На краю надежды

Глава 24 — Дима

«Вот и наступил тот день, которого я ждал и одновременно боялся.»

Пот льёт со лба градом. Ноги ватные. Тошнит. Даже вывернуло посреди ночи. К слову, я и не спал вовсе. Глаза теперь квадратные, как и голова.

Ну, вот и охранник. Браслеты снова звенят за спиной. Выходим за пределы СИЗО, меня бесцеремонно усаживают в автозак и везут к зданию суда.

Там ведут с чёрного входа по лестнице на третий этаж, а там в зал, запирают в клетке и снимают браслеты с рук, успевшие изрядно намять запястья. Растираю их, чтоб унять ноющую боль. Двое охранников занимают места по обе стороны от клетки.

«Господи, они че реально думают, что я могу сбежать. Самим не смешно?»

Сажусь на лавку, смотрю на пустое кресло судьи.

«Как один человек может решать судьбу другого. Конечно, он не просто человек, это человек со знанием законов и жизненным опытом, но все же он человек».

Стулья, стоящие в ряд, начинают заполняться людьми. Маленькое пространство зала суда заполняется их голосами. Среди них вижу знакомое лицо. Мой адвокат. Он подходит к клетке и просит меня сохранять спокойствие, по возможности конечно.

Напротив, у самого окна появляется обособленная группа людей. Ловлю их ожесточённые взгляды на себе. Мужик, единственный среди трёх увесистых дам, сжимает кулаки до белых костяшек. Судя по возрастной категории, либо брат, либо батя покойного. Одно лицо с тем бугаем.

Становится мягко говоря не по себе.

Обвинитель в форме прокурора успокаивает их и просит занять места.

Спустя пару минут пристав объявляет о начале судебного заседания. Все встают и входит судья.

«Твою мать, да ей же лет сорок не больше. Ещё очки нацепила для умного виду. Смех и грех».

Все садятся. Идёт минутка юридической терминологии. Сижу, слушаю, ничего не понимаю. Но через минуту хочу буквально пролезть в сантиметровое пространство между прутьями клетки, чтоб только коснуться её.

Наконец начинается допрос. Первой вызывают мою Милу.

Моя красавица Мила идёт по проходу и встаёт напротив судьи.

«Господи, как же ей страшно. В глазах слезы. Девочка моя».

Сам кусаю губы, как и она. Еле удерживаюсь на лавке, чтоб не ринуться и голыми руками не разломать эти прутья толщиной в палец.

Не слышу её слов, только её глаза и пальцы, которые она разве что с корнями себе не выломала за время, бесконечное время допроса.

«Хватит её пытать, суки!»

Внутри меня ядерная война. Наконец её допрос закончен и Мила садится на скамью с моей стороны.

Далее весь остальной процесс проходит для меня как в тумане. Мама даёт показания. Тот мужик с кулаками возмущаются так, что его чуть не выводят из зала. В итоге слово за слово и проходит около двух часов.

«Признаться честно — жопа одеревенела сидеть. Да, и сам я понял, что закроют меня и надолго. Адвокат мямлил какую-то шнягу весь процесс. А говорили, что один из лучших адвокатов в городе, да чтоб его. Пошёл он к чёрту. Один вопрос остался, сколько мне эта типа умная судья впаяет».

Итак, настал решающий момент. Судья возвращается после получасового совещания с самой собой и объявляет длиннющий вердикт. Из которого я понял только одно.

«Четыре года. Четыре, сука, мать твою года! Милана!»

Вижу, как белокурая принцесса вся бледнеет от услышанного, вот-вот рухнет. Падает на стул, задыхается, ее бледное лицо становится красным, текут жгучие слезы по ее прекрасному лицу, которое она закрывает руками и беззвучно рыдает.

Мне и самому хочется безумно орать и рыдать от этого чёртового вердикта. «Чёртова система правосудия, будь ты проклята, гнилая до чёртиков система. Защищаешь собственную шкуру и шкуру близких от всяких ублюдков, а потом ты же и виноват. Уроды и козлы продажные, скоты вонючие.»

«Чёрт, как же я буду без неё, как она без меня?»

Чёртова старая сука судья объявляет, что слушанье закончено и уходит в свою садо-мазо комнату.

— Милан! — рвусь к двери из клетки и снова нацепляют браслеты. Аж зубы трескаются от злости.

Мать вешается с поцелуями на шею, вытирает тушь, тени, слезы, сопли, слюни. Мямлит, что-то про обжалование, апелляцию. Отец тянется обнять. Ухитряется шлёпнуть по плечу и что-то буркнул на ухо. Сторона обвинения ликует.

Тот мужик скалится на меня, кулаки демонстрирует. Я только сплёвываю себе под ноги, глядя ему в глаза.

Меня выводят из зала, выискиваю глазами Милу. Заметив, рвусь к ней, что есть мочи, и мы сладостно сцепляемся губами.

— Детка, я люблю ТЕБЯ, — полицейские силой растаскивают нас.

— Дима, я люблю тебя. Я дождусь тебя! Мы поженимся! Слышишь!! — ревёт она.

Меня утаскивают в сторону автозака, а я до последнего смотрю на неё и ловлю последние минуты взгляда на неё.

«Снова решётки, ухабы и пустота внутри. Вот, и новый дом на четыре бесконечных года. Новый дом, новые… Да нет же стены столь же серые и безлики в своём унынии. Прижался спиной к их ледяной шершавой, как тысяча когтей поверхности. Упираю локти в колени, и они впиваются в кожу. Как её взгляд, её слезы в глазах. Мила, Миланочка….»

Вот, и в моих глазах встали слезы.

«Размазня, тюфяк. Урод, мудак. Господи, как я скучен, отвратителен, даже самому себе.»

Упираюсь затылком в стену. Смыкаю веки и слезинки катятся по щекам.

— Первоходка?

Резко распахиваю глаза. Передо мной трое… парней, скорее мужиков. На вид им лет сорок или около того. Седина, то тут, то там проглядывает, следы от щетины, как не брей.

— Что, поди девочка на воле осталась? — садится один из них рядом со мной.

Двое других усаживаются напротив на лавку.

Выпрямляюсь и сажусь ближе к краю нар.

— Парень, да ты не ссы. Мы ж с добром к тебе, — заявляет один из тех двоих, — Я Андрюха, а эти двое Витек и Толян.

— Приятно…, — прищуриваюсь слегка, оглядывая их.

— Серьёзно, парень…

— Я, Дима.

— Диман, правда. Мы не желаем тебе зла. Похоже, что первый этап не дался тебе легко.

— Да, что вы…, — встаю и свободно прохожу к окну. Смотрю сквозь решётку на унылый пейзаж.

— Мы понимаем. Знаем. Все пройдёт.

— Там осталась моя невеста…

— Да, ты мужик, Димас, — подходит ко мне тот, что вроде бы Толян и хлопает по плечу, — На, хлебни, — суёт мне микро флягу.

Делаю глоток. Боже, это ж чистый спирт.

— Это тоже пройдёт, — смеются мужики.

Кашляю, хрипло, но смеюсь. Бля, да я впервые за все время ржу, как конь.

Жалко, что все веселье обломал охранник. На работы видите ли валите, олухи. Ты кого олухами назвал, ору в башке, но покорно следую за ним, как и мужики, скрючившись в три погибели.

Приволокли нас в цех.

«Фак, это че я теперь типа столяр что ли. Табуреты клепать научусь. Ржу не могу. Но, кто б мог подумать, а? Я и табуреты. Но, блин, спустя три часа я не так и не доверчив к этому опыту. Идёт, как по маслу. Даже кайф ловить начал»

«А сплю, твою ж налево, как младенец. И так целую неделю. Даже злость и ярость сами по себе улетучились, что на пользу мне. И самое главное секс. Его безумно хочется. Но… я сам не свой. И, черт возьми, это начинает нравится.»

На завтра назначена роспись…