Скульптор твоего тела

Глава 25

Мы подошли друг к другу и пожали руки, выполняя обязательный ритуал соревнований. Практически, единственный ритуал. Каждого из нас представили уважаемой публике. Красная оказалась Ингой, а зеленая — Ириной. Девчонки как девчонки, если не считать, что каждая из них является живым и мыслящим оружием, причем, самым лучшим в Веере миров. Когда расходились, зеленая Иришка мне прямо в открытую со значением подмигнула, что утвердило меня в правоте Лоры. Хотя я и так не сомневался, Вилора в этих делах разбирается всяко лучше меня. Я тоже подмигнул ей в ответ и растянул губы в широкой улыбке идиота. И успел увидеть, как они быстро переглянулись с «красной» Ингой. Что и требовалось доказать.

Прозвучал второй гонг, и закрутилось! Здесь никто не давал друг другу времени, никто не примерялся, не раздумывал. Каждый уже выстроил в своей голове тактику боя и сразу же начал действовать в соответствии с этой тактикой. Мы с «зеленой», типа, союзники, как я, по ее мнению, должен думать. Подтверждая это, она сходу залепила очередью по «красной» Инге, а я, со своей стороны, поддержал ее очередью в то место, где «красная» должна была оказаться. И не угадал, она ушла в другую сторону, ловко обхитрив меня обманным движением и, в свою очередь, влупив по мне сразу с двух стволов. Я упал на песок и перекатился, поймав на себе внимательный взгляд Ирины. Она явно хотела рубануть меня своим тесаком, но увидев, что я заметил, на ходу поменяла направление движения и, то ли случайно, то ли нарочно, чуть не отрубила руку Инге. Если бы та вовремя не среагировала, быть бы ей однорукой до конца боя. Но она успела, и, в свою очередь, выстрелила в «зеленую» с одной руки, а с другой — в меня. Вот только в зеленую Ирину она не попала, а меня задела, всадив пару пуль прямо в пах. Хорошо, что я в последний момент резко прыгнул, сделав обратный шпагат в воздухе так, что пули не раздробили кость, но яйца, чувствую, всмятку. Вот, же сука, на самое дорогое руку подняла!

Я не заорал, просто я умею отключать боль, этому Вилора учила меня в первую очередь на занятиях, больше напоминающих медитации каких-то индийских йогов. Ну, или буддистских монахов. Поэтому боли я не почувствовал, но по ногам потекло что-то горячее. Регенерация сработала штатно и кровь была мгновенно остановлена, но вот яйца, походу, придется варить, в смысле — творить новые. Ничего, сделаем лучше прежних, ровненькие!

Все это я отмечал мельком, не прекращая ни на миг свое движение по рингу. Замирать здесь нельзя, любая остановка гарантированно равна смерти. Поэтому, коснувшись ногой пола, обильно присыпанного песком (чтобы кровь убирать легче было), резко оттолкнулся от него пальцами и, показав движение направо, вильнул влево. Жаль, на мою обманку никто не купился, и только невероятным образом изогнувшись, я избежал двух перекрестных очередей и, приземляясь, успел-таки полоснуть ножом по ноге «красной». Теперь красной стали не только ее волосы, но и брючина на ноге. Совсем красиво стало, прямо в тон!

И в тот же миг почувствовал, не спрашивайте, каким образом, что сейчас Иришкина сабля войдет мне в спину. Я выгнулся совершенно невероятной зюзей, и лезвие прошлось мне по боку, распоров и броник, и кожу. Да уж, ножичек у нее остренький! Но я не зевал и крепко зажав лезвие между локтем и туловищем, с развороту всадил короткую очередь прямо в лицо «зеленой». Еще успел даже увидеть ее округлившиеся от удивления глаза перед тем, как их не стало. Как и большей части лица. Одна готова и, если Лора не ошиблась, у меня есть всего один миг.

Что такое миг? — Почти ничто. Миг — это вам не секунда, секунда — целое море времени. А миг даже не полсекунды, за полсекунды ты легко успеваешь произнести целую букву. Миг — это гораздо меньше, но он должен у меня быть!

Не оборачиваясь, но точно зная, где и в каком положении находится Инга, «красная» Инга, я, максимально ускорившись, как учила меня Лора целых три года, пока не стало получаться, метнул нож из-под руки. И тут же развернулся, еще на повороте нажимая на курок. Мой нож перерезал ей горло так, что голова ее, как в замедленной сьемке, стала сползать в сторону, а пули, вылетавшие из моего ствола дырявили ее бронежилет.

Вот только «красная» не была бы одной из лучших, если бы не успела ответить. Поэтому пули из ее ствола тоже прошивали мой бронежилет, разрывая плоть. Но она упала первой, видимо, голова закружилась. Упала уже мертвой.

А я еще был жив, даже когда мое бесчувственное тело грохнулось о землю. Даже смог скосить глаз на табло. Фигасе! Продолжительность финального боя — 4,2 секунды. Рекорд, однако!

Я оставался жив, поддерживая себя лечением, еще ровно пять минут и одиннадцать секунд. На целых одиннадцать секунд дольше, чем надо для победы. А это ведь почти вечность, можно два с лишним боя провести.

***

Когда местные Лекари меня оживили и привели в порядок, а местные Скульпторы навели былой лоск (яйца, кстати, я им не доверил, сам слепил), наступило время получать заслуженные награды. Под аплодисменты и дикий ор болельщиков мне вручили красивый пояс, весь в золоте, серебре и драгоценных камнях. Интересно, а если его загнать? Наверное, на эти бабки можно долго жить безбедно, а? Но это так, в порядке фантазии. Хотя, в жизни всякое случается.

Неожиданно желанный мною приз, называемый официально как «Специальная нано-бронь скрытого ношения», был утроен за установление нового рекорда Веера по скорости победы. Оказывается, таково правило, очень хорошее правило! Предыдущий рекорд составлял 4,7 секунды, а я на целых пять десятых секунды вырвался вперед. И поэтому получил маленькую тубу с тремя круглыми таблетками. Жесть! Теперь я могу быть практически неуязвим в течение трех суток!

Уже потом, сидя на берегу озера в удобных шезлонгах в мирке Вилоры, ставшим для меня уже почти родным домом, и попивая какой-то вкусный коктейль, собственноручно в честь победы приготовленный моей наставницей, хозяйкой и любовницей (от слова «любовь» без негативного контекста), я спросил:

— Скажи, Лора, а зачем тебе был нужен я, если в Веере миров и так хватает высококлассных Скульпторов?

Она как-то удивленно посмотрела на меня, типа — ты что, таких элементарных вещей не знаешь? Потом, видимо, решив, что я и правда не знаю, все же ответила:

— Нет в Веере ни одного свободного Скульптора.

— Это как? — удивился я.

— А вот так! Со всеми потенциально чистыми адамами еще до пробуждения первого дара, а в основном вообще еще в утробе матери, заключаются контракты. Да, честно говоря, эти контракты в большинстве случаев заключаются на поколения вперед, и все рождающиеся в таких семьях адамы с детства знают где, как и на кого будут работать. Контракты эти заключаются либо с государством, либо с корпорацией, либо с сильными кланами каждого из миров. Надо сказать, что это очень хорошие и очень выгодные для адамов контракты, в которых есть одно несколько неприятное в некотором смысле, но непременное условие. А именно: они не имеют права применять свой дар, так сказать, налево, без разрешения того, с кем контракт заключен. А их работодатели закатывают такие ценники, что мне жизни не хватило бы расплатиться. Но адамов это в целом устраивает, поскольку они изначально защищены как от целого ряда просителей, так и происков конкурентов. К тому же они очень хорошо обеспечены, и с детства являются богатыми людьми, а богатство это обеспечивается вековыми контрактами. В общем, это целый бизнес, большой и давно поделенный между сильными мира.

— Почему тогда со мной никто такого контракта не заключил?

— Потому-что, Олеженька мой туповатенький, — съязвила она, — Срединный мир — это, блин, исключение!

На «туповатенького» я обиделся и замолчал, отвернул голову в сторону озера. Я не тупой и не туповатенький, просто все это слышу впервые. После недолгого молчания, Лора сдалась:

— Ну, извини, пожалуйста! Ну, прости, сладкий мой! Ты не туповатенький, ты очень острый. Ой! В смысле, я хотела сказать, умный. Просто я не понимаю, почему ты всего этого не знаешь.

— Потому что, — медленно начал я, — мой папа свалил из семьи еще в моем детстве, по причине мне до сих пор не известной. А моя мама и моя бабушка с дедушкой почему-то решили, что жизнь адама проедет мимо меня и я смогу жить как обычный человек. Поэтому об адамах я узнал только после окончания института, когда во мне активировался дар Скульптора. И до сих пор каждый кусочек знаний в этой области мне приходится выковыривать из всех вас, словно щипцами!

Последние слова я зачем-то проорал, снова выйдя из себя. Тут же в себя вернулся и устыдился своей выходке, но оправдываться не стал.

— Извини, — опять тихо прошептала Лора и, наклонившись, поцеловала меня. — Я не знала этого. Бедненький!

Потом, помолчав, сказала следующее:

— Срединный мир считается основным и привилегированным. Если ты там не родился, то даже просто попасть туда на экскурсию очень и очень трудно. А переселиться туда практически невозможно. Мне, например, такие случаи не известны, хотя это и не значит, что их не бывает, поскольку бывает все, что теоретически возможно. Я и сама там никогда не была и, скорее всего, никогда не буду.

— Странно, — задумчиво ответил я, — насколько я могу судить, наш мир далеко не самый лучший и не самый развитый в сравнении с некоторыми другими мирами Веера, в которых я побывал.

— Тем не менее, — развела руками Лора, — это так, ваш мир — особый. И, скорее всего, это связано с тем, что, во-первых, у вас запрещено под страхом окончательной смерти каким-то образом ограничивать адамов в применении своего дара. Никакой контракт не может запретить адаму лепить и/или исцелять, кого он захочет, помимо контракта. Вот поэтому мне нужен был именно ты.

— Да сейчас, — покачал головой я. — Разбежались, как же! Просто у нас адамы не проявляют себя и мало кому о них вообще известно. Но если узнают, конечно, сразу же припрягают. По крайней мере, сейчас это так.

— Это правда? — удивилась Лора.

— Правда. Это всё или есть другие привилегии Срединного мира?

— Нет, не всё, — покачала головой единственная девушка на целых десять квадратных километров этого мирка. — Это даже не главное, есть нечто гораздо более важное. Только в Срединном мире адам может развивать свои способности дальше Лекаря. В остальных мирах Лекарь — это предел для любого адама.

— Фигасе, — я уселся поудобнее. — Ну, давай уже, колись до конца. Какие еще дары есть, кроме Лекаря?

— Я знаю только два, но это не значит, что я знаю все.

— Какие два? — поторопил я.

— После Лекаря идет Фокусник, после Фокусника — Маг. Больше, правда, не знаю.

Я задумался, припоминая, что отец что-то называл что-то еще, но я тогда не очень понимал, поэтому сильно не расспрашивал.

— И что же могут Фокусник и Маг?

Она пожала плечами:

— Откуда я знаю, никогда их не видела. Хотя, Игорь, твой отец, явно выше Лекаря. Но кто он, я не знаю. Сам спроси при встрече.

— Обязательно, — пробормотал я, — как только, так сразу. А чем хоть они друг от друга отличаются? Ну, Фокусник от Мага?

— А чем вообще фокусник от мага отличается, сам подумай, — она посмотрела не меня с некоторой издевкой во взгляде.