На краю надежды

Глава 21 — Мила

«Что, если бы семь лет назад, все сложилось бы иначе? Например, если бы я была посмелее и призналась в чувствах к Диме ещё тогда? Да, у нас были бы тяжёлые расставания с партнёрами, но тогда бы всего этого огромного кошмара, который с нами произошёл, возможно не было, и мы были бы счастливы, как сейчас. Мы бы встречались, поженились, завели детей. Тогда бы его мама меня приняла. Она раньше ко мне нормально относилась. Тогда бы было бы все намного проще, наверно. А с другой стороны, вряд ли мы были бы готовы в том возрасте и с тем нашим жизненным опытом к семье и дальнейшей жизни. Я надеюсь, что каждое новое событие в нашей жизни ничего не сломает между нами, и мы справимся с этим. Да, для него это станет неожиданной приятной новостью. Сейчас самое главное, чтоб его оправдали. Мне сейчас нужна поддержка со всех сторон. Я надеюсь примирение с родителями будет отличным, хотя бы с мамой. Она как женщина должна меня понять. Мне не терпится ему об этом рассказать. Увидеть радость в глазах и счастье в голосе. Почувствовать его суперкрепкие объятия и поцелуи. Как он от радости закружит меня, прижав со всей силы к себе. И мы сможем с ним обсудить это до мельчайших подробностей.»

От остановки общественного транспорта я иду по каменисто-песчаной дороге мимо леса. Вокруг ни души. Даже птиц не слышно. Какой-то странный сухой металлический запах с примесью пота и влаги. Наверно тут дождь был ночью. Даже сейчас на улице как-то серо и уныло. Здание СИЗО большое бело-серого цвета с большим бетонным серым забором и колючими проволоками, рядом со входом на территории стоят несколько сотрудников и разговаривают. За забором также слышны мужские голоса, которые командуют обвиняемыми.

Захожу внутрь. Подхожу к посту, за которым сидит молодой и прошу о встрече с Димой. После чего его коллега отводит меня в кабинет, а сам уходит за любимым.

«Черт, вот сейчас начинается нервная тряска, чего не было в дороге. Мне было так легко и просто, чувствовала себя расслабленно. А сейчас как от озноба вся дрожу, хотя тут и правда сейчас прохладно. Поправляю потные от волнения волосы, смотрюсь в зеркало, поправляю футболку и джинсы. А сердце колотится так, что слышу только его стук вместо мыслей, давно такого не было.»

Слышу, как за дверью проносятся шаги и голоса. Ещё несколько секунд и мы будем вместе накинусь на него с распростёртыми объятиями и крепко обниму, поцелую с лёту.

Раскрывается дверь, на лице моментально появляется широкая улыбка в тридцать два зуба, меня бросает в жар. Внезапно кружится голова, как только вижу его лицо. Высокий охранник с темными волосами ставит его лицом к стене, снимает с него наручники, говорит «пятнадцать минут, как договаривались» и выходит из комнаты.

Первые несколько секунд окрылённая счастьем я стою жду, когда он повернётся ко мне, но он стоит неподвижно. Подхожу к нему, обнимаю крепко, целую в спину и радостно говорю:

— Я так скучала по тебе … у меня столько новостей радостных для тебя.

Он молчит, чувствую его нервное напряжение, я ласково продолжаю:

— Малыш, ты чего, почему ты молчишь?

Он выдыхает и поворачивается ко мне. В его глазах отчётливо читается боль и обида, судя по тому как они влажно блестят, он шмыгает пару раз, а губы сдержанно поджаты.

Бабочки в животе и эйфория от встречи махом сменяются на сильный страх, тревогу и панику. Теперь дрожу от всего этого, и мне самой хочется плакать. Боюсь к нему притронуться. В горле ком застревает.

Мы минуту играем в печальные гляделки, а затем он сдержано произносит:

— Чё ты пришла? Я тебя не ждал.

Его слова как электроток в тысячу вольт бьют меня в самое сердце. Замираю на месте с приоткрытым ртом, теперь я полна боли и обиды от неожиданной реакции.

— Что случилось? Я…?

— Что слышала. Че ты припёрлась?

«Это не Дима, не мой Дима. Откуда в его глазах столько ярости. Смотрю в них и впервые начинаю верить, что возможно он… Нет, нет. НЕТ!»

— Дим, — тяну к нему руку, — Что случилось? Что с тобой?

Его рука выдвигается в ответ с запрещающим жестом.

— Ты ниче не хочешь сказать?

«В его голосе столько льда, что по телу бегут мурашки».

Я сама обнимаю себя за плечи.

— Да, хочу, но…

— Что передумала?

— Не-ет, — выходит не уверенно, — Но что с твоим тоном? Я не понимаю.

Он приближается ко вплотную, берет лицо в руки и смотрит в глаза.

— Неужели ты так наивна или меня таким считаешь? — последнее слово он выкрикивает так, что у меня уши закладывает.

Пятнадцать минут нам явно не хватит, но все же решаюсь продолжить.

— Малыш, расскажи, что случилось? Если да, то так и скажи, я пойму, ты же знаешь.

Он несколько секунд сидит в прежнем положении, затем поднимает голову, смотрит на меня с ненавистью и прислоняется к спинке стула, а потом говорит:

— Ну что ж, поздравляю тебя, наконец-то твоя жизнь улучшилась, как ты и хотела. Ты добилась своего. Ну а я что? Я могу тебе только пожелать счастья, успехов, любви в личной жизни…. Только без меня….шлюха.

— Ты, ты, — я чуть не захлёбываюсь от злости

Он достаёт из кармана небольшой белый конверт и бросает его ко мне. Я вытираю слезы дрожащими руками и беру конверт и открываю его. Из конверта выскальзывают фото, на которых изображены я и чертов сука, мудак Саша.

«Да чтоб его… ну конечно, теперь все складывается. Чёрт, сука! Боже, ну за что? Было же все прекрасно. Ну нет, только не это. Нет, нет, нет. Я не могу вот так потерять из-за чёртовых фото Диму, не могу и не хочу!»

На фото запечатлены те моменты, когда я с ним разговариваю возле «Алмаза» и около подъезда.

«Вот же черт! Подстава! Ну, попадись ты мне, Саша! Невыносимо больно смотреть на любимого. Так и хочется крикнуть, что я ни причём. Что меня подставили. Но он не услышит. Я бы, и сама не поверила, что греха таить».

Тяжело вздыхаю, пытаюсь коснуться кончиков его пальцев. Но Дима поджимает их, сжав кулаки.

— Позволь, я все объясню.

— Давай, попробуй так, чтоб я поверил.

«У меня нет нужных слов. Мучительно капаюсь в рассудке, который, к слову, едва жив после таких новостей».

— Да, я виделась с ним. Виделась и не сказала тебе. Прости, — голос дрожит от слез, — Я…, я не хотела тебя злить и волновать. Но я клянусь тебе, что в эти дни, когда мы виделись, то ничего не было. Абсолютно ничего. Он сам меня нашёл. Я не искала с ним встречи. Хоть и денег у меня почти нет. Нет, я не ищу оправданий. Я…

— Что ему надо было?

— Он извинялся, говорил, что жить без меня не может. Но я клянусь тебе, что сказала ему, что в моем сердце только ты, — встаю, подхожу к нему и присаживаюсь на корточки, — Дим, я люблю только тебя. Мне никто не нужен кроме тебя и наших малышей, — слезы капают на пол.

— И, где же он тебя нашёл?

— Я выходила из «Алмаза», это офисный центр, в котором я виделась с твоим знакомым, который восстанавливает документы. Вышла, а он у входа. И это было не впервые. Поверь, я не искала сама с ним встречи.

Дима намеренно отводит глаза в сторону и продолжает:

— Ты не все фото посмотрела, посмотри получше.

Я не понимающе и испугано смотрю то на него, то хватаю фото и листаю их дальше, и мне попадается несколько фото, где мы с Сашей обнимаемся в плотную и целуемся. Сердце падает в пятки в ту секунду. Смотрю на Диму как рыба только рот открываю.

«Понимаю, что это фотошоп. Грязный и мерзкий. Но как ему об это сказать? Я бы тоже не поверила».

Потому смотрю на него, ей-богу его лицо такое, будто он сейчас заплачет, но мужественно сдерживается.

— Дим, знаю ты не поверишь, но, пожалуйста, послушай. Постарайся услышать, что я сейчас тебе скажу. Знаю и понимаю. Но это не я. Ты сам посмотри внимательнее. Смотри вот тут и тут, сравни. Ну, пожалуйста? — беру его лицо в ладони и заставляю посмотреть на фото ещё раз.

— Я не верю тебе.

— Хорошо. Это твой выбор.

Повисает удушливая тишина и тиканье часов режет её без ножа.

Внезапно Дима вскакивает с места и кричит:

— Я так надеялся, что ты будешь лучше той суки, но ты такая, как она, даже хуже. Я тебя полюбил всем сердцем, ты клялась в любви, я трахал тебя туеву хучу раз. Я постоянно заступался и защищал тебя, я помог тебе с этой гребаной работой, а ты так меня отблагодарила? Сука, чего тебе снова не хватило, что ты побежала к нему траххаться? Почему ты не ценишь то, что я для тебя делаю? Все вы бабы такие, вам бы тупых уродов и денег подавай побольше. А нормальные парни вам ни хера не нужны. А потом удивляетесь, что к вам хреново относятся. Мать была права, зря я тебе доверился и надеялся на тебя. Как только меня забрали ты снова соскучилась по чертовому дружку. Ну, давай, иди к нему, расставайся со мной, он же намного лучше меня, вали к нему и не приходи ко мне больше никогда, я не хочу тебя видеть!

— Перестань кричать и оскорблять меня! Ты сам знаешь, что это не справедливо и не честно, я не заслуживаю этого!

— Э-нет! — нависает он надо мной, — Ты как раз-таки и заслуживаешь только такого обращения!

— Хватит орать на меня! Яблочко от яблони недалеко укатилось, видать!

— Не смей обвинять мою мать!

— Хорошо, счастливо вам оставаться! Два сапога пара!

— В этом-то можешь не сомневаться!

— Ты параноик и пустоголовый идиот!

— Да, пошла ты к черту, тупая сука! Как же вы все меня бесите! — вопит он и пинает стул в сторону.

— Наорался? — говорю я спокойно и подхожу к двери. Поворачиваю к нему голову, — я не уверена, что смогу тебя простить. И не знаю, хочу ли дальше с тобой быть после этого….

— И ещё… я пожалею о своих словах, но всё-таки… что заставило твою Кристину изменить тебе? Не просто же так это произошло, на это была причина, может она со временем устала от твоих психов, м?

Он разгневанно подлетает ко мне и дико орёт в лицо:

— Пошла ты куда подальше, катись к черту, между нами все кончено!

— Вот как…. так вот легко….молодец какой! Ну что ж, хорошо, тогда и тебе счастья, удачи, любви в личной жизни, — спокойно говорю я и приоткрываю дверь, но все же говорю последние слова, стоя к нему спиной, — Это не ты со мной расстаёшься, это я от тебя ухожу.

Пулей вылетаю из здания СИЗО, выхожу за забор, сажусь на рядом стоящую лавочку и меня от переизбытка боли выташнивает на песок, благо есть с собой вода.

«Невыносимо больно. Ненавижу их всех. Чтоб это им вернулось адом»

«Та новость, которую я хотела сообщить ему, откладывается до лучших времён»

«Мне хочется избить, изувечить этого идиота Сашу, за жестокую подставу, но и в тоже время нет желания с ним видится, никто его так не накажет, как карма и господь бог, он ещё получит своё. Теперь точно не позволю ему подойти ко мне и на километр.»

Утром совсем аппетита нет после токсикоза и недомогания, с превеликим удовольствием осталась бы дома, но теперь у меня есть работа, на которую надо отнести документы.

Выхожу из квартиры и вижу, что на лестничной площадке играет маленькая соседская девочка с мячиком, видимо в ожидании папы. Прохожу мимо неё и мячик упирается мне в ноги. Девочка подбегает ко мне, берет его и выдаёт:

— Скоро все закончится и будет хорошо.

Я вопросительно на неё смотрю.

— О чём ты?

— Я сказала «простите меня, пожалуйста, я не хотела вам попасть мячом по ноге» — щебечет она и убегает на этаж выше.