями и взять себя в руки.

Открывается дверь, и передо мной предстаёт мама в зелёном махровом халате и полотенцем в руках. Она явно не ожидала меня увидеть и видимо не особо рада меня видеть, судя по выражению ее лица.

— Привет, мам — нерешительно произношу я.

После тяжёлого вздоха она отвечает, складывая руки на груди:

— Ну, привет.

— Как у вас дела?

— Сойдёт. А у тебя, что стряслось, что ты в родительский дом дорогу вспомнила?

— Я соскучилась по вам. И… хочу помириться. Вы нужны мне сейчас, как никогда, мам.

— Ну, надо же.

— Папа дома?

— Нет, по делам уехал.

— Я могу войти?

Она молча жестом впускает меня в квартиру. С порога я чувствую насыщенный аромат фирменного борща мамы.

— М-м, вкусно пахнет. Как же давно я не ела вкусного борща.

— Проходи на кухню.

— Сейчас, руки помою.

Выхожу на маленькую кухню, Мать наливает наваристого борща в тарелку и садится за стол.

Видно, что матери тоже не легко настроиться со мной на спокойную беседу, ей неловко, она мешкает и смотрит в окно сбоку, прикусывая ногти.

Между нами сохраняется неловкое молчание. Я ем борщ с удовольствием будто ничего вкуснее не ела, а она не решительно смотрит то на меня, то по сторонам.

— Мам, я вам благодарна за то, что вы делали для меня, старались из-за всех сил… иии… пожалуйста, прости меня за всё. Я вас люблю, мне вас безумно не хватает. Очень хочу, как раньше быть с вами близкой, я устала с вами скандалить, у меня много в жизни поменялось.

Она внимательно смотрит на меня, ее глаза наливаются слезами. Затем она резко встаёт со стула и подходит к окну. Смотрит в него некоторое время, пошмыгивая носом и теребя верх халата.

Потом она возвращается на прежнее место и отвечает:

— Ну, рассказывай, что у тебя там нового?

Я улыбаюсь и отвечаю:

— Очень много, мамуль.

— Ну, хорошо. Давай, по порядку.

— В общем… Помнишь Диму Жеребцова?

— Кого? — вскидывает бровь мама

— Ну, Дима, с которым я раньше дружила, и у нас с ним была одна компания, мы часто гуляли все вместе, — она не понимающе смотрит на меня, — Ну, Дима, который такой высокий, красивый с темными волосами, который мне нравился.

— А-а! Дима Жеребцов?

— Да, мам.

— Ну, вспомнила и что дальше?

— Так вот, недавно мы впервые за четыре года встретились с ним в пятёрке, разговорились, а потом он пришёл ко мне вечером, потому что у него тогда произошла одна сложная ситуация. В общем, он тогда остался на пару дней у меня, а потом мы начали встречаться. А недавно, — нервно сглатываю, — Я узнала… что… он совершил преступление недалеко от моего дома. Вот, — жую верхнюю губу, — В общем, мы продолжили с ним встречаться, уехали в одно место ненадолго, чтоб побыть вместе. Я ему рассказала о том, как зарабатываю на жизнь, и он сначала понял это, принял меня такой. Но потом мы поссорились, и я вернулась домой одна, а утром он сильно подрался с Сашей. После этого, Диму задержали, отправили в СИЗО, теперь ожидается суд, а с Сашей я окончательно порвала. Вот, это первое, что я хотела рассказать.

— Фу-ух… Ничего себе, у меня нет слов. Так, ладно, и что дальше?

— Дальше, он через родственников помог мне с работой, его мама устроила меня в больницу к себе. Ещё у него есть знакомый, который легально чистит документы от судимости, поэтому я завтра выхожу на работу в киоск газет.

— Вау, здорово! Ты молодец! — искренне радуется она, и гладит меня по плечу, и я улыбаюсь, — А с Димой у вас все серьёзно? У вас все хорошо?

— А-аа… нет. Возникла одна проблема.

— Какая?

— Его мама категорически против наших отношений, потому что ей не нужна такая невестка как я. Она в открытую говорила об этом и что не оставит попыток нас разлучить. В итоге у неё это получилось.

— Что она сделала?

— Она прислала Диме фотографии, где мы с Сашей то обнимаемся, то целуемся и из-за этого мы сильно поссорились с Димой.

— Так, я не пойму ничего, ты же любишь Диму, а почему ты с Сашей-то?

— В этом и прикол, что фото фальшивые, ну вернее половина фальшивые. Я и правда виделась с Сашей несколько раз, но у нас ничего не было, он извинялся, хотел поговорить и все. Один раз просто отвёз меня домой, но Дима вспыльчивый, стал сильно ревновать меня к нему, поэтому мы поссорились. Хотя и не должны были, ведь это было вчера, когда я к нему шла, чтобы обрадовать хорошими новостями, а теперь такое.

— Мне жаль, детка. Но ее тоже можно понят. Я, конечно, не одобряю ее поступок, но она как мать. Она хочет для ребёнка лучшего, пусть даже не совсем хорошим способом, в этом частая ошибка всех родителей. Я бы на ее месте дала возможность самостоятельно научиться на собственных “граблях”, не вмешиваясь в его личную жизнь.

— Я тоже.

— Все будет хорошо, милая. Он остынет и поймёт, что был не прав, когда посмотрит на это все трезвым взглядом, и вы помиритесь, я уверена.

— Да, я надеюсь. Просто он такого наговорил, даже слишком, что мне плохо. А в ответ на его горькие слова, я сказала тоже не совсем хорошие вещи

— И что конкретно?

— Дело в том, что я, на самом деле, когда к нему вчера пришла, то сказала, что….

— Оль, я дома, опять машина сломалась, поэтому вечером в гараж пойду, — прерывает нас спокойный голос отца из коридора.

Моё сердце в миг останавливается от его голоса, а в следующую секунду начинает бешеные пляски.

Мы встречаемся все вместе в тревожном взгляде, молчим испугано. После он, как ни в чём не бывало проходит к холодильнику, достаёт продукты, разогревает обед и все это в гробовой тишине.

— Привет, пап, — нерешительно начинаю я.

Он молчит, а я грустно смотрю на мать.

Разогрев обед, он садится за стол напротив меня.

— Пап, я пришла помириться с вами. Я хочу, как раньше с вами общаться, вы мне сейчас нужны.

Он продолжает игнорировать меня.

— Я нашла официальную работу, завтра первый день.

— Хм, надеюсь это фирма эскорт-услуг?

«Да, обидно, но по-другому и быть не могло».

— Костя, прекрати, выслушай дочь.

— Ну и че дальше?

— В общем, я полностью завязала с Сашей и теперь встречаюсь…. вернее встречалась с Димой Жеребцовым. Он через знакомых помог с работой, устроиться в больницу в киоск газет.

— Да-ладно? Ни хрена себе, от родительской помощи значит ты отказываешься, а от помощи всяких мужиков всегда пожалуйста! Конечно, мать, куда ж мы с такими рожами, да в калашный ряд?

— Костя, прекрати, кому сказала! — перебивает она, — Перестань так разговаривать с ребёнком! К нам дочь пришла в кой-то веки, помириться хочет, а ты начинаешь. Ну на самом-то деле, сколько можно быть врагами, мы же семья, выслушай нормально дочь, умолю тебя.

— Спасибо, мам.

— А меня кто спросил, хочу ли я мириться? Ну и что дальше ты расскажешь?

— Дима. Он… сейчас в СИЗО ожидает суда по делу об убийстве. И… в общем, мам, пап… яяя….

Отец с подозрением смотрит на меня, закусывает губу. О чём-то долго и мучительно размышляет.

— В каком говоришь он СИЗО? — сжал пальцы в тугие кулаки папа.

— Костя…?

— Что Костя? Вы сами просили, чтоб я вас выслушал, я это сделал. А теперь имею полное право на мнение, — резко бросает ложку в тарелку и рычит, — Хоть, ты, Милка, и наворотила дел, но ты моя дочь! И этот Дима, чтоб его…

Он выходит из-за стола и подходит к окну.

— Пап, пожалуйста, прости меня за все. Я тебя прошу, — подхожу к нему и тихонечко кладу ему руки на плечи.

Он поворачивается и отвечает:

— Отличный тандем у вас получился: бывшая зэчка-проститутка и районный гулящий парень, которому светит зона. Просто прекрасно…

— Пап, я…Я все понимаю, пап. Ты имеешь право на эту злость. Я её заслужила — почти плачу я.

Отец смотрит на меня с нескрываемым презрением, но в тоже время в его глазах я вижу нежность и радость.

— Пап, я причинила тебе много боли, и ты вправе отвечать тем же. Но я умоляю тебя, давай, вспомним те счастливые дни, что у нас были. Дай мне шанс исправиться перед тобой, я хочу стать для вас снова единственной и любимой дочерью — слезы неудержимо брызжут из глаз.

Он замирает, смотрит на меня и протягивает руки, чтобы обнять. И тут я понимаю, чего не хватало все это время — объятий.

— Что ж…, — произносит отец, прижав меня к груди, — Ведь дети — это наше отражение. Да, Оль?

Не вижу, но чувствую, что мама кивает.

— Отражение наших промахов в самих себе. Значит, говоришь не признает. Да и хрен с ним. Пора положить конец этим непотребствам в адрес нашей дочери. Мил, давай-ка, так поступим. Через пару дней звякни и решим вопрос.

***

Некоторое время спустя еду в СИЗО.

Я безумно соскучилась по Диме, но эта боль обиды. Она сжирает меня изнутри. Я все ещё люблю его, это факт. Но…

Дверь открывается, и мы встречаемся глазами. Доля секунды, но я успеваю заметить, что Дима тоже ждал этой встречи с трепетом. Но вот он отводит глаза в сторону, и я не так уверена.

«Позови он меня назад, попроси прощения всего несколько секунд назад и возможно…»

Сердце звенит в ушах. Мы остаёмся наедине. И снова всего пятнадцать минут.

Падаю на стул, напротив дверь, где замер… мой бывший.

«Страшна сама мысль об этом».

Скрещиваю руки на груди и жду. Секунда, бесконечная секунда тянется до тошноты долго.

Дима подходит ко мне и падает на колени к ногам. Кончики его пальцев танцуют по ногам в нервном танце. Я задерживаю дыхание, пока его глаза, эти тёмные, словно тёмный шоколад глаза осматривают меня.

— Прости, — хрипло произносит он и по щеке катится слеза.

Я и сама плачу. Гормоны чтоб их.

— Я такой идиот, я чудовище, я урод, Миланочка, девочка моя, пожалуйста, прости меня! Я больше так не буду, клянусь, я обещаю тебе, что больше никогда тебя не обижу!

Делаю глубокий вдох, на секунду прикрыв глаза. Встаю, убираю его руки с колен, касаясь их лишь кончиками пальцев.

— Интересно, с чего бы это вдруг? — стараюсь сказать серьёзно это, но капля сарказма в голосе все-таки выдаёт меня.

Сразу отвечает он виновато:

— мама призналась, что те фото это ее рук дело. Так что пошла она куда подальше. Ты мне дороже. Теперь я только тебе буду верить

— Мммм понятно — недоверчиво произношу я

— Милан, я знаю, что сделал слишком больно тебе, я готов на все, что угодно ради тебя и наших малышей, прошу, дай ещё один шанс

— У меня нет уверенности, что ты больше не причинишь боль. Во всех отношениях все и всегда без исключения кто-то кому-то делает больно, а во время беременности ты должен понимать, что я не смогу переживать эту боль

— Но я клянусь тебе….. я хочу пообещать тебе, что больше не сделаю тебе больно. Просто рискни и ты убедишься, что я говорю правду. Дай, шанс, прошу — умоляет он и вцепляется руками в плечи, прижимая меня к себе.