Скульптор твоего тела

Глава 22

Нет, я, конечно, далеко не богослов, но в свое время разными религиями увлекался. Чего я только ни читал, в надежде избавиться от своей болезни! В том числе, конечно, и Библию. Даже одно время всерьез пытался изучать каббалу. Поэтому понял, что означает та фраза, которую выдал отец. «Я Тот, кто Я есть» — это же один из переводов древнейшего из имен Бога, которое по-русски на библейском иврите можно прочитать как «ЯХВЕ». Ну, или последующий перевод с древнееврейского языка на древнегреческий: «Иегова». А по сути это нечитаемый тетраграмматон, обычно рисуемый латинскими буквами «YHWH», который на палеоиврите вообще не так пишется. Эту фразу Бог сказал Иакову в ответ на вопрос о том, как Его имя. Ее переводят по-разному, но, по сути, она означает: «Я тот, кто существует», подразумевая при этом, что тот, кто спрашивает, на самом деле не существует.

Конечно, батя мог и не это иметь в виду, вот только его следующая фраза «И если кто из адамов спросит, то так и ответь», явно указывала именно на такой смысл. В общем, я подумал, да и спросил:

— Ты Бог что ли?

Мой вопрос вызывал у отца взрыв веселого смеха, который он, впрочем, тут же оборвал, сделав серьезное лицо:

— Молодец, начитанный мальчик. Знаешь, был такой хороший советский фильм середины двадцатого века — «Золушка», снятый по одноименной пьесе Евгения Шварца. Так вот там, у феи, тетушки Золушки, был паж, который постоянно произносил фразу, ставшую потом, как сейчас бы выразились, мемом: «Я не волшебник, я только учусь». Вот и я, сын, только учусь. Но пока тебе это вовсе ни к чему, это все слишком далекие пока от тебя высшие уровни бытия. Тебе сейчас нужно кое-что другое, попроще, но зато очень действенное в Срединном мире.

— Как ты сказал, — вскинулся я, — в Срединном мире?

— А! — махнул рукой отец. — Не обращай внимания, так мы называем тот мир, в котором ты до сего момента жил.

— Выходит, есть и другие? — не отставал я.

— Есть, есть, — подмигнул он. — Все это скоро узнаешь и во всем разберешься в процессе. Сейчас для тебя важнее другое.

— Ладно, — согласился я, — что же мне сейчас надо?

— Сейчас тебе надо научиться защищать себя, — внимательно посмотрел мне прямо в глаза отец. — Больно уж резко за тебя взялись. Оно и понятно, нормального Скульптора днем с огнем не найдешь. Но все же это никуда не годится, так ты каши не сваришь. Значит, что? — Правильно, значит, будем тебя учить, пока минутка свободная выдалась и ты все равно там без сознания. Думаю, за пару-тройку лет управимся. Ну, или чуть дольше. Иди за мной.

— Что ты сказал? За сколько лет? Это шутка такая?

Но отец уже заходил в лес, и мне пришлось его догонять. Как он, кстати, сумел так быстро пересечь поляну? Должно быть, какая-нибудь гребаная телепортация, не иначе.

Стоило мне, в погоне за отцом, пересечь границу леса, как лес исчез. А вместо него, насколько хватало глаз, простиралось кукурузное поле со вполне уже зрелыми початками на тысячах крепких стволов. Пересекая поле, тянулась извилистая тропинка, и отец быстро шагал по ней. Я уже почти бежал, но никак не мог его догнать. А когда, все же поднажав, догнал, то мы оказались в горах. Высоченные пики с блестящими на солнце снежными шапками на них, окружали со всех сторон. В воздухе повеяло прохладой и сыростью. Меж гор бурлила и ревела не очень широкая река, вдоль которой продолжала тянуться все та же тропинка.

И так мы шли, как мне показалось, несколько часов, пересекая самые разные места — болота, пустыни, и опять горы, и опять леса, а скорее, это были разные миры, как я постепенно начал подозревать. Мои попытки спросить что-то у отца, заканчивались ничем, он просто игнорировал мои вопросы, словно рядом со мной была лишь часть его. Такое впечатление, что он меня даже не замечал, погруженный в свои думы. И я замолчал, шагая вслед за ним и глазея по сторонам.

Но всему приходит конец, закончился и наш путь. К концу его я уже не понимал, сколько времени мы шли на самом деле. Иногда мне казалось, что часы, но порой представлялось, что дни или даже годы. А возможно, и так и так правильно, зависит от того, как считать. Сплошные загадки. То место, которое стало конечным пунктом нашего пути, было отделено словно бы некой непрозрачной пленкой, сквозь которую отец, а за ним и я прошли без препятствий. Однако у меня осталось смутное впечатление, что преодолеть эту пленку, да даже просто увидеть ее я смог лишь по одной единственной причине: со мной был мой отец.

Это был берег озера, расположенного прямо в лесу. Вдалеке виднелись горы. Небольшое лесное озеро, на берегу которого стоял дом. Ну, как дом? Скорее то, что называют словом «избушка». Домик был маленький, я прикинул, метров тридцать квадратных, но сложен из настоящих, хотя и постаревших уже, некрашеных и почти черных от времени бревен. Чуть поодаль, у самого берега озера стояла банька, ничем другим это сооружение быть не может. Из трубы вьется белесый дымок, никак, топится банька-то, а? Я вдруг понял, что был бы не прочь помыться с дороги. Шли долго, и я не раз пропотел в своем милитаристском обмундировании.

Когда мы появились, от берега озера к домику шла женщина, на первый взгляд — пожилая, но еще крепкая и высокая, одетая во что-то типа свободного балахона до пят. На плече она ловко держала коромысло с двумя ведрами на концах. И тут отец очнулся, сбросил с себя ту напряженную отчужденность, что стояла между нами во время всего пути, улыбнулся, и громко произнес:

— Бог в помощь, Лора! Ты, как всегда, встречаешь меня с полными ведрами!

Женщина остановилась, неторопливо сняла с плеча коромысло и так легко поставила на землю, что я усомнился, что в них вообще есть вода. Похоже, отец ошибся.

— Здравствуй, хранимый Богом[1]! — улыбнулась женщина отцу, и морщинки покрыли ее лицо.

— Здравствуй, Велора! Рад видеть тебя! Познакомься с моим сыном, его зовут Олег.

Та внимательно всмотрелась в мое лицо, я тоже не сводил с нее глаз. Несомненно, в молодости она была настоящей красавицей. И сейчас еще следы былой красоты не сошли полностью, вот только то, что я принял издалека за морщины, было шрамами, покрывавшими ее лоб, щеки, нос и даже горло. Она и правда была довольно высокой, может быть, даже чуть выше меня. Широкие плечи и вообще, в ней чувствовалась некая физическая крепость, свойственная людям, давно и профессионально занимающимся силовыми видами спорта.

— Олег, значит, — прошептала она, — святой[2] сын хранимого Богом. Интересно. Он тот, о ком я думаю?

— Я же обещал, что однажды приведу к тебе лучшего Скульптора Срединного мира. Я всегда держу свое слово.

— Я знаю, — кивнула она, — и не сомневалась в твоем обещании. Не думала только, что это будет твой сын. Хотя, мне, конечно, стоило бы догадаться.

Она опять улыбнулась, и шрамы вновь разбежались по лицу.

— А ведра полные, Олег, — Вилора вновь посмотрела мне прямо в глаза, — можешь проверить. Я всегда встречаю своих друзей с полными ведрами. — Думаешь, он справится? — перевела она взгляд на отца.

Я же смущенно опустил глаза, думая о том, читает ли она мысли, или на моем лице все и так ясно написано?

— Я думаю, — в голосе отца прозвучали горделивые нотки, — на сегодняшний день он лучший Скульптор не только в Срединном мире, но, возможно, во всем Веере миров. Скажу лишь, что он в полушаге от Лекаря.

Та, которую отец назвал Вилорой, взглянула на меня несколько иначе, более уважительно, что ли…

— Ну, что ж, проходите, гости дорогие! — Она сделала движение, очень отдаленно напоминающее поклон, и повела рукой в сторону домика. — Сейчас накормлю вас, напою и спать уложу.

Вилора громко рассмеялась, и отец подхватил смех. Видимо, это было между ними чем-то вроде старого прикола. М-да, а папаша, похоже, тот еще гусь. Что-то неприятное заворочалось в мыслях, но я отогнал их от себя. Попытался отогнать. В конце концов, они давно не живут с мамой и он свободный человек. Но неприязнь к этой Лоре-Вилоре все же легкой тенью легла на сердце.

Видно, что-то такое мелькнуло в моих глазах (или эта женщина и правда мысли читает), но Вилора повернула ко мне улыбающееся лицо и мягко сказала:

— Не думай, Скульптор, я не спала с твоим отцом.

— Лора! — укоризненно воскликнул батя. Но та не обратила на него внимания и продолжила:

— Мы с ним друзья. Может, я когда-то и хотела чего-то, сейчас это уже неважно. Игорь, отец твой, к сожалению, однолюб. Всю жизнь любит одну женщину, и эта женщина — твоя мать. Такой вот он странный. Это чтобы между нами с самого начала не было никаких недомолвок. Веришь мне, Олег?

Я внимательно посмотрел в ее глаза и понял (не знаю, как), что она говорит правду. Поэтому с чистым сердцем ответил:

— Верю, Вилора.

И губы мои сами расползлись в улыбке. Она тоже улыбнулась, глядя на меня:

— А ты красавчик, Олег, весь в отца, только моложе. Впрочем, чего еще ждать от Скульптора?

И она, развернувшись, зашагала по направлению к своей избушке. А фигурка ничего так сзади, промелькнуло в голове, и, кажется, она вовсе не такая старая, как мне показалось вначале. Но батя, прервал мои фантазии, кивнув на ведра:

— Захвати.

***

Внутри домика было уютно, чувствовалась женская рука. И, что странно, внутри избушка казалась намного больше, нежели снаружи. «Тем, кто хорошо знаком с пятым измерением, ничего не стоит раздвинуть помещение до желательных пределов. Скажу вам более, уважаемая госпожа, до черт знает каких пределов!» — тут же вспомнил я классика. Кажется, мой запас удивления почти исчерпан, поэтому я даже не стал ничего спрашивать. Если я правильно понял, то мне придется задержаться здесь на какое-то время. Надеюсь, не слишком надолго, если мое мнение кому-то будет интересно.

— Ну что, гости дорогие, — вновь шрамы разбежались по лицу от улыбки хозяйки. — Сразу к столу или, все же, сначала в баньку? Я как ждала вас, натопила и воды натаскала.

— Конечно, ты знала, Лора, — добродушно откликнулся папаня, — это же твоя реальность, здесь ты все узнаешь первой.

И уже обращаясь ко мне:

— Ну что, сын, в баню?

— В баню! — не сомневаясь, кивнул я в ответ, размышляя над словами отца о том, что это реальность нашей хозяйки. Ох, в непростое место привел меня отец и к совсем непростому человеку! Надо быть настороже, пожалуй, на всякий пожарный…

— Ну, так идите, а я сейчас полотенца вам да сменку принесу.

Мы развернулись и вновь вышли на свежий воздух. По ощущениям стоял ранний летний вечер, воздух был такой чистый и густой, что, казалось, его можно пить. В городе, к которому я привык с детства, такого воздуха не бывает никогда.

К баньке была протоптана дорожка, по ней мы и пошли.

— Наверное, хочешь знать, кто это? — взглянул на меня искоса батя.

— Да нет, — протянул я, — ваще не интересно. Подумаешь, еще одна загадка!

И мы вместе рассмеялись. После такого длинного пути, который мы прошагали бок о бок молча, отец был, явно весел и разговорчив. А то я уже думал, что он теперь и не заговорит, ха-ха.

— Вилора полностью соответствует своему имени. А, скорее всего, это даже не совсем имя, а суть ее. Раньше умели давать такие имена. С древнегерманского оно переводится как «сильная, волевая».