А потом он убил меня

ГЛАВА 39

Не могу дышать. Рот мне зажимает рука. Я тянусь к ней, чтобы дернуть хорошенько, убрать от лица. Я чувствую его запах. О боже, мне не хватает воздуха. Мне не…

— Заткнись на хер, Эмма! — шипит он мне в ухо. — Заорешь — шею сверну, ясно?

Я отчаянно киваю, и он медленно ослабляет хватку. Я хватаю ртом воздух, он выпускает меня, и я тяжело падаю на колени.

— Какого хрена, Эмма?

Пистолета у меня с собой нет. После всего случившегося я не взяла с собой пистолет. Джим хватает меня за волосы, а я пытаюсь удержать его руки.

— Скучала по мне, заинька? — снова шипит он.

— Джим, прекрати! Пожалуйста!

— Не понимаю я тебя. Ей-богу не понимаю. Похитить Кэрол — как тебе вообще такое в голову пришло? Представляешь, мне пришлось ехать сюда, чтобы ее вызволить. И поверь, это было непросто.

Он выпускает мои волосы, и я упираюсь ладонями в пол. Нужно просто дышать, и все.

— Вставай.

Я хватаюсь за ножку стула, как-то умудряюсь подняться и стою у кухонного островка, уперев ладони в мраморную столешницу у себя за спиной, а потом оборачиваюсь к Джиму. Его лицо напряжено и напоминает странную маску. Он ухмыляется и выглядит почти счастливым.

— Так и знала, — плача, говорю я. — Знала, что ты придешь. Полиция уже едет. И Фрэнки. Фрэнки скоро будет тут.

— Ладно тебе, Эмма, ты и правда считаешь, что я поверю?

— Уходи. Просто уходи.

— Кэрол в жутком состоянии, Эмма! Понимаешь ты это? Да ты на голову больная! Слава богу, я ее нашел. Я знал, что она не в Вашингтоне, и не мог до нее дозвониться. Всю ночь, Эмма! Не мог ее найти! А потом сообразил, что это твоих рук дело. Ты ведь чокнутая. Осталось только спросить Денниса, куда ты уехала. И готово дело! — Он широко раскинул руки, как фокусник, только что выполнивший удачный трюк.

— Уходи. Фрэнки будет здесь с минуты на минуту.

— Да тебе молиться надо, чтобы ни Фрэнки, ни полиция сюда не ехали. Уж поверь. — Он смеется. — Сколько народу ты убила, дорогая Эмма? Ты ведь и Кэрол тоже собиралась убить, а? Так вот, у меня идея: почему бы мне самому не вызвать копов?

— Боже мой. О боже мой. Ты чудовище.

— Да ладно, Эм, неужели ты не рада меня видеть? Кстати, у тебя тут вкусно пахнет. Что готовишь? — Он подходит к плите, поднимает крышку, и жидкость из кастрюли выплескивается в пламя конфорки. — Ха, где-то я уже это видел! Петух в вине, мое любимое блюдо. Ты думала обо мне, а, Эм? Как мило!

Он отодвигает стул, садится, вытаскивает из кармана рубашки сигарету и прикуривает от горелки.

— Я хотел просто избавиться от тебя, вот и все, — говорит он, выдыхая облако дыма. — Неужели не понятно? Ты годами занозой сидела у меня в боку, Эмма! Да! — Теперь он кричит. — Я тебе не доверяю. И даже если бы ты вернула мне все документы, все равно не доверял бы. Я никогда не стану тебе доверять. Мне нужно исчезнуть, а тебе — молчать в тряпочку.

— Я ничего не скажу. Клянусь. Если ты уйдешь, я никому не скажу, что ты тут был.

— Мне не хотелось тебя убивать, — продолжает он, стряхивая пепел на пол. — Нужно было просто подставить тебя, чтобы ты очень надолго отправилась в тюрьму за мое убийство. Тогда мы с Кэрол могли бы начать все сначала. Черт! — Он бьет кулаком по столешнице. — План был идеальный! Мы собирались уехать, тебе об этом известно? Уже собирались зажить новой жизнью подальше отсюда, и тут ты похищаешь Кэрол! — Джим смотрит на меня, качая головой, и тон у него меняется. — Я правда о ней тревожился, ясно тебе? Подумать боялся, что ты можешь с ней сделать — ты, жестокая психопатка!

Не сводя с него глаз, я пытаюсь вспомнить, есть ли у меня за спиной какой-нибудь тяжелый или острый предмет, который можно использовать как оружие.

— Я никогда и не расставался с Кэрол, — произносит он почти задумчиво. — Мы продолжали видеться все время, пока я был с тобой, и я благодарю за это Бога, потому что иначе не выдержал бы. — Теперь Джим смотрит на меня в упор, слегка наклонив голову. — Она сказала тебе, что это была ее идея? Что у меня якобы крыша поехала. — Он неопределенно машет рукой перед собственной физиономией, пучит глаза и говорит: — Это чтобы ты поверила ей, когда она пришла к тебе, вся такая перепуганная, и стала просить помощи. — Руки Джима повисают вдоль туловища, он смотрит в пространство, словно предаваясь воспоминаниям. — Она умница, этого не отнимешь.

У меня перехватывает дыхание. На секунду-другую я забываю обо всем: о том, почему мы здесь, что случилось раньше. Я ошеломлена масштабом предательства. Сменяющие друг друга воспоминания ножами вонзаются в душу, хотя все они касаются моментов, где были любовь и счастье, вера и надежда. Воспоминания о том, что, как мне казалось, было моей жизнью. Я вспоминаю даже, как впервые встретилась с Кэрол после ее увольнения и как была тогда благодарна ей за доброту. Я буквально раздавлена печалью, настолько, что падаю на пол, проиграв внутреннюю битву, которая вроде бы во мне шла, и всхлипываю:

— Так иди. Я тебя не держу, Джим. Вы же собирались уехать, ты и Кэрол, исчезнуть. Вот и катитесь. Зачем впутывать меня?

— Дело в том, — произносит он медленно, глядя на меня сверху вниз, — что в наши дни исчезнуть бесследно удивительно сложно. Гораздо лучше умереть. Или прикинуться мертвым. А свалив на тебя вину, я убил бы одним выстрелом двух зайцев! — Джим снова вскидывает руки почти триумфальным жестом, потом позволяет им упасть. — Задумка была гениальная, Эмма, но пришла ты и все нам обосрала. И что мне теперь с тобой делать?

Удивительная все-таки штука — сила слов. Когда я слышу, как он говорит «свалив на тебя вину», то отшатываюсь, а потом снова встаю и твердо знаю, что не позволю такому подлецу отправить меня в небытие. Чего бы это ни стоило.

— Если со мной что-то случится, твой так называемый труд будет отправлен нужным людям, — говорю я на удивление спокойно, смахивая с колен воображаемые пылинки.

— «Будет оправлен нужным людям», — ухмыляясь, передразнивает он. — Ты, Эм, слишком часто телик смотришь. Ты не настолько умная. Мое исследование здесь?

— Здесь? Нет.

— Не верю. Спорить готов, ты держишь его у себя под боком, сокровище свое драгоценное. Отдай его мне.

Он встает и с угрожающим видом идет на меня. Теперь я опять испугалась по-настоящему, поэтому отбегаю за кухонный островок.

— Ага, давай поиграем, — скалится Джим. Он делает ложное движение влево, потом вправо.

— Ты сумасшедший.

Я пячусь, чувствую сзади край плиты, горячая жижа брызжет мне на руку, а Джим идет на меня, обогнув столешницу. Я подаюсь вбок, ощупью пробираюсь вдоль шкафчиков и тумбочек. Джим приближается, я шарю за спиной в поисках хоть чего-нибудь, вспоминаю про подставку с ножами, но до нее не дотянуться, а пламя конфорки горит сбоку, на уровне талии, руки Джима смыкаются вокруг моей шеи, я хватаюсь за них, царапаю ногтями, но ладони сжимаются, я скоро умру, и тут вижу краем глаза вспышку света, когда блестящая крышка от кипящей кастрюли подскакивает и падает Джиму на ноги. Он орет и отпускает меня, и мне хочется лишь схватиться за саднящее горло, но вместо этого я тянусь назад, а потом раздается почти нечеловеческий рев — гортанный крик, который я издаю, вонзая нож в шею Джима.

— Я делала это ради тебя! — кричу я. — Всё! Я всё делала ради тебя! — А потом падаю на колени.

Становлюсь ли я серийным убийцей, если на мне три трупа?