Индиго

Эпилог

Месяц спустя

Где-то на островах Индийского океана

«Однажды меня спросили: «Есть ли второй шанс у трагической истории Тима и Теи?»

Я ответила, что постоянно прокручиваю различные варианты дальнейшего развития сюжета, но пока не могу ничего обещать. Все слишком смутно, неясно. Я вижу их сквозь густой клубящийся туман, но как только я нащупаю верную тропу, вы узнаете…

Прошло больше четырех лет с того интервью, и, кажется, время рассказать миру правду пришло. Однако писать продолжение истории буду не я, а человек, который не побоялся спуститься за мной в самое пекло ада и, взяв за руку, вернуть в мир, полный разнообразия цветов и оттенков, помимо синего и желтого.

Когда-то я просила его не искать меня, а сегодня молю только об одном: «Никогда не отпускай меня».

Всегда твоя, Мириам Флеминг»

– Что это? – Пробежавшись по написанным строчкам, поднимаю вопросительный взгляд на загорелое лицо жены. Она загадочно улыбается, присаживается в плетеное кресло напротив моего стола и отвечает с загадочной улыбкой:

– Предисловие к твоей рукописи. Ты просил меня написать пару слов.

– Точно, – вспоминаю я. – Совсем вылетело из головы. Спасибо, милая. Читатели умоются слезами.

– Прекрати, – заливисто смеется жена, закидывая ногу на ногу, позволяя мне оценить, как сексуально смотрятся на ней пляжные шорты. – Они будут готовы порвать нас на части, когда дойдут до финала.

– Не дотянутся, – уверенно заявляю я. – Даже мой литературный агент не в курсе, где мы находимся.

– Тебе можно смело браться за шпионские детективы. Кстати, ты уже решил, каким будет конец альтернативной версии «Индиго»?

– Как раз дописал эпилог, – киваю я. – Хочешь прочесть?

– Спрашиваешь, – фыркает она и наклоняется вперед, собираясь развернуть к себе монитор ноутбука.

Я препятствую, и какое-то время мы шутливо боремся за обладание моим компьютером. Наконец ей удается «победить». Во время короткой схватки курсор программы редактора сдвинулся в начало рукописи, и любопытному взору супруги предстает не совсем то, что она хотела увидеть.

– Как интересно… – Ее голос звучит задумчиво и напряженно.

– Читай вслух, – прошу я, и она без колебаний выполняет мою просьбу.

«Среди кустов с желтыми цветками на кресле расположился крупный мужчина с полной довольства улыбкой и благородной сединой на висках. Сбоку от него, положив руку на плечо супруга, стоит молодая привлекательная женщина с густыми темными волосами. Она выглядит слегка отстраненной и задумчивой и по годам могла бы годиться своему мужу в дочери. На коленях главы семейства сидят две девочки лет пяти, которых он покровительственно придерживает за плечи. Они примерно одного возраста и похожи как сестры, обе с длинными косичками, одинаково тревожными взглядами и робкими, словно приклеенными улыбками. У той, что справа, разорван чулок на свезенной коленке и несколько прядей выбились из косы, а вторая выглядит идеально, словно только что распакованная кукла, и стоит мне сосредоточить на ней свое внимание, как образ первой девочки блекнет, а мысли о сходстве кажутся абсурдными и нелепыми. Я неотрывно смотрю на фарфоровую маленькую принцессу, вглядываясь в каждую черточку по-детски миловидного лица. Уже тогда она обладала необыкновенным гипнотическим свойством притягивать к себе взгляды всех, кто ее окружал.

К горлу подступает горький комок, а в груди образуется болезненная тяжесть, потому что у меня не остается сомнений в подлинности этого снимка. Одна из девочек, без сомнений, Мириам Флеминг, моя жена…»

– Почему ты остановилась? – мягко спрашиваю я, и она отодвигает ноутбук в сторону.

– Потому что ты ошибся, Алан.

– По-моему, все правильно. – Обогнув стол, подхожу к жене и, взяв за руки, уверенно поднимаю из кресла. – Я ничего не напутал, – говорю, неотрывно глядя в индиговые глаза. – Неуклюжей девочкой с растрепанной косичкой и разорванными коленками была Аннабель. А ты и правда никогда не боялась высоты… Мири.

– Давно ты понял? – Она не отводит взгляда и даже не пытается отпираться, что только усиливает мою уверенность в своевременности разрушения последнего мифа.

– Глаза обмануть можно, но сердце нет. Я начал догадываться, первый раз взглянув на тот снимок, а окончательно убедился, прочитав твое последнее письмо. Помнишь, как ты написала: «Я мечтала хотя бы один день прожить так, как жила ты, вдали от этой проклятой фермы. Я бы все отдала, чтобы моим отцом был Райан Одли, а не Камерон Бенсон».

– Я не убивала ее, Алан. В ту ночь я слишком крепко спала. Мы обе были без сил, и мне показалось, что я вижу сон. Аннабель зашла в мою комнату и нашла свою окровавленную рубашку, которую я спрятала в своем комоде. Мне хотелось защитить ее, Алан, а не обмануть. Я была уверена, что будет лучше, если она примет случившееся на церемонии за кошмар. Она бы не справилась… – горький всхлип срывается с губ жены.

– Ты не виновата, Мири. Вы обе стали заложницами кучки психов.

– Виновата, – упорствует она. – Мне стоило сказать ей правду, но Эни узнала сама. На рубашке было вышито ее имя. Сколько я себя помню, у всех жителей фермы было именное нательное белье. Анна сняла с себя чистую рубашку и надела ту, что нашла, потом какое-то время стояла надо мной. Проснувшись рано утром, я увидела на полу брошенную ночнушку и поняла, что это был никакой не сон. Я побежала туда, где сама предпочитала прятаться от удушающего ужаса. Я опоздала, Алан. Эни была уже мертва, когда я ее нашла. Боже, это было ужасно. Раздутое обескровленное лицо, черные раны на руках, запекшая кровь повсюду… Смерть так уродлива, она обезображивает, стирает и забирает самое прекрасное в нас.

– Что было потом? – сухо интересуюсь я.

– Я срезала веревку и сняла с шеи Эни петлю, а затем долго говорила с ней, держа ее голову на своих коленях. Решение поменять наши рубашки пришло спонтанно. Я надела на себя ее окровавленную ночнушку, а свою на Аннабель… Когда Эни обнаружили, я уже сбежала. У «Путников Света» не было причин сомневаться в том, что они похоронили под старым каштаном именно Мириам Бенсон.

– Значит, об этом ты рассказала Камерону перед тем, как он отправился в ад? – догадываюсь я. – Думаешь, он понял, что ты обвела его вокруг пальца?

– Да… Надеюсь, что да, – импульсивно кивает Мириам. – Но, клянусь, я ничего не планировала. Мы обе могли тогда умереть, но я выбрала жизнь.

– И свободу, – добавляю я, стирая с ее щек ручейки соленых слез. – Это был правильный выбор, Мири.

– Ты правда так думаешь? – спрашивает она с горечью.

– А у тебя есть сомнения? – мягко улыбаюсь я.

– Нет. Теперь нет. – Шмыгнув носом, Мириам Флеминг прячет лицо на моей груди. – Мне так жаль, Алан. Так жаль. Она всегда будет со мной. В моем сердце, в моих воспоминаниях Эни жива.

– Поэтому ты продолжала писать ей письма из года в год?

– Я делаю это до сих пор, – приглушенно признается она. – Но больше никуда не отправляю. Дядя Райан не должен догадаться. Он никогда меня не простит за обман.

– Он любит вас обеих, Мири, – возражаю я, пропуская сквозь пальцы густые темные локоны жены. – Как сказал один мой хороший друг: «Мы часто бываем слепы по отношению к своим близким, потому что так легче, спокойнее, так можно скрыться от чувства ответственности и вины». Ему хотелось верить, что одна из вас выжила, и он убедил себя в том, что это была Аннабель.

– Значит, ее он любил больше? – В глазах жены светится неприкрытая боль.

– Каждый из нас выбирает ту правду, с которой способен жить, – тихо произношу я. – В конце концов, Райан должен был прислушаться к своему коту, который упорно тебя не признавал.

– Рокки – просто злобный ревнивец, – грустно улыбнувшись, трясет она головой.

– А по-моему, он очень даже мудрый кот, – с улыбкой поддеваю жену и добавляю серьезным тоном: – Милая, не забывай, что разум мистера Одли был поврежден. Райан родился и вырос в секте… Как и ты.

– Но ему никто не протянул руку помощи, – тяжело вздыхает Мириам, принимая очередную горькую правду. – Мы с тобой шагнули выше, Алан, приняв истину, какой бы чудовищной и жесткой она ни была, – заключает она.

– Сверху многое видится иначе, – улыбаюсь я, целуя жену в макушку. – Завтра мы идем в горы. Ты готова? – Отстранившись, беру ее лицо в ладони и вопросительно смотрю в затуманенные слезами глаза.

– Считаю минуты, – шепчет она.