Индиго

Глава 1

Если приближаешься к злу слишком близко, оно рано или поздно завладевает тобой. Ф. Тилье. Комната мертвых

Год спустя

США, Огайо. Городское кладбище

Алан Флеминг

Осеннее солнце может быть очень обманчивым. Утром прячется за плотными тучами, а в полдень, растопив серую дымку, светит так ярко, что даже темные очки не защищают чувствительную сетчатку от прямого воздействия ультрафиолета.

Воздух, пронизанный порывами холодного ветра, дрожит, словно омытое дождями стекло. Настолько прозрачный и чистый, что мне кажется, я слышу хрустальный звон, но это всего лишь гонимая ледяным дыханием гранитная крошка бьется о безмолвные надгробия. Шелестящие под подошвами багряно-желтые листья приглушают монотонный стук, нашептывая свою унылую мелодию. Она звучала бы куда лучше под аккомпанемент промозглого дождя, а в холодный ноябрьский полдень, окутанный золотой дымкой, слышится как злорадная издевка.

Несоответствие – я повсюду его вижу. Словно все силы природы, одновременно сговорившись, смеются надо мной, вынуждая принять неприглядную истину. Они знают… знают наверняка и каждый мой визит сюда ждут чистосердечного признания. Они никогда не позволят забыть о том, что я сделал и что еще планирую совершить. Они не отговаривают, не осуждают, а терпеливо выжидают, как немые надзиратели сторожат у запертой двери в одиночную камеру. Однажды, когда все закончится, мне придется ее открыть и поведать миру правду, а пока эта тайна скрыта глубоко под землей, в пустой могиле, в холодной тишине и безмолвии.

Остановившись перед каменным надгробием, я кладу букет желтых роз на пожухший газон и, выпрямившись, пару секунд смотрю на выгравированные на граните буквы. Имя, дата рождения и смерти, пара строк, взятая из единственного романа Мириам в качестве эпитафии.

«Если бы мы умели жить сегодняшним днем, не оборачиваясь назад и не заглядывая в будущее, то открыли бы секрет вечности».

Убрав озябшие руки в карманы пальто, я делаю глубокий вдох и вглядываюсь в безоблачное небо. Бесконечная синева и огненный нимб солнца. Закрыв глаза, я позволяю остывающим лучам тронуть остатками тепла мое запрокинутое лицо.

Как же тихо и спокойно в этом месте скорби и уныния. Я полной грудью дышу запахами увядающей природы и влажной земли, отпуская тяжелые мысли прочь, изгоняя тьму туда, где она и должна покоиться с миром. И как бы странно это ни звучало, мне нравится сюда приходить. Каждый мой визит – не способ прощания или принятия, не искупление и не исповедь самому себе. Это что-то большее, сокровенное, личное.

– Извините, что отвлекаю. – Шуршание шагов и смущенный женский голос за спиной возвращают меня в обитель живых.

Я не оглядываюсь, хотя нарушительница спокойствия явно ждет вежливого ответа или хотя бы какой-то реакции. Но единственное, что я делаю, – опускаю взгляд на надгробие.

– Я забыла в машине зажигалку, а курить хочется просто адски. Вы не могли бы меня выручить? – Девушка не сдается и подходит еще ближе.

– Почему вы решили, что я могу вам помочь? – инстинктивно нащупав в кармане зажигалку, грубовато отвечаю я.

– Я видела, как вы курили, – не растерявшись, произносит настырная незнакомка и, нарушив все правила кладбищенского этикета, если, конечно, таковой существует, бесцеремонно врывается в зону моего комфорта и встает рядом со мной.

– Вы лжете. – Это не вопрос, а утверждение.

– Это было не сегодня, – поясняет девушка. – В прошлую пятницу вы точно курили. И в предыдущую тоже.

– Вы за мной следите? – все еще гипнотизируя взглядом памятник, уточняю я.

– Нет, и в мыслях не было. У меня недавно умерла кузина, и я часто бываю здесь. Как и вы…

– Как зовут вашу кузину?

– Что, простите?

– Вы слышали вопрос, – настаиваю я и, повернув голову, наконец смотрю на незнакомку, хотя это определение вряд ли уместно.

Бегло оцениваю нарушительницу тишины. Молодая и, без сомнения, привлекательная. Я бы не дал больше тридцати лет. Невысокая, стройная брюнетка со скромным пучком на затылке и без намека на макияж, который ей абсолютно не нужен, чтобы нравиться мужчинам. Красивые губы, выразительные синие глаза, тонкое лицо и высокие скулы. Одета неброско, но со вкусом. Длинный стильный тренч горчичного цвета, схваченный на талии широким кожаным ремнем, высокие черные сапоги без каблука и небольшая сумочка, в которую вполне могут уместиться диктофон и камера. Я отмечаю все эти детали на автомате, сопоставляя с уже имеющимся образом. В моем положении необходима предельная осторожность и наблюдательность. Никогда не знаешь, откуда может появиться стервятник, чтобы доклевать то, что не успели обглодать другие.

– Мария, – выдает собеседница первое имя, что приходит в голову.

– Вы снова лжете, – бесстрастно утверждаю я. Достав из кармана зажигалку, протягиваю девушке. Она мнется, снова попав впросак. – Сигарет тоже нет? – с ироничной ухмылкой уточняю то, что и так очевидно.

– Кажется, я их забыла, – даже не заглянув в сумочку, умело врет брюнетка.

– Вы не курите, – уверенно говорю я.

– Откуда вам знать? – Она поджимает губы, глядя на меня почти с вызовом. Тише, крошка, это ты ко мне подкатила, а не наоборот.

– Угадайте? – Выразительно выгибаю бровь. Девушка с досадой хмурится, поняв, что конспиратор из нее никакой.

Я действительно видел ее и в прошлую пятницу, и в позапрошлую, и каждый раз брюнетка стояла у разных могил, исподтишка поглядывая в мою сторону. Я знал, что рано или поздно она подойдет.

– А давай угадаю я, – беру инициативу в свои руки, переходя на бесцеремонный тон. – Никакой умершей кузины Марии не существует. Ты приходишь сюда, чтобы наблюдать за мной, выжидая удобный момент для «случайного» знакомства. Тут напрашивается логичный вопрос. Зачем привлекательной девушке торчать каждую пятницу на кладбище, чтобы познакомиться со скорбящим вдовцом. И еще один: почему ее выбор пал именно на меня?

Задав последний вопрос, с торжествующей улыбкой смотрю в сконфуженное лицо.

– Если ты такой умный, то ответь сам, – с неожиданной дерзостью, неизвестно откуда взявшейся, бросает брюнетка. – И большое спасибо за комплимент.

– Это не комплимент, а констатация факта. Итак, мисс или миссис, как вас там, у меня есть два варианта. Первый – ты журналистка, гонящаяся за очередной сенсацией. Второй – охотница за богатым вдовцом. Какой подходит больше?

– Оба мимо, – «возмущается» девушка.

– Неужели? – «удивляюсь» я.

Очаровательная лгунья утвердительно качает головой, выглядя при этом уморительно серьезной. Похоже, она не собирается сдаваться. В принципе, это ожидаемо. В предвкушении очередной лживой версии я прикуриваю сигарету. Выпустив в сторону струйку дыма, наклоняюсь, чтобы поправить выбившийся из букета цветок.

– Мири не любила розы, – внезапно произносит брюнетка.

Выпрямившись, я невозмутимо смотрю, как она нервно прячет руки в карманах.

– А желтый цвет и вовсе не выносила, – продолжает девушка печальным тоном. – Если ты такой внимательный к мелочам, то должен знать, что твоя жена предпочитала синие ирисы любым другим экзотическим растениям.

– Хорошо подготовилась. – Я снисходительно ухмыляюсь, прищурив глаза. – Не похожа ты на частного детектива, мисс…

– Аннабель, – прежде чем я успеваю закончить мысль, представляется синеглазка.

– Тот, кто нанял тебя, Аннабель, здорово просчитался. Можешь вернуть обратно выплаченный аванс.

– У тебя паранойя, Алан. – В том, что ей известно мое имя, вовсе нет ничего удивительного. – И твоя проницательность гроша ломаного не стоит, – добавляет нахалка. – Но ты прав, в одном я солгала. Мою кузину звали иначе.

– И как же звали твою усопшую кузину? – вкрадчиво интересуюсь я, догадавшись, куда клонит аферистка.

– Я знала ее как Мириам Бенсон. Мой отец являлся родным братом ее матери.

– Как интересно, – склонив голову набок, холодно улыбаюсь я. – Но, увы, не оригинально.

– Почему же? – Она сводит брови, с осуждением глядя, как, бросив на газон недокуренную сигарету, я тушу ее подошвой ботинка.

Что ж, похоже, придется подробно разжевывать свою категоричную позицию для не особо сообразительных.

– За последние годы ко мне наведывалось столько дальних родственников, друзей и подруг моей жены, что я давно уже сбился со счета. Расчет самозванцев очень прост. Не так сложно найти информацию о том, что, переехав в Нью-Йорк в возрасте восемнадцати лет, Мириам разорвала все связи с семьей. Однако это вовсе не означает, что она не рассказывала мне о том, где и с кем прошли ее детство и юность. Мне известно все, дорогая Аннабель. И я уверен на сто процентов, что кузину с твоим именем моя жена не упоминала ни разу.

– Этому есть объяснение, – расправив плечи, уверенно отвечает новоявленная родственница. – Даже в самом счастливом браке у каждого из супругов есть моменты в прошлом, а иногда и в настоящем, о которых они предпочитают умалчивать, – глубокомысленно вещает Аннабель. – К тому же у меня есть доказательства, что я говорю правду.

– И они, конечно же, у тебя с собой, – озвучиваю свои предположения.

– Разумеется, – кивает девушка, выдержав мой снисходительный взгляд. Открыв сумочку, Аннабель достает оттуда внушительную пачку конвертов и протягивает их мне. – Здесь письма и семейная фотография. Снимок очень старый, но если присмотреться, то сходство очевидно.

– Сходство между вами? – небрежно уточняю я, окидывая девушку скептическим взглядом.

– Нет. Со снимком, – внезапно обидевшись, поясняет Аннабель. – Но в детстве нас действительно часто путали, вероятно из-за одинакового цвета волос и глаз. Нам казалось это забавным… До определенного возраста я почти каждое лето гостила у Бенсонов, – она выливает на меня новую порцию непрошеных сведений. – Мы с Мири были очень близки, и она всегда с нетерпением ждала моего приезда. У нее совсем не было подруг. Местные Бенсонов не любили по многим причинам. Городок маленький, люди простые, небогатые, а отец Мири, зажиточный фермер, отгородившийся от соседей высоким забором, был для жителей как бельмо на глазу. Зависть – злое чувство, да и Мириам не было позволено выходить за территорию фермы, как, впрочем, и всем, кто там жил, за исключением хозяина. Сложно представить, но земля, которой владели Бенсоны, в несколько раз превышала размеры самого города.

Увлекшись разглагольствованиями, Аннабель нетерпеливо размахивает своими доказательствами, настойчиво пытаясь мне их всучить.

– Даже не взглянешь? – Хоть и с задержкой, но до нее наконец доходит, что я абсолютно безучастен и не заинтересован ни в продолжении общения, ни в содержимом писем. Тем не менее она продолжает держать конверты в вытянутой руке, не теряя надежды, что мое любопытство победит ее наивность. – Там есть письма о тебе. Если быть точной, то почти все они о тебе, – не сдается Аннабель.

– Во времена цифровых технологий можно подделать все, – равнодушно замечаю я, но девушка проявляет завидную настойчивость. Если убрать текущие обстоятельства, то это похвальное качество и весьма полезное для достижения поставленных целей.