Скульптор твоего тела

Глава 14

В общем, выяснилось, что мы живем в одном отеле, только я сегодня приехал, а она завтра вечером уже выезжает. Она и приехала лишь на неделю, отдохнуть от бесконечной работы. Ей приходится очень много трудиться, так она сказала, поэтому неделя на океанском побережье — это максимум, что она может себе позволить.

Я шел рядом по берегу вдоль линии прибоя и слушал Элис, лишь время от времени вставляя свои реплики. Девушке надо было выговориться, а тут я подвернулся — парень из далекой России, с которым она больше никогда не встретится. Очень удобно, согласитесь. А я смотрел на нее и думал о том, как ей помочь, понимая, что лучше всего мне этого не делать. Всем помочь невозможно, а вот раскрыть себя можно запросто. И, тем не менее, я думал. Прямо предложить ей свои услуги я, конечно, не мог.

Ну, представьте, приедет она домой, в свою Канаду. Уезжала со шрамом, приехала без шрама, даже сейчас молчу о таможенниках, что не узнают ее на фото. Маловероятно, но, если вдруг она начнет обо мне рассказывать, писать в соцсетях. Впрочем, почему маловероятно? Скорее всего, так именно и будет. Кому надо, мной заинтересуются. И что дальше? Нет, я не хотел никакой известности, поскольку она лишит меня свободы.

Конечно, я не наивный мальчик и понимаю, что рано или поздно мои способности станут известны в определенных кругах и тогда возникнут трудности и, может быть, даже серьезные проблемы для меня. Но что я могу поделать? — Только решать проблемы по мере их поступления и моих возможностей.

Есть у меня одна идея. Идея так себе, скажем прямо. Но ничего другого я придумать не мог. Дело в том, что у меня в вещах лежала пластинка таблеток «Фенозепам», которые я на всякий случай взял с собой. Сплю я вообще нормально, но здесь длительный перелет, разница во времени в целых восемь часов, кто его знает, как поведет себя организм? И поэтому я решил подстраховаться и в последний момент кинул таблетки в сумку. И таблетки эти диспергируемые, то есть такие, которые очень быстро растворяются прямо на языке, а не те, которые надо глотать и потом они рассасываются в желудке. Что в данном случае очень важно, поскольку обычный фенозепам очень плохо растворяется в воде. К чему это я? Если встретиться с Элис за ужином и незаметно кинуть ей таблетку, а то и две в какой-либо напиток, то есть большая вероятность, что спать она будет крепко. А диспергируемая таблетка очень быстро и незаметно растворится без следа. Конечно, фенозепам — это не снотворное в чистом виде, но снотворный эффект там присутствует и непривычный к ним человек обычно вырубается конкретно. И если все получится, можно попытаться проникнуть к ней в номер, поскольку я уже знал, что живет она одна. Ответ на вопрос о том, как проникнуть в ее номер, у меня тоже имелся. Вот только получится ли все так, как мне представляется? Впрочем, другой идеи нет, раскрывать ей свои способности я не собирался, как и не собирался признаваться, в случае удачи задуманного, в том, что я имею к этому хоть какое-то отношение. И я приступил к первому пункту своего плана.

— Элис, а ты где расположилась?

— Да вон там, недалеко от пляжного бара. А ты почему так далеко от всех?

— Я не очень люблю толпу, — честно признался я. — И летел я сюда целых двенадцать часов именно для того, чтобы отдохнуть, в том числе и от людского сообщества.

— Зачем же ты тогда познакомился со мной и сейчас идешь и общаешься? — хитро посмотрела она на меня.

Я засмеялся:

— Подловила, один – ноль в твою пользу! Но здесь все дело в совокупности обстоятельств. Ведь именно мое нежелание сливаться с толпой позволило мне насладиться твоим танцем. И этот необычный танец заворожил меня так, что я просто не мог не познакомиться с танцовщицей.

Она тоже засмеялась:

— Я не поняла, это ты ко мне так клеишься?

— Ну, а почему бы нет? — не стал отрицать я.

— Ты что, слепой? — ее голос стал злым. — Так посмотри еще раз на мое лицо!

И она, остановившись, повернулась ко мне своей изуродованной стороной. Хотя до этого всегда шла рядом так, чтобы я видел только нормальную половину лица.

— Я не слепой, Элис, — тихо ответил я.

— И? — почти крикнула она.

— И, тем не менее, — пожал в ответ плечами я и, не давая ей опомниться, тут же предложил:

— Слушай, у меня есть отличная идея! Если уж мы все равно с тобой подружились, то давай перетащим твой лежак ко мне, а? Там и правда здорово — тихо, прекрасный вид на океан, не испорченный купающимися телами. А если ты захочешь что-то выпить, я сгоняю в бар и принесу. Ну, как тебе такая идея?

— Ты серьезно это предлагаешь? — ее глаза расширились от удивления.

— Конечно, а в чем проблема? Или ты на кого-то уже положила глаз?

Она помотала головой, и некоторое время мы шли молча. Я не начинал разговор, давая ей время подумать и решиться.

Наконец, она заговорила:

— Не пойму я тебя, Олег… Ты ведь не гей?

— Нет, я чистый гетеросексуал.

— И ты, конечно, в курсе, что любая девчонка мечтала бы замутить с тобой. Ты красив, высок и прекрасно сложен. Видно, что следишь за собой и занимаешься спортом.

Здесь я промолчал. Ну, не говорить же ей о том, что мое красивое, рельефное тело вовсе не является плодом ежедневных занятий спортом. А Элис продолжала.

— Здесь немало симпатичных девушек, которые точно будут не против легкого курортного романа с тобой. Но из всех ты выбираешь ту, лицо которой изуродовано. Что с тобой не так, Олег? Я уже начинаю тебя побаиваться.

— Это еще почему? — искренне удивился я.

— Потому, что нормальные парни так себя не ведут. А если нормальные парни так себя не ведут, то получается, что ты…

— Ненормальный, — закончил я вместо нее. — Так?

— Ну…, — протянула она, — есть еще один вариант. Ты делаешь это из жалости, что еще хуже.

М-да, извращенная логика во всей ее красе: тот, кто тебя жалеет, хуже маньяка. Впрочем, интуитивно я понимал, что она имеет в виду. Сам большую часть своей сознательной жизни прожил уродом. И я рассказал.

— Знаешь, Элис, еще совсем недавно, год назад, я в чем-то был похож на тебя. В том смысле, что девушки избегали меня, потому что все мое тело, включая лицо, было покрыто псориазными наростами. Поверь, это выглядело ужасно. Может быть, даже хуже, чем твой шрам, хотя бы потому, что выглядит это заразным, хотя по факту заразным не является. Меня сторонились, меня дразнили. Школьники, знаешь, очень злой народ. Мне много приходилось драться для того, чтобы хоть таким образом завоевать себе авторитет. И меня стали бояться и уважать за мою силу воли и крепкие кулаки. Со мной стали даже дружить отъявленные школьные хулиганы. А вот девушки все так же избегали меня. Больше всего меня угнетало то, что псориаз неизлечим, современная наука не знает причины его возникновения, а потому не умеет эффективно с ним бороться.

Я замолчал, дав ей возможность спросить. Элис окинула взглядом мое лицо и тело и таки спросила:

— И как же ты справился с этим? Я, конечно, не вижу, что под пляжными трусами, но остальное твое тело абсолютно чистое.

— Поверь, — усмехнулся я, — под трусами тоже все чисто. А случилось вот что. Однажды утром, чуть больше года назад, я проснулся, и псориаза больше не было. Вообще никаких следов не осталось, хотя так и не бывает. И я не знаю, почему это произошло, — соврал я, — но с тех пор его больше нет.

— Ты молился об исцелении? — совершенно неожиданно для меня серьезно спросила она.

— Да, — твердо ответил я. — Даже несмотря на то, что в Бога не верил, каждый вечер, ложась спать, я просил кого-то или что-то об исцелении.

Она кивнула каким-то своим мыслям, а потом удивила меня:

— Знаешь, Олег, я никому об этом не говорю, но тебе скажу. Этот танец на берегу… Он является выражением моей мольбы к Богу. Я, конечно, не верю, что шрам исчезнет, но… немножко все же и верю. И сегодня своей историей ты дал мне большую надежду.

Мы помолчали, а потом я вернулся к своему предложению:

— Так что ты скажешь о моей идее соединить лежаки? У нас уже есть нечто общее, что сближает нас и дает тему для разговора.

— Я согласна, — просто ответила Элис.

— Тогда, вперед?

— Вперед!

***

Еще один доллар перешел в собственность обслуживающего пляж крепкого мулата, и наши лежаки разместились рядом. И даже мой зонт парень заменил на другой, который был в два раза больше и прикрывал своей тенью сразу оба лежака.

Ну а потом, когда Элис отлучилась в дамскую комнату, я спокойно стырил из ее сумки карту-ключ от номера. Для нее нет проблемы, подумает, что потеряла, и ей его заменят на ресепшен. Даже если потребуют оплатить, есть, кажется, такое правило, все равно это будет хорошая цена за преображение. А у меня появилась возможность попасть в ее номер. Конечно, было у меня некое предчувствие, что я могу попасть туда сегодня и без ключа, но, кто его знает, как карта ляжет? Всегда лучше иметь козырь в рукаве.

На обед мы в отель не пошли, перекусив в пляжном баре, а заодно переждав там самое жаркое время дня, потягивая легкие коктейли и болтая обо всем на свете. Она рассказывала мне о Канаде, о своей работе, увлечениях. Я тоже рассказывал ей о России и часто хохотал, слыша выдаваемые ею пропагандистские штампы о своей стране. Она даже немножко поспорила со мной, убежденная в том, что пресса их страны не врет, она свободна. На что я предложил ей самой приехать в Россию и убедиться на личном опыте в правдивости ее тезиса.

— Да, конечно, я не могу сказать, что все у нас идеально, — вещал я. — Много такого, чего быть не должно, проблем хватает. Да и нет, наверное, такой страны в мире, где все идеально и нет недовольных. Но и действительность, несмотря на это, далека от того, что рассказывают вам ваши СМИ. Но, Элис, давай уже не будем о политике, мы все же на отдыхе.

Так мы с ней болтали, потом купались, потом опять болтали и снова купались. А когда, ближе к вечеру она предложила погулять вдоль пляжа, то, едва мы вышли на эту бесконечную и широкую линию утрамбованного водою песка, я взял ее за руку, и она не стала протестовать. Основная жара спала, с океана веяло свежестью, и мы почти целый час прогуляли так, любуясь красным закатом над океаном и глубоко вдыхая соленый морской воздух. Недалеко от берега красиво планировали над водой пеликаны, охотясь за рыбой. Элис весело, совсем по-девчоночьи показывала на них пальцем, и уморительно удивлялась всему, на что падал ее взгляд.

Потом, когда солнце уже почти село, я проводил ее, договорившись о том, что встретимся на ужине в 8 часов. Элис жила в основном корпусе, самом старом, но и самом дешевом. Там тоже были неплохие номера, но мне хотелось получить максимум удовольствия. Поэтому я еще до приезда внимательно изучил план отеля, размещенный на их сайте, а когда регистрировался, то договорился и за сто евро мне выделили шикарный, двухкомнатный номер, очень большой, с окнами, выходящими на обе стороны здания, расположенного в дальнем тихом уголке территории отеля.

Приняв душ, я развалился на огромной кровати, млея от охлажденного кондиционером воздуха, так контрастирующего с духотой за стенами. Нашарив рукой пульт от телевизора, нашел канал MTV и, убавив громкость почти до минимума, чтобы музыка проста шла фоном, блаженно улыбнулся.