Это был он, Петя! Старший брат, баловень судьбы и любимец женщин, балагур и весельчак, утонувший в Быстрой, близ этих мест, когда его сыну Володе не исполнилось и года.
Несчастный случай во время речной прогулки на пароходе: Петя был нетрезв и, видимо, упал ночью за борт, а обнаружили его исчезновение лишь поутру. Тело Пети искали, однако так и не нашли, пришлось хоронить пустой гроб.
«Нет! – Иван Павлович шарахнулся от окна, чувствуя, как по груди разливается огненная волна. – Не может быть!»
Покойник за окном ощерился в подобии улыбки, словно радуясь удачной шутке, как делал это при жизни. Только тогда Иван Павлович заметил, что мертвый брат явился к нему не в одиночестве.
За спиной его стояла толпа людей – или, вернее сказать, нелюдей? Теряя рассудок от ужаса, Комынин смотрел на молчаливые, неподвижные фигуры с повисшими вдоль тел руками, на облитые неверным лунным светом лица Глаши, повара и других слуг, которые, по словам проклятущего демона Солодникова и ведьмы-Вари, покинули остров.
В груди жгло все сильнее, и старик почти спокойно, точно это касалось не его самого, а кого-то другого, подумал, что умирает.
Свечи еще горели, и Иван Павлович, оглядевшись по сторонам, увидел, что обстановка в доме изменилась. Теперь все выглядело иначе, совсем не так, как некоторое время назад…
Кругом были грязь, пыль и запустение. На полу валялись обрывки бумаги, какое-то рванье, осколки битой посуды. Белье на постели было скомкано и испещрено пятнами, занавески напоминали тряпки, а еда на грязном столе давно сгнила, покрылась плесенью, источала омерзительный запах.
«А если бы я съел или выпил?» – От этой мысли старика затошнило.
Огоньки на кончиках свечей затрепетали на ветру: дверь и окно разом распахнулись.
«Я ведь запирал дверь!» – подумал Иван Павлович, но не успел осознать произошедшего до конца.
В оконный проем просунулась белая рука. Возле двери послышались шаркающие шаги, а минутой спустя…
Того, что случилось дальше, Иван Павлович, к счастью для него, увидеть уже не мог. Разрывающая грудную клетку боль стала такой сильной, что он более не мог терпеть ее, вдобавок накрепко сдавило горло. Старик широко разевал рот, отчаянно борясь за глоток воздуха, но это было бесполезно.
В голове полыхнуло оранжевым, и в этой вспышке сгорело все: мысли, опасения, надежды, чувства, страхи – вся жизнь Ивана Павловича.
«Помру сейчас – и ведь никто так никогда и не узнает, что случилось на Пропащем острове», – тоскливо подумал Комынин, и это была последняя посетившая его мысль.
