На краю надежды

Глава 31 — Дима

Ещё год спустя

Ещё месяц назад пришёл адвокат и сообщил, что добился рассмотрения апелляции на досрочное освобождение. И вот неделю назад он же обрадовал меня положительным решением суда.

— Пятнадцатое августа, — как параноик с тех пор, талдычу я.

Мужики, сокамерники, у виска начинают крутить, как слышат в очередной раз эти звуки. Ничего не могу с собой поделать. Мне и страшно, и одновременно радостно так, что я плясать готов. Хожу сам не свой, от улыбки лицо болит. Дни? Наносекунды считаю до этого дня. И вот завтра пятнадцатое число.

«Надо ли говорить, что не сплю всю ночь?»

Глаза категорично отказываются закрываться. Что только не делаю, чтобы это исправить. С боку на бок. Со спины на живот и обратно. Только голова кругом идёт.

Сажусь на нарах, подтянув к груди колени. Голову зажимаю между коленей. Мысли метеорами летят в ней, аж искры из глаз летят. Закрываю их и погружаюсь в раздумья. Девочек я обожаю, всех троих, разумеется.

«Два года, Господи, целых два. Для Веры и Надежды — это же целая жизнь, а я их за это время раза три или четыре видел. Совсем их не знаю. Понимаю, что Мила писала и говорила о них много, но это ж совсем не то, что столкнуться с ними в живую. Даже расставание с Милой на два года целая вечность. Мы же толком и не пожили вместе. Черт! Голова ото всего этого сейчас лопнет.»

Как же хорошо, что летом так рано светает. Солнце пропускает первые лучи сквозь решётку на окне камеры. Встаю, завариваю по-тихому чай. Он помогает прочистить мозги. Скоро погонят на работы.

— Господи, опять тебе не спиться, а? — бурчит один из сокамерников и натягивает одеяло выше головы.

— Ты чего? Он же откидывается сегодня, — спрыгивает с верхних нар Толян, — Что? Мандраж одолел? — подсаживается ко мне.

— Типа того, — отхлёбываю огненный чай.

— Не ссы, парниша. Главное водку не хлебай. От неё, суки, потом не оторвёшься.

— Да, какую водку, только понюхать и рухну сейчас.

— Все норм будет, поверь, — хлопает по плечу и встаёт.

Через пару минут приходит охранник, забирает всех кроме меня на работы. А мне говорит идти в прачечную. Удивляюсь, но с другим конвойным иду в указанном направлении. Там дама в теле швыряет свадебные штаны и белую рубаху.

— Теть Люсь, спасибо вам!

— Доска там, да и утюг там же.

— Век не забуду.

— Ой, все вы такие. Главное, чтоб не вернулся, — смеётся она.

А я иду гладить барахло. Глажу и опять думаю о Милане. Ровно два года, как мы поженились. Это ж с ума сойти можно.

— Рубаху не прожги, мыслитель.

Тётя Люся вырывает меня из потока сознания.

— На, вешалку возьми.

— Спасибо.

— Ай, иди.

Возвращаюсь в камеру, кладу вещи на нары и вместе со всеми иду завтракать. Ем только потому что надо. Даже не помню толком, что тогда ел.

Часам к двенадцати наконец могу одевать штаны и рубаху. Приходит конвоир и ведёт меня на выход. Открывает те двери, в сторону которых я и смотреть бы не посмел ещё два дня назад, а теперь они распахиваются, как по мановению волшебной палочки и вот парень моего возраста, но в форме полицейского отдаёт все, что конфисковал при поступлении в это заведение, куда я уж точно не вернусь.

«Наверняка, все кто выходит отсюда говорят тоже самое. И пусть, а я и правда не вернусь.»

Последняя дверь, калитка в воротах. Сердце рвётся из груди, в ушах звон. С ладоней чуть ли не капает пот.

— Мужик, давай, даст бог не сводится больше, — протягивает руку конвоир.

Пожимаю её и губы дёргаются, растягиваясь вроде как в улыбке.

— Все будет хорошо, — бьёт легонько в плечо и открывает калитку, — Смелее, парень. Шаг и свобода.

Поворачиваю на него голову, а он смеётся надо мной. Прикладываю ладонь ко лбу домиком. Там за рамой ворот яркое солнце добела высветило пыльную дорогу. Кажется, там две машины вдали, сияют бликами пыльных бортов.

Заношу ногу и наконец переступаю через раму ворот и успеваю только поставить вторую ногу к первой, как калитка со скрипом и грохотом захлопывается за спиной. От этого металлического лязга у меня аж мороз по спине прошёл.

Не успел я дух перевести и уши прочистить, как на шее повисает моя первая и самая главная девочка. Покрывает меня поцелуями.

«Интересно, сколько надо поцелуев, чтоб сердце от восторга отказало?»

Да, неважно, потому и сам в ответ прижимаю её к груди и целую в ответ. Спасибо, маме, что дала нам пару минут надышаться друг другом. Потом и она обнимает меня, гладит по голове. В это же время доченьки золотые охватывают ноги. Присаживаюсь и обнимаю их. Как же они выросли за это время. Видел их всего месяца три назад, а будто три года прошло.

С ними на руках иду к Мишиной машине. Усаживаю их в кресла. Мила садится между, а я на переднее сиденье. Сваты едут в папиной машине.

Так много хочется сказать и брату, и жене, что даже девочки затихают. Так в полной тишине мы и добираемся до дома Миши. То есть бывшего дома. Неловко как-то от этой мысли.

— Держи, брат, — протягивает он связку ключей.

— А Оксана, она…

— Осталась в Москве. Только ш-ш, она в положении.

— Да ты…

— Ага, — подмигивает брат и мы проходим в подъезд.

В квартире накрыт стол. Ароматы и мёртвого из могилы поднимут.

— Мам…

— Это Мила, все сама, все сама. Никого не подпустила.

— Детка, — целую её в губы, — Можно я только душ приму.

— Конечно!

— Ну-ка, девочки, давайте дадим папе прийти в себя — щебечет Мила

Они буквально и шага не дают ступить. Прилипли ко мне, боятся наверное что опять уйду надолго.

— Солнышки, я всегда теперь буду с вами, — обнимаю их, присев на корточки.

Они улыбаются, обнимают за шею и, поцеловав меня в обе щеки, убегают с мамой раздеваться.

Я прохожу в душ и радуюсь, что в нем один и никто не стоит над душой. Видимо, так увлёкся этим делом, что даже в дверь стали стучать.

Вытираюсь и вижу, что кто-то принёс мне смену бельё, футболку и шорты домашние. Надеваю и выхожу. Все сидят за столом.

Папа наливает всем вина. Говорит тост за свободу.

— За свободу, а не беспредел. Дима, ты снова с нами и пусть все, что произошло всем нам будет уроком. Именно всем. Теперь нам нельзя сплоховать. За нас всех, за одну большую семью.

Проводив гостей после банкета наступает наше истинное семейное время. Пока Миланка наводит порядок на кухне, то я в это время окрылённый счастьем весело играю с дочками. Только нас и слышно. Радостные крики и заливной смех вперемешку с радостью.

«Да, с детьми безусловно бывает трудно, а как же без этого?! это закаляет и воспитывает тебя всесторонне. Твоё отношение, силы, желание и терпение на воспитание детей имеет глобальное значение для всех вас. Если ты изначально к этому не готов, у тебя не лежит к этому душа и нет желания этим заниматься, то результат будет нулевым и отрицательным. Но бывает совсем иначе, намного проще, если самому вспомнить своё детство, и оно у тебя было хорошим, как мне повезло с этим. Нужно погрузиться в детство и вновь стать ребёнком, при этом совсем не важно сколько тебе лет. Быть взрослым ребёнком для маленького ребёнка — это золотой ключ к вашему взаимопониманию и любви»

Мысленно погрузившись в детство, во благо собственным детям, я помогаю Верочке надеть наряды на куклу и расчесать волосы, а Надюше построить башенки и домики из кубиков. Мы так увлечены весёлой игрой, что не замечаем, как перед нами появляется наша хозяйка.

Она садится на кровать Верочки, любуется нами, фотографирует и снимает нас на видео. Затем она подходит ко мне, целует меня в шею и обнимает, целует девочек и уходит в нашу комнату.

Позже она возвращается к нам, и мы играем вчетвером.

Мы так увлекаемся игрой и радостью от общения друг с другом, что напрочь теряем счёт времени и не замечаем, как на улице стемнело. Смотрю на наручные часы, и они показывают девять вечера.

— Так, зайки. Нам пора заканчивать играть, пришло время готовиться ко сну. Кто пойдёт первый мыться? — мягко и серьёзно даёт команду Милана

Девчонки полны энергии и не собираются успокаиваться, поэтому почти не обращают на внимания на слова мамы

— Зайки, малышки, пора готовиться ко сну, у нас с вами целая вечность, чтоб наиграться — повторяет она

— Ну, мама — произносит Вера — ещё туть-туть, не хотю спать, хотю иглать с папой, мама, папа — продолжает она, а Надюшка подходит ко мне

— Так, Верунчик, мама сказала надо готовиться ко сну, значит маму надо слушаться. Кто из вас первый будет мыться? — вступаю я в разговор

— Я, я, я, я — звонко щебечет Надя

— Хорошо, детка, пойдём — встаёт Мила с пола

— Отлично, а у нас есть полчаса, чтобы наиграться, малышка — говорю я Вере

— Ула, ула, ула, папа — радуется она и прыгает ко мне на колени, мы смеёмся и улыбаемся

— Играйте пока, только перейдите на что-то спокойное, чтоб она быстрее заснула — говорит Мила и берёт чистое белье дочки

— Так точно, моя госпожа. Мой дочек быстрей, потому что папочка хочет и поиграть с мамочкой — шутливо говорю я и улыбаюсь

Она улыбается в ответ, возвращается ко мне, садится на колени и соблазнительно шепчет на ухо:

— Да, будет так, мой господин

Мы улыбаемся и целуемся. Она берёт на руки Надюшу и уходит с ней в ванную

«Так, ну, а теперь наверно самое сложное на первых порах — это подготовка детей ко сну. Ведь здесь не включишь в процесс озорство и не поиграешь во взрослого ребёнка. Сейчас надо утихомирить свой пыл и быть по серьёзнее.»

Прокручиваю в памяти моменты детства, когда мать с отцом укладывали меня спать, что они делали, что бы я быстрей заснул, какие фишки для этого применяли? Сказки, поглаживания по спине, груди и голове, рассказывание выдуманных историй и колыбельные.

«Пойдём по порядку. Как раз для выясню себя, что более эффективно, может, на ходу придумаю что-нибудь по интересней, проверю какой я папа и может, удивлю жену, что у меня с первого раза получилось уложить дочку спать. Ну, мало ли, вдруг повезёт, это было бы замечательно.»

Оглядываю комнату в поисках книжек и нахожу их в настенной полке у окна. На полке лежат шесть разных книжек со сказками и из них я выбираю сказку «Пряничный домик». Помню, как в детстве я любил эту сказку и «кота в сапогах». Сажусь на кровать дочки, обнимаю её, целую в макушку и начинаю ей читать.

«Удивительно, но с первых абзацев текст сказки воспринимается таким родным, до боли знакомым, будто я её читал совсем не давно или я сам сейчас ребёнок. Хотя по факту прошла целая вечность, как я вырос из прослушивания сказок. Чёрт, это такая приятная ностальгия, аж плакать хочется от счастья. Моя милая и миниатюрная бунтарка Вера на удивление мирно лежит в кровати, внимательно слушает меня, рассматривает картинки, лишь иногда и на секунды отвлекаясь, чтоб потеребить пальцы и обручальное кольцо. Попутно я слежу за тем, чтобы дочка раньше времени не уснула.»

Позже в комнату возвращается Мила с Надюшей, я целую Веру в макушку и подхожу к другим красавицам

— С лёгким паром, малышка любимая — говорю я Наде и беру ее на руки

— Верочка, солнышко, пойдём к маме — говорит она и берёт ее халат со стула.

Дочка слезает с кровати и обхватывает ручками стройную и гладкую ногу Милы, которая достаёт ей чистое белье