Скульптор твоего тела

Глава 21

Честно говоря, первые пару дней моей службы я носился с идеей изменить себе внешность, да и свалить подальше. Но идея эта была чисто эмоциональной и глупой. Куда свалить, как жить, чем заниматься? Да и зачем мне такая жизнь? Не скажу, что мне понравилось быть военным, но было у меня подозрение, что все это лишь некое прикрытие, больше похожее на маскарад, и все это ненадолго. Хотя бы просто потому, что никто со мной контракт на воинскую службу, как это положено, не заключал. Я, конечно, не знаю всех законов, но, вроде бы, контракт мне предложить обязаны, если не ошибаюсь, первый — на три года. А со мной все как-то спонтанно и странно произошло. Вроде бы, меня призвали, но об этом я знаю только со слов полковника Игнатова. Меня отвезли в часть, нарядили в форму, но удостоверение офицера не выдали, как и личного оружия. Я думаю, меня просто спрятали на время таким вот образом. Нужен я им для чего-то, что очень скоро, надеюсь, выяснится. И я почти угадал.

Прогуливаясь по аллее возле медчасти, я увидел, как через ворота КПП въезжает шикарный новенький «Mercedes-Maybach S 580». Я такой видел в сети, миллионов под тридцать деревянных в этом году стоит, и это еще смотря в какой комплектации. Кто это у нас такой богатенький Буратино?

Автомобиль остановился прямо у крыльца медчасти. Открылась передняя пассажирская дверь и на свет Божий явилась плотная, почти квадратная фигура мужика в генеральской форме. Так-так-так, похоже, большое начальство, да еще и по мою душу. Не зря же они прямо сюда подрулили?

Я немного притормозил и пошел совсем медленно. Генерал, а точнее — генерал-лейтенант, как я, присмотревшись, определил по погонам, открыл заднюю дверь, и из салона выпорхнула, кто бы мог подумать, — сама моя начальница по гражданке Светлана Ивановна Котельникова собственной прекрасной персоной. Смотрелась она и правда отлично — молодой и красивой, вылепленной моими собственными руками, задорной девушкой, прям — мечтой поэта, никак не меньше. Я хоть и не поэт, но мысленную слюну пустил, вспомнив, как она выглядит без одежды. Может, и сегодня служивому что обломится? Эх!

Так, а кто это у нас еще из салона появляется? Фигура явно женская, в длинном, в асфальт, темном платье с длинным же рукавом, да еще и в перчатках! Голова замотана в платок по самые глаза, прикрытые темными очками. Ого, это кто у нас такая? Никак, королева какая-нибудь инкогнито?

Шутки шутками, но сердце мое ёкнуло — вот, прямо, не ходи к гадалке, это привезли мою будущую клиентку. Муженек, а то, что генерал либо муж, либо, что тоже возможно, отец или еще какой близкий родственник женщине, закутанной с ног до головы, буквально подскочил к ней, взял под руку, и что-то наговаривая ей на ухо, повел к входу в медчасть. А ко мне уже элегантно придерживая сумочку, бежала моя начальница Света, радостно улыбаясь и махая ручкой.

Я тоже очень рад был ее видеть, но улыбку сдержал, пусть видит, что я своим теперешним положением совсем не доволен. Наоборот, я несколько даже нахмурился и, остановившись, стал ждать, пока Котельникова ко мне сама доберется. А нечего тут! И вообще.

Она упала мне на грудь и весело защебетала:

— Ах, Олежек, я так рада тебя видеть! Если бы ты знал, как я переживала, когда ты вдруг пропал! Я всех на уши поставила, всё наше ментовское начальство. Уже хотела к бандосам обратиться, думала, может, они тебя умыкнули, но тут, слава Богу, знакомый из Конторы намекнул. Ну, я и Контору на уши поставила, они тоже из наших рук кормятся, хоть все и важные, как…

— Подождите, Светлана Ивановна, — перебил я ее. — Вы мне все потом подробно расскажете, хорошо? Сейчас лучше о другом: это кто с вами и зачем? Никак, по мою душу?

— Это дочь генерала Чубатова, единственная и обожаемая. Папа с ней. Она год назад в аварию попала, в сисю пьяная куролесила, машина загорелась, ее еле вытащили. Как результат: более пятидесяти процентов ожога тела, одной ногой в могиле уже была. Папа на самолете в Германию, в лучшую клинику. В общем, жизнь спасли, даже есть и пить может самостоятельно, но выглядит девочка ужасно: лицо, грудь, живот, руки, в общем, сам увидишь.

— А зачем мне на нее смотреть? — сделал я удивленное лицо.

— Ты чё, Олег? — Котельникова округлила глаза. — Я с генерала двадцать пять лимонов запросила, половина твоя!

— Не, меня не устраивает.

— Что? Как? — Светлана даже поперхнулась, а потом прошептала: — А сколько ты хочешь? Может, посмотришь сначала?

— Мне, Светлана Ивановна, свобода нужна. Не желаю на этой базе сидеть и изображать из себя военного.

Котельникова задумалась, посмотрела на меня и, наконец, сказала:

— Хорошо, решай этот вопрос с генералом сам. А о деньгах я с ним потом поговорю.

И мы пошли к медчасти.

***

Чубатова-младшая выглядела ужасно, как говорится: краше в гроб кладут. Я осмотрел ее, велел одеваться, а сам вышел к отцу. С ним разговор сначала не складывался. Все пытался командовать мною, потом грозился то на фронт закатать, то в тюрьму посадить. Когда он успокоился, я, как смог, объяснил ему ситуацию. Он куда-то звонил и, наконец, выяснил, что я и правда, никакой не военный: нигде не числюсь, призван не был, контракт не заключал. Следовательно, генералу я не подчиняюсь, хотя, угрозы свои он, наверное, выполнить все же может при желании. Вот только, как же доченька тогда?

В ходе дальнейшего общения выяснилось, что он по линии спецназа служит и ко всяким комбинациям яйцеголовых из Конторы отношения не имеет. Попросил дать ему время, чтобы разобраться. Я благосклонно время ему дал, и он удалился в сторону штаба. Пробыл он там долго, я успел сходить пообедать со Светланой и обсудить с ней несколько важных вопросов. На самом деле важных вопросов для ее бизнеса, ну и для меня тоже — деньги имеют свойство заканчиваться. Вопрос упирался в конторщиков, но и не только в них, конечно. Правильнее сказать, главный вопрос в том, как обеспечить мою личную безопасность и при этом делать дело?

И вот я вновь на своем рабочем месте, в ставшей уже привычной операционной во владениях Котельниковой. На столе — усыпленная Александра Чубатова и я, глядя на нее, думаю о том, хватит ли мне своей и ее энергии для того, чтобы за один раз вылепить заново всё, изуродованное огнем. И прихожу к выводу, что — нет, не хватит. Или я умру от истощения, или она. Или оба. И будут здесь в результате два красивых трупа. Ха-ха. М-да. Придется делать постепенно, по частям, давая себе и ей время на восстановление. И начну я, конечно, с головы.

Голова со снятым париком выглядела как сплошное пересечение шрамов. Волосы там больше не росли, все корни уничтожены — не из чего расти. Но самое главное — глаза не выгорели, остальное исправим. И я приступил к работе, решив не торопиться. Лицо — это самое трудное, огромное количество мышц, уничтоженных и покалеченных, ведь для того, чтобы просто улыбнуться, организм задействует от пяти до пятидесяти трех мышц одновременно, в зависимости от широты улыбки. А когда ты хмуришь брови, работают сорок три мышцы. И сейчас все эти мышцы, все нервные узлы и связи разрушены, сейчас у Саши Чубатовой на месте лица маска, неподвижная и страшная. И это еще после кучи пластических операций в Германии, что было до этого не хочу даже думать.

Я еще раз внимательно взглянул на большие, специально увеличенные и очень четкие фотографии девушки в профиль и фас, сделанные до аварии и сейчас размещенные перед моими глазами на специально сооруженной подставке, а потом осторожно прикоснулся пальцами к ее лбу и почувствовал знакомое холодное покалывание. Приступим. А дальше я отрешился от окружающего мира, полностью сосредоточившись на лепке, подкачка энергии от пациентки шла у меня теперь в автоматическом, так сказать, режиме. Мне не нужно было каждый раз сосредоточивать на этом свое внимание.

Так, последний мазок и я опустил руки, чувствуя себя полностью вымотанным. Еще раз внимательно осмотрел красивое и чистое лицо, идеальную форму черепа, сравнил с фото и подумал, что получилось даже лучше, чем было. Надеюсь, никто не будет возражать, я устало улыбнулся. Последнюю порцию энергии я вложил в восстановление волосяных луковиц и, уверен, все получилось так, как нужно. Новые эпителиальные клетки (кератиноциты, меланоциты) начали делиться, образуя волосяные воронки, в которых и прорастут волосяные луковицы. Ведь, что такое волосы, как не производное все от той же кожи? Ну, это я помнил не очень так, в общем, я же не специалист в этом вопросе, хотя многое прочитал перед операцией. Но, главное, все получилось, в чем я глубоко убежден.

Пациентка спала и проспит еще долго, думаю, не меньше десяти, а то и более часов, зависит от способностей восстановления организма. Но она молодая и это очень хорошо, организм просто обязан справиться.

Я поднял трубку внутреннего телефона и позвонил Котельниковой. Светлана сняла трубку так быстро, слово только и делала, что держала на ней руку:

— Олег?

— На сегодня все, Света, — ответил я. — Голова как новенькая, а остальное, примерно, через неделю, да и то по частям. Слишком много работы. И мне и ей, нужно время для восстановления сил.

— Поняла, бегу!

Я же прошел в свой кабинет, снял халат и развалился в кресле, размышляя, чего я больше хочу, спать или сс…, в туалет, в смысле. В коридоре простучали каблучки, и в мои владения ворвалась Света. Кинув на меня быстрый взгляд, она прошла в операционную. Я уже стал подремывать, когда она вернулась и, наклонившись, мягко поцеловала меня в губы, прошептав:

— Ты волшебник, Олежка!

Я не открывая глаз, обнял ее за талию и усадил себе на колени, почувствовал своей грудью ее упругие перси (сам делал!). Она крепко прижалась ко мне, потом прошептала «Подожди, мне так неудобно» и, привстав, села на меня иначе — обхватив мои бедра своими ногами и лицом ко мне. Я тут же ощутил тесноту в брюках и, крепко схватившись за ее чудесную попу (сам делал!), впился в пухлые и горячие губы, которые тоже делал сам. Чуть не рассмеявшись от мысли, что все это я как для себя делал, я отогнал ее и потянул подол вверх — чисто на автомате, руки сами делали, что хотели. И, о чудо! — Света чуть привстала на ногах, чтобы мне было удобнее. Ох, ты ж! Я задрал подол и просто сдвинул трусики в сторону, в то время как она возилась с моими штанами. Это еще хорошо, что лето и никаких колготок, не нужны они с теми ножками, которые, опять же, сделал я, и которые надо показывать, а не маскировать.

Когда она сползла с меня, поправляя на ходу детали одежды, я подумал, что сейчас усну. И тут же уснул. Сквозь дрему я сначала чувствовал, как меня вытирают и натягивают форменные брюки, и еще куда-то волокут, а потом словно в темную яму провалился.

Когда открыл глаза, как-то, словно по щелчку включившись, то свет в моем кабинете был погашен, а за окном сгущались сумерки. Первое, что я понял, это то, что очень и очень хочу в туалет, так, что мочевой пузырь, того и гляди, взорвется. Наверное, от этого и проснулся.

Быстро добежав до санузла, я вымыл руки и заодно сполоснул лицо, хоть немного освежившись. Первым делом после этого я посетил палату с нашей пациенткой. Там горел ночник, и дежурила медсестра. Поздоровавшись с ней, я прошел к кровати Чубатовой. Та, конечно, спала без задних ног, восстанавливая энергию, к руке тянулась трубка капельницы с физраствором и витаминами. Голова была полностью замотана, оставляя лишь узкие щели для глаз, носа и рта. Молодец, Светлана, без меня управилась!