А потом он убил меня

ГЛАВА 32

Подозреваю, что Кэрол еще как минимум полчаса не придет в себя; я теперь эксперт в таких вопросах, поэтому можно оставить ее поспать и пойти на кухню. Как же мне повезло, что голубчик Фрэнки разрешил пожить в его доме! Тут очень красиво, мило и гостеприимно, ведь у моего издателя прекрасный вкус. Я снова и снова твержу себе об этом, пытаясь убедить себя, что все нормально. Может быть, удастся не дать затаившемуся внутри страху захлестнуть меня с головой.

Кофе, вот на чем нужно сосредоточиться. Приготовить кофе. Да только кофеварки в доме нет, и это раздражает. Нужно будет купить, делаю я мысленную пометку. Это будет мой подарок Фрэнки и выражение благодарности; по крайней мере, такая покупка мне вполне по силам. Однако пока приходится пить кофе из френч-пресса, а это совсем другое дело. Говорят, кофе во второй половине дня вреден, но я прекрасно засыпаю, сколько бы ни выпила, так что у меня, наверное, иммунитет. В любом случае это чисто академические размышления, поскольку я не собираюсь возиться с френч-прессом, во всяком случае пока.

Проходит чуть больше получаса, которые кажутся вечностью, и вот я слышу из соседней комнаты стон Кэрол. От одного только звука ее голоса у меня сжимаются челюсти. Так и хочется ей двинуть.

— А-а, Кэрол, привет, как спалось? — спрашиваю я и вхожу в гостиную.

Кэрол пытается пошевелить руками-ногами, будто ей невдомек, что они связаны. Ну да, она еще не совсем очнулась, вот и не поняла.

Ага, а вот теперь до нее дошло. Я вижу, как у нее широко распахиваются глаза, а потом она поднимает голову. На щеке у нее отпечаток шва диванной подушечки. Кэрол обшаривает взглядом комнату и умудряется сесть, лихорадочно вертя по сторонам головой. Может, она забыла, где находится? Отвратительное чувство, помню его по своим книжным турам, когда каждое утро просыпаешься в новой гостинице. Кому-нибудь другому я бы обязательно посочувствовала, но только не ей.

А потом Кэрол замечает меня и пытается заговорить, но только булькает и чмокает губами.

— Эмма, что за херня? — наконец невнятно бормочет она, моргая и шаря взглядом по комнате. — Что ты делаешь? — В голосе звучит совершенно искреннее удивление, и мне это странно: я скорее ожидала увидеть страх, а не такое вот недоумение. Но, без сомнения, все скоро изменится.

— Если уж хочешь знать, я собиралась сварить кофе. Предложила бы и тебе чашечку, но, понимаешь…

Вот теперь глаза у нее действительно открылись. В гостиной темновато, потому что горит лишь маленький светильник в углу. Хотя все занавески задернуты, мне никак не избавиться от ощущения, что Джим где-то снаружи и подглядывает.

— Развяжи меня! Сейчас же! — кричит Кэрол.

Я выхожу вперед, чтобы оказаться прямо перед ней. Так ей будет проще. Она дрожит, по щекам уже бегут слезы.

— Спокойно, Кэрол. Бояться тебе нечего. Я просто хочу поговорить.

— Ты собираешься убить меня?

— Убить тебя? Нет! Господи, нет, конечно! Давай только без паранойи: не собираюсь я тебя убивать. Если бы я это сделала, пришлось бы признать, что у меня проблема, раз уж убиваю я компульсивно, а не по необходимости. Впору вступить в сообщество «Анонимные убийцы». — Я хихикаю. — Как думаешь, такое вообще есть? По-хорошему, должно бы быть. Куда лучше, когда люди могут получить помощь, вместо того чтобы убивать направо и налево, согласна?

В ожидании ответа я наклоняюсь к ней. Она мотает головой и хватает ртом воздух, как будто у нее гипервентиляция легких.

— Водички дать? — заботливо предлагаю я.

— Развяжи меня, Эмма. — Кэрол не знает, умолять ей или орать, и в результате у нее выходит нечто среднее, ни рыба ни мясо.

— Нет, — отвечаю я, отворачиваюсь и иду в направлении кухни.

— Куда ты? — вырывается у Кэрол.

— Передумала насчет кофе.

Я возвращаюсь с элегантным бокалом в руке — надо отдать должное Фрэнки, на посуде он не сэкономил — и сажусь в уютное плюшевое кресло справа от дивана.

— Знаешь, на самом деле мне жаль, что мы с Джимом разбежались, — говорю я. — Мы отлично подходили друг другу, просто он этого не знал. — Я наклоняюсь вперед, упираюсь локтем в колено. — Ты знаешь, что он однажды проделал со мной такой же фокус? У него-то я и почерпнула идею, как мне с тобой поступить. Правда, он меня не связывал. — Я делаю рукой знак в сторону веревок. — Но наркоты какой-то подсыпал, вот только не знаю какой. Так или иначе, способ очень похож. Интересно отметить, что у нас с Джимом одинаковые инстинкты. Наверное, нам следовало больше разговаривать, да? Как там говорят? Обмен информацией — ключ к счастливому браку. Вот и мужик в лодочном прокате тоже об этом упоминал. Такая потеря! — Я вздыхаю и откидываюсь на спинку кресла. — Ладно, дело прошлое, согласна? — улыбаюсь я, а потом снова подаюсь вперед, чтобы наши лица сблизились, и смотрю сперва на дрожащий подбородок Кэрол, а потом прямо в полные слез глаза, теперь уже без всякой улыбки. — Джим был ужасным человеком, Кэрол. Больным на голову, жестоким, мстительным, и он чуть не убил меня.

Она кивает и кусает губы, слезы стекают вдоль крыльев носа. Я ставлю бокал на журнальный столик.

— Так почему ты это сделала?

Она трясет головой и тихо произносит:

— Ничего я не делала.

Меня хватает только на то, чтобы не ударить ее по физиономии. Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох.

— Ну конечно, не делала. Бедная малютка Кэрол, которая так испугалась большого злого волка. «Помоги мне! Помоги мне!» Ты серьезно думаешь, что сидела бы тут, связанная, если бы я тебе поверила? Думаешь, я не разгадала твою маленькую хитрость? Ну так вот, я ее разгадала. И знаю, что ты меня подставила. Вы вдвоем меня подставили. Ну скажи мне, Кэрол, что я неправа, просто попробуй, — последнее предложение я цежу сквозь сжатые зубы.

Она быстро кивает и что-то бормочет.

— Я тебя не слышу.

— Мы подставили тебя, — шепчет Кэрол, — но…

— Хватит! — кричу я и вскидываю руку ладонью вперед. — Ни слова больше!

Готовясь ко всему, что сейчас происходит, я приняла решение оставаться спокойной и здравомыслящей. Но это слишком трудно, и мне не справиться.

— Как ты могла, Кэрол?! Как ты могла так со мной поступить? Ты взяла напрокат машину по моим документам! — Теперь я ору во весь голос, трясусь и ору. Я чувствую, что покраснела и брызжу слюной в лицо Кэрол. — А потом и катамаран тоже! Ведь ты сама пришла ко мне! Сама просила меня помочь! И я помогла! Я тебе доверяла!

— Что ты собираешься делать? — спрашивает она тихим, дрожащим голосом.

Я снова беру бокал и делаю глоточек.

— Будем дожидаться Джима.

Она отчаянно мотает головой из стороны в сторону.

— Он не знает, что я здесь! Я не сказала ему, куда еду.

— Не ври мне. В жизни больше не поверю ни единому твоему слову.

Я делаю глубокий вдох. Нужно сохранять спокойствие, иначе я просто убью ее, не сходя с места. Вообще-то было бы неплохо, но она нужна мне в качестве приманки. А приманка должна быть живой, в этом весь смысл.

— Мама всегда говорила, что я слишком добрая. «Ты слишком добрая, Эмма, — говорила она, — и слишком доверчивая. Помяни мои слова, люди будут этим пользоваться». Забавно: вот вырастаешь и понимаешь, что мама чаще была права, чем ошибалась. Ты замечала?

Она беспрестанно кивает, как заведенная.

— Это не…

— Тс-с… — Я прижимаю палец к губам, мы обе замираем и прислушиваемся к звуку приближающегося автомобиля. Сердце пускается галопом, я высовываюсь за дверь, но машина без остановки проезжает мимо.

Я жду, пока сердцебиение придет в норму, и смотрю на занавешенные окна и раздвижные двери на веранду. Нельзя оставаться здесь, в гостиной, тут мы слишком на виду.

— Давай-ка переберемся в кухню.

Лицо моей пленницы искажается, по нему снова бегут слезы.

— Кэрол, хватит уже! Неужели ты и правда думаешь, что я собираюсь причинить тебе вред? За кого ты меня принимаешь? Не такой я человек, Кэрол! Хотя, видит бог, ты заслуживаешь наказания.

Она корчится на диване в попытках встать.

— Нет-нет, погоди, вначале я немного ослаблю веревку, чтобы ты могла идти маленькими шажками, ладно? Готова? — Я опускаюсь на корточки у ее ног, при этом все время глядя ей в лицо. Нащупываю узел, потом опускаю глаза и перевязываю его, оставив хвостик веревки между лодыжек Кэрол. — Так, а теперь я тебя подниму.

Не с первой попытки, но это удается. Кэрол вся дрожит, пока я медленно веду ее в кухню и помогаю усесться на один из высоких стульев с жесткой спинкой, расставленных вокруг кухонного островка, а потом и привязываю к нему.

От напряжения кожа становится горячей и липкой. Как же мне хочется, чтобы все это закончилось! Надеюсь, Джим скоро явится, потому что понятия не имею, сколько еще продержусь. Я сажусь на стул по другую сторону островка и спрашиваю как могу искренне:

— Ну так почему? — Я хочу продемонстрировать, что вопрос задан всерьез, пусть даже ответ мне, ясное дело, уже известен. Но мне хочется услышать его из уст Кэрол.

— Я… я… — мямлит она. Я решаю подождать и дать ей возможность прийти в себя. — Мне было страшно. Прости.

Теперь уже я начинаю дрожать, так меня злит ее вранье. Мне хочется рассказать Кэрол, что я все знаю — и про их с Джимом переписку, и про то, как спокойно она держалась, когда мы вернулись на пирс, и вовсе не выглядела испуганной, — но я не успеваю. В дверь звонят.