Шарнирные куклы. Мир под стеклом

— Что это? — тут же нетерпеливо поинтересовалась Сирша изумлённым и слегка дрожащим голосом.

Но Алина только неопределённо хмыкнула: она и сама не имела ни малейшего понятия, чем бы мог быть этот загадочный предмет.

Любая безделица, если скрывать её от людей, обретает очарование тайны.

Небо, если бы кто-нибудь только знал, как сильно она устала слышать в своей голове эти раздражающе посторонние голоса! Они, казалось, всегда приходили из ниоткуда, словно были мыслями другого человека, которые ей насильно навязали. Все эти фразы и образы вдруг стали Алине глубоко ненавистны и даже противны.

Тем временем, странная металлическая коробка обжигала ей руки своим холодом. На ощупь она казалась гладкой, за исключением, пожалуй, шероховатых неровностей по краям и в центре, которые располагались преимущественно с одной стороны — наверное, это была какая-нибудь резьба. По размерам и весу загадочный предмет напоминал обычную книгу. Однако сколько Алина не пыталась, она никак не смогла разобраться в темноте, как открывается эта коробка. Поэтому спустя некоторое время девушки, порассуждав, решили положить очередной неожиданный «подарок» в свой чемодан, чтобы вернуться к его изучению сразу после того, как в их распоряжении окажутся свечи.

Как бы то ни было, обе путницы прекрасно понимали, что, если они хотят остаться в живых, то рано или поздно им придётся покинуть эту уютную поляну, которая будто манила своим гостеприимством, и отправиться на поиски обратной дороги в город. Сирша высказала обнадёживающую мысль, что, возможно, их новый знакомый согласится помочь им в этом нелёгком деле. Алина пришла к тому же мнению и добавила, что, пожалуй, сейчас он единственный, кто может их спасти. Но тут она задумалась, как же показать волку, что именно они от него хотят? Девушку вновь захлестнул неуверенный страх: а что если лесной зверь вовсе не захочет им помогать? В таком случае они будут полностью обречены.

Но вдруг что-то резко переменилось. Волк замер и, навострив уши, обернулся в сторону непроглядных вековых деревьев. Девушки, видя его странную реакцию, тоже напряглись и прислушались к окружающему лесу. Кругом по-прежнему стояла безмолвная, невыразительная тишина, но где-то вдалеке слышался хруст веток, шорох листьев и низкий, утробный гул, чем-то напоминающий злобное ворчание. Создавалось впечатление, будто целая армия бесшумно крадётся по ночному лесу.

Алина не могла пошевелиться. Интуиция подсказывала ей, что встреча с этими существами не сулит им ничего хорошего. За чем бы они ни пришли, лесные обитатели явно были настроены весьма враждебно: в самом холодном, сыром воздухе, казалось, чувствовались их яростная ненависть и отчаянная жажда крови. Перепуганные девушки отошли в глубь поляны и опустились на мягкую траву, словно хотели сравняться с землёй. Но что им ещё оставалось делать? Они были физически не способны сопротивляться в случае нападения: путницы устали, замёрзли и проголодались, их мысли под воздействием тяжёлого, удушающего аромата путались и медленно текли в одном направлении, сосредоточившись главным образом на поверхностных эмоциях.

Тем не менее Сирше после нескольких неудачных попыток всё же удалось непослушными пальцами открыть чемодан и на ощупь найти кое-какое оружие. Актриса протянула Алине стилет, а сама вооружилась большим охотничьим ножом. Обе девушки также сжимали в руках свои пистолеты. Как бы то ни было, они договорились стрелять только в случае крайней необходимости: в темноте практически не было никаких шансов попасть в движущуюся цель — скорее всего, они бы только понапрасну израсходовали пули.

Волки появились совершенно неожиданно. Их низкое, рокочущее рычание эхом отдавалось по всей территории. Кругом было так темно, что можно было различить лишь неясные силуэты и тени, которые передвигались настолько стремительно и почти бесшумно, что создавалось впечатление, будто они действительно были призраками. Лесные звери подкрадывались, прятались в тени кустарников и за широкими вековыми стволами. Один за другим они покидали лес и выходили на край открытой территории, не пересекая при этом границ поляны. Казалось, что хищникам не было конца — Алина с горькой иронией, которая обычно просыпалась у неё в самые опасные минуты, подумала, что, похоже, все стаи в Туманном Утёсе собрались лишь для того, чтобы, наконец, покончить с надоедливыми служебниками.

По какой-то причине, скорее всего, из-за странного пряного аромата, который окутывал всю поляну, девушки не испытывали ту полноту ужаса, который должен был бы возникнуть в подобной ситуации. Алина чувствовала, как отчаянно и неистово колотиться её сердце, слышала, как прерывается её дыхание, но страх перед неминуемой смертью вовсе не затуманивал её сознания. Она как будто смотрела на ужасную, пугающую картину, которая, несмотря на весь свой неприглядный и смертоносный вид, не имела к ней ни малейшего отношения и, следовательно, не могла причинить ей вреда.

Волки, ослеплённые страхом, животной яростью и запахом крови, бросались на своего грозного противника. Они словно обезумели. Десятки зверей вгрызались в его бока и спину, хватали за горло, пытались сбить с ног, но чёрный волк с непередаваемым упорством отбрасывал их в сторону, точно они были обычными собаками. В своей неукротимой ярости и страстном желании защитить человека, который по необъяснимой причине был так сильно ему дорог, хозяин леса был по-настоящему страшен. Казалось, что огромный чёрный зверь с ярко-жёлтыми глазами решил бросить вызов самой безразличной северной природе. Сейчас он, как никогда раньше, напоминал мифическое трёхголовое чудовище, которое яростно охраняет границы ада. Алине пришла в голову неожиданная мысль, что если бы она когда-нибудь решила дать имя своему отважному защитнику, то непременно назвала бы его Цербером.

Над лесной поляной витал дух ужаса, который, смешиваясь с тяжёлым запахом лечебных трав, полностью одурманивал сознание. Дыхание застывало в морозном воздухе лёгким туманом. Ресницы и щёки заледенели, а губы потрескались до крови на холодном ветру. Обе девушки по-прежнему сидели на земле на расстоянии нескольких метров от края поляны и, не отрываясь, напряжённо следили за лесным сражением, которое стремительно набирало ход, но, к сожалению, в такой кромешной темноте легче было положиться на слух, чем на слабое человеческое зрение.

Раненые волки то озлобленно и испуганно рычали, то жалобно скулили и по-собачьи тявкали, но, судя по всему, продолжали своё отчаянное наступление. Пары глаз, горящих, как угли, всё продолжали появляться из бесконечного мрака. Лесные звери выли от боли и ужаса, но чтобы скрыть своё неминуемое поражение, продолжали бросаться на огромные смертоносные клыки.

Но что же двигало этими несчастными существами? Ожесточение голода, ярость к двум людям, которые посягнули на их территорию или… чей-то приказ? Казалось, безжалостная волчья тоска проникла в холодный ночной воздух, в тяжёлые снеговые тучи. Они выли, как погибшие души, и Алина на долю секунды прониклась жалостью к тем, кто больше всего на свете хотел разорвать её на части.

Мрачный, тёмный лес стоял, будто нахмурившись, и безмолвно наблюдал за кровопролитным сражением, которое разыгралось на краю поляны. Во тьме нельзя было уже разглядеть никаких определённых очертаний. Казалось, что в самом лесу не было ни малейших признаков жизни: будто все живые существа замерли и затаили дыхание, боясь привлечь к себе внимание обезумевших хищников.

Это место было таким мрачным и пустынным, что, казалось, оно было способно заледенить любое сердце своим бездушием. На сотни километров раскинулась непроходимая северная глушь, которая будто гордилась своей высокомерной отстранённостью, считала её порождением своей же вековой мудрости. Сегодняшней ночью дикая природа, определённо, поставила целью остановить любое проявление жизни. Казалось, что в холодном островном воздухе витают отголоски призрачного смеха, похожие на завывания стужи. Смех издевался над всей этой тщетной борьбой, кривил свои невидимые губы в саркастической усмешке. До сих пор чёрный волк отбрасывал нападавших на него хищников, но постепенно даже он начинал слабеть.

Тем не менее по неизвестной причине животные, казалось, боялись пересекать границы поляны. Подойдя к своей заветной цели, они вдруг терялись: поджимали хвосты, жалобно тявкали и неуверенно топтались на месте. Алина не могла подыскать более или менее разумного объяснения столь странному поведению. Так что же их останавливало? Мгновение назад лесные звери, словно марионетки, были готовы пожертвовать собственной жизнью: они бросались на разъярённого Цербера, который, казалось, был воплощением самых страшных кошмаров любого живого существа, а теперь робели перед душистым ароматом трав и густым туманом. С другой стороны, девушка прекрасно понимала, что так не может продолжаться вечно: рано или поздно волки поборют свой иррациональный страх. И когда это произойдёт, их с Сиршей уже ничто не сможет спасти.

Но вдруг, когда, казалось, волкам уже полностью удалось сломить сопротивление Цербера, что-то произошло. Все звери до единого замерли, как вкопанные, и навострили свои страшные, окровавленные морды в сторону тёмного леса. Зловещие чёрные деревья клонились друг к другу под порывами внезапно налетевшего ветра. Глубокое ночное безмолвие, которое до этого царило в лесу, неожиданно сменилось завываниями вьюги и протяжным скрипом древних стволов.

Девушки впервые за всё долгое время, которое они провели на поляне, вдруг по-настоящему испугались. Тихий, будто боязливый вой долетал до них сквозь тьму и холод, казалось, со всех сторон. Бесстрашные кровожадные звери в мгновение окна превратились в трусливых домашних собак. Они визгливо тявкали и скулили, припадали своими мягкими лапами к земле, словно щенки, которые боялись, что их накажут за погрызенную обувь.

Но что за неведомая сила могла так сильно их напугать?

Этих волков не останавливал страх смерти, присущий всем живым существам — они без раздумий бросались на Цербера, и многие из них погибли под его смертоносными волчьими клыками. Но теперь они испытывали настоящий ужас. Алине казалось, что она чувствует, как липкие, чёрные щупальца первобытного страха цепляются за их окровавленные шеи и до боли сжимают их дикие, неукротимые сердца.

Над безлюдным краем вновь нависла глухая, мрачная тишина, нарушаемая лишь тихим поскуливанием раненых и умирающих волков. Алина не знала, куда подевался Цербер: его огромная, тёмная фигура больше не возвышалась на границе поляны и леса. Она горячо молилась в душе о том, чтобы чёрный зверь оказался жив: за те несколько часов, которые прошли с момента их встречи, этот необычный, пугающий волк стал для неё удивительно близким, почти родным существом.

Признаться, когда девушки наблюдали за лесным сражением, которому стали невольными свидетелями, то чувствовали смутную уверенность в том, что, скорее всего, переживают самые страшные мгновения в своей жизни. Но только сейчас они поняли, как глубоко ошибались. Настоящий ужас наступил именно в тот момент, когда те, чьих клыков они боялись больше всего на свете, вдруг испугались сами.