Индиго

Глава 21

Аннабель

Долгожданная прогулка и холодные лучи осеннего солнца не приносят Аннабель желаемого удовольствия. Она почти все время молчит, думает о своем, пропуская мимо ушей слова Алана. Он держит ее за руку, согревая в горячей ладони холодные пальцы. Много курит и постоянно говорит, говорит, говорит, словно специально не давая ей глубоко уйти в себя, разложить новые факты и туманные образы по полочкам, собрать в единую картину.

Они идут по небольшому городскому парку. Солнце неумолимо клонится к горизонту, тени становятся длиннее, небо с каждой минутой темнее и ниже. Навстречу попадаются другие парочки, собачники и семьи с детьми. Задержав взгляд на девушке с коляской, Анна вспоминает о жуткой смерти маленького Кевина. Горло перехватывает, к глазам подступают слезы. Первоначальный шок от рассказа Алана прошел, но боль в груди осталась.

Почему Мириам молчала? А отец? Он знал? Она спросит у него, непременно спросит.

Если Трейси Бенсон действительно утопила собственного сына, то почему не было расследования? Как им удалось скрыть? Самоубийство Трейси не исключает факт совершения чудовищного по своей жестокости преступления. Почему Алан так уверен, что Мириам не испытывала чувства вины? Аннабель была с ним совершенно не согласна. Весь сюжет «Индиго» строился именно на этом чувстве. Тея ощущала свою ответственность за то, что произошло с ее матерью и братом. Разве не по этой причине она прогнала Тима? Тея боялась, что его постигнет та же судьба, и как оказалось в финале – не зря боялась. И хотя в книге нет ясности в отношении того, что именно случилось с Тимом, Анна предполагала, что он погиб. Возможно, одержимая демонами Тея сама подожгла дом, заперев любимого внутри. Она принесла его в жертву своей свободе, выторговав свою душу у Зверя Индиго и его полчища теней. Разумеется, это всего лишь вольная трактовка Аннабель, но кто может доказать, что она ошибается? Только автор. Мириам Флеминг.

Поднявшийся ветер бросает Анне в лицо горсть пыли и песка. «Я буду с тобой всегда», – слышится ей в его леденящем душу шепоте.

Вздрогнув, она останавливается как вкопанная. Символично, но, оглядевшись, девушка замечает, что они с Аланом стоят как раз под каштаном. Не таким огромным, как во сне или бредовом видении Анны, но таким же безжизненно осыпавшимся. Она вспоминает белые цветы, внезапно ставшие пурпурно-алыми, кровь на ладонях, вскрытые вены и веревку на своей шее.

Что все это означает? Почему привидевшаяся Мириам пыталась ее убить? Так и не найдя ни одного объяснения, Аннабель перескакивает в другое воспоминание. Ночная рубашка в засохших бурых пятнах и вышитое на горловине имя. Ее имя. Почему она находилась в спальне Мириам, в нижнем ящике бельевого комода? По ошибке или же ее туда спрятали намеренно? Может, кузина перепутала и носила ночнушку как свою? Возможно, но это не отвечает на вопрос, откуда на подоле оказалась кровь. Месячные? Исключено, рубашка была буквально залита кровью… и грязь. Много грязи. Словно кто-то полз по земле, истекая кровью.

Кто?

Кто?

Кто?

Мозг буквально взрывается от боли. Зажмурившись, Анна вспоминает, как проснулась в поле под проклятым сухим каштаном. Пылающие желтые поля, бьющее в глаза яркое солнце, боль, боль, боль. Она пытается подняться, падает, как подкошенная, и теряет сознание. Теряет ли? Или ползет… Ползет, истекая кровью.

Анну бросает в холодный пот, сердце колотится как оголтелое, во рту становится сухо, как в пустыне.

Что они с ней сделали?

Почему она не может вспомнить?

– Эни. – Прикосновение теплых ладоней к пылающим щекам заставляет Аннабель очнуться.

Открыв глаза, девушка возвращается в зябкий осенний вечер. Солнце полностью зашло. Ветер шелестит листвой.

– Все хорошо? Ты вдруг остановилась. – В черных глазах Алана отражается вся тьма грядущей ночи.

– Задумалась. – Анна пожимает плечами.

– О чем? – Он улыбается только одной половиной лица, а она вдруг осознает, что так и не спросила его, из-за чего случился микроинсульт.

Флеминг говорил, что это произошло пять лет назад. Мириам еще не исчезла, но их отношения уже катились под откос. Мог ли стресс спровоцировать подобное? Анне слабо верилось, что Алана настолько потрясли семейные неурядицы. К тому же человек, много лет занимающийся альпинизмом, должен иметь отменное здоровье, выносливость и стабильную психику. Разве нет?

– О тебе, – честно отвечает Аннабель, а дальше произносит не совсем то, что собиралась: – О том, почему тебе так не терпится продать ферму Бенсонов, хотя владелец еще жив.

– Еще – ключевое слово. – Увиливая от прямого ответа, Алан обнимает спутницу за плечи одной рукой и, развернув назад, ведет в обратную сторону. – Поздно уже. Ты замерзла. И мы все еще ничего не ели.

– Ты нуждаешься в деньгах? – Анна упорно продолжает тему, не дав Флемингу сбить себя с толку.

– С чего ты взяла? – немного устало интересуется он.

– Назови мне другую причину, – предлагает Аннабель.

– А если нет никаких причин, Эни? – как обычно, уклоняется Алан. – Старик скоро умрет, это неизбежно, хотя я оплачиваю лучших врачей.

– Зачем? – снова допытывается она. – Зачем ты платишь за лечение человека, которого ненавидела твоя жена? Зачем ты навещаешь его и врешь мне, что идешь на кладбище? Не проще ли дать ему поскорее отправиться к праотцам?

– А ты как думаешь? – Он замедляет шаг и, развернув Анну к себе, вопросительно смотрит ей в лицо, а она провожает взглядом все ту же девушку с коляской.

– Если бы у меня были идеи, я бы не стала спрашивать, – сглотнув горький комок, отвечает она.

– Тогда не спрашивай.

Аннабель фокусирует внимание на темных глазах стоящего напротив мужчины.

Коготь Дьявола.

Черный обсидиан.

Непроглядная бездна.

Каких демонов прячет Алан Флеминг?

Он знает, куда пропали Мириам и Майлз? Не в этом ли заключается главная причина спешки с продажей фермы?

Алан говорил, что Мири хотела вернуться домой…

Что, если он выполнил ее последнее желание?

Что, если его интерес к ней – Аннабель – продиктован вовсе не вспыхнувшей страстью, а желанием выяснить, как много ей известно?

В их первую встречу на кладбище он был настроен весьма категорично и не горел желанием продолжить общение. Но что-то изменилось, и внезапно возникло предложение сделать оценку фермы, далее была сорвавшаяся поездка на объект, потом выяснилось, что Алан снял в доме напротив квартиру. Следом начались странные вопросы и намеки, постепенное проникновение в ее мысли, методичное соблазнение, феерический секс, круглосуточная забота, Алан даже отца Анны умудрился обаять и заручиться его одобрением.

Зачем все это?

Он влюбился в нее?

Правда?

Вот так просто и легко? Буквально за несколько дней?

А она?

Она влюбилась или поддалась его виртуозным манипуляциям и тщательно отрицаемому запретному влечению, которое испытала, когда читала письма Мириам?

– Сколько времени разлагается тело? – вопрос срывается с ее губ быстрее, чем Анна успевает осознать, что только что дала Алану повод для подозрений.

– От двух до четырех лет, если тело захоронено без гроба, а прямо в землю, – спокойно рассказывает Флеминг. На его лице, как обычно, ни одной подсказки.

– Удивительная осведомленность, – затаив дыхание, отзывается Аннабель.

– В моих книгах часто совершаются убийства, Эни, – иронично замечает Флеминг. – Или ты думаешь, что я намеренно не давал Бенсону подохнуть, выжидая, пока истлеет труп Мириам, захороненный на ферме? А теперь, когда срок истек, решил поспешить с продажей места сокрытия преступления?

Проходящая мимо дама с пуделем оглянулась на Алана и ускорила шаг. Аннабель нахмурилась, не спеша с ответом. Возможно, он специально провоцирует ее, используя пренебрежительный тон как защиту.

– Ты знаешь, что по костям скелета тоже можно идентифицировать личность? – равнодушно произносит Алан. – Кислота и огонь избавляют от такого риска. Если бы я убил жену, а потом инсценировал ее исчезновение, никто и никогда бы не нашел ни малейшей улики.

– Никто и не нашел. – Анна скользит по бесстрастному красивому лицу сканирующим взглядом. – Ни малейшей улики. Дело закрыто. Мириам Флеминг официально признана мертвой. Ты вне подозрений и наследуешь все ваше общее имущество и то, что досталось бы ей после смерти отца. Пора обналичить капитал, пока не появились другие наследники. Кстати, я ведь племянница жены Камерона, а значит, тоже могу претендовать.

– Не можешь. – Качнув головой, Алан подходит вплотную, берет пальцами ее подбородок и тянет вверх, заставляя запрокинуть голову. – Есть завещание, Эни. Тебя в нем нет.

Наклонившись, он проводит губами по ее губам, шумно вдыхает. Его ноздри раздуваются, зрачки полностью заполняют радужку, и Анна с изумлением понимает, что он возбужден. Очень сильно, судя по внушительной твердости, упирающейся в ее бедро. Кого вообще заводят разговоры о смерти, гниющих трупах и наследстве? Она собирается спросить его об этом, но ее затыкает горячий язык, жадно ворвавшийся в приоткрытый рот. Глухой мужской стон вибрирует на ее губах, крепкие ладони властно сжимают талию, привлекая ближе к мужскому напряженному телу. Он целует ее неистово, страстно и совершенно бесстыдно. Распущенно, грязно, на глазах у прохожих. Всасывает ее язык, терзает губы и, приподняв за бедра, толкается твердым пахом, хрипло стонет, окончательно потеряв контроль.

– Хочу тебя, – на секунду прервавшись, порочно шепчет он, и Анну обдает жаром, все волоски на теле встают дыбом. По спине несется табун мурашек, внизу живота разливается лава, между ног становится горячо и влажно. Он снова целует ее, а она отвечает, цепляясь за его каменные широкие плечи. Несдержанно, одержимо, отчаянно, дико, необузданно. Безумно и совершенно бездумно.

И вновь дорога до дома стирается из ее памяти. Хлопок входной двери, сорванная одежда, голодные поцелуи, тяжелое дыхание, рваные стоны. Они трахаются прямо на полу в прихожей, среди вороха тряпья и сброшенной впопыхах обуви. Первый раз быстро и жестко, болезненные резкие толчки и бешеный кайф. Стремительный мощный оргазм вырубает ее полностью, и девушка приходит в себя уже на постели, распятая под тяжелым мужским телом, ноги закинуты ему за спину, пятки упираются в яростно вбивающиеся в нее ягодицы. Анна кричит, кончая во второй раз, в третий у нее садится голос, и она прекращает считать. К тому моменту, когда он наконец затихает, с глухим рычащим стоном взрываясь внутри ее тела, Аннабель настолько обессилена, что не в состоянии двигаться. Алан скатывается с нее и вытягивается рядом, закуривает сигарету, зная, что сейчас она его не сможет отчитать. Потом он звонит в доставку готовой еды, заказывает роллы и лапшу. Снова курит. Смотрит на нее сквозь серый туман, заботливо прикрывает одеялом, обводит пальцем контур ее губ, трогает губы, язык. Тушит сигарету и заменяет палец своим языком. Он горький, весь пропах дымом, глаза Анны щиплет, по щекам стекают слезы, в сердце рождается адская боль, которой нет объяснения.

– Я тебя люблю, – шокированно осознает она, когда мужчина отстраняется. Все вопросы резко отпадают, и никакие объяснения становятся не нужны.