Костры Лета

Глава 21. Тучи сгущаются

— Майло!

Грозный голос отца прозвучал за дверью.

Майло вздрогнул. Сам он думал, что давно привык к громкому зову своего имени, звучащего из уст Мейсона. Ошибался.

Отец все еще оставался таким же страшным и пугающим, когда много выпьет. Майло никак не мог привыкнуть к этому. Всякий раз звуки собственного имени, произнесенные подобным тоном, наводили ужас.

— Майло, подошел ко мне!

Майло вздрогнул.

Он отложил любимое занятие — записи в дневнике. Это было то, что он скрывал от каждой живой души на острове. Никто не должен знать его секрет.

Засмеют. Дневники ведут только девчонки!

Как так, что главный задира в школе ведет свой личный дневник? Дневник, который он считает своим единственным и лучшим другом. В дневник Майло записывал все свои тайны и маленькие секретики. Он не боялся писать про страх перед отцом на бумагу. И не боялся, что Мейсон найдет и увидит его записи. Отец не заходит в его комнату. Никогда.

Он всегда зовет сына к себе.

Майло записывал в дневник то, как он провел день, чего он добился и какие чувства испытал с разными людьми. Со своим дневником — единственным во всем мире — он был откровенен. Майло смеялся и плакал вместе с дневником. Изливал душу целиком, не оставляя даже капли страдания внутри. Он все отдавал страницам и только так мог жить.

А не существовать…

Вся его жизнь — записи на бумаге. Никто другой не знает о том, что прячется внутри Майло. Ни один человек на острове или на континенте. На всем свете!

Многие из тех тайн, которые Майло доверят дневнику, он сам бы хотел давно забыть. Время от времени он выписывает в дневник сцены из прошлого, словно рисуя картины по памяти. Майло надеется не запечатлеть их, а избавиться. Но выписывая сцены из жизни, Майло получает от этого процесса особое извращенное удовольствие.

Снова и снова царапает рану. Снова и снова испытывает, казалось бы, забытые чувства. Снова и снова переживает неприятные события. Снова и снова терзает себя по больным местам.

Боль и страдания, он воспроизводит их снова и снова в своей голове, в душе, а потом переносит на бумагу, надеясь избавиться от них. Но становится только хуже. Чувства и эмоции волнами нахлестывают на него.

Так и сейчас, Майло записывал тот вечер, когда он пришел в гости к Одри и пригласил ее погулять, встретить закат. И как она ему ответила. Как посмотрела на него. Как отшила!

И это после того, что он сделал для нее!

После тех слов, которые она прочитала!

После тех чувств, которые она увидела в нем!

За что? Почему это происходит с ним, а не с Сайласом?

Сайлас. Что она вообще в нем нашла? Почему они дружат? Почему они гуляют вместе? Почему? Почему?

Почему он один? Почему он пишет свой жалкий сопливый дневник и выслушивает крики пьяного отца за стенкой?

Почему у него такая жизнь?

— Майло, подошел ко мне сейчас же!

Его нельзя заставлять ждать — хуже будет. Лучше все бросить и пойти к отцу, выслушать его, а потом вернуться и дописать.

«Она захлопнула передо мной дверь, а потом…».

На этих строчках Майло закончил вести дневник. Он спрятал ручку между страницами, закрыл блокнотик и спрятал его в выдвижной ящик в столе.

Там же лежал кинжал… блестящий, острый. Подарок отца.

Подарок, с которым он выйдет к нему.

Майло обхватил рукоять кинжала пальцами и встал из-за стола.

— Майло! Где тебя черти носят? Живо ко мне!

И он пошел.

Майло, не погасив свет в комнате, вышел в коридор, а потом прошел на кухню, где встретил Мейсона, сидящего за столом перед пустой бутылкой. Вторая еще наполовину заполнена.

По столу и на полу разбросаны рыбные кости и чешуя. Запах стоял не из приятных. Но хуже всего пах Мейсон с покрасневшим и раздутым лицом.

Майло стоял на пороге кухни.

— Ты чего так долго, Майло? Если я зову тебя, то тебе следует явиться ко мне по первому зову. Или ты не хочешь меня слушаться, а? Не слушаешься родного отца, а? Решил, что стал таким самостоятельным?

— Нет, отец. Я был немного занят.

— Занят? Тьфу ты! Да какие у тебя могут быть дела? Если я сказал подойти — ты подходишь. Тебе постоянно надо это вдалбливать в твою тупую башку?

Ноги Майло словно приросли к деревянному полу.

— Подойди, — сказал Мейсон мягче.

Но он не хотел и не могу ступить шагу.

— Иди сюда, я сказал!

Страх победил. Майло подошел к кухонному столу.

— Дай-ка я посмотрю на тебя, сынок.

Рука Мейсона протянулась к Майло, и жирные пальцы схватили его за плечо.

— Еще совсем хиляк. И как ты собираешься ловить Зверя? Как вырежешь сердце ему из груди? Как ты станешь лучшим охотником в Долине?

Опять он за свое. Как долго будет продолжаться этот кошмар?

Когда это закончится?

— Я только учусь, — изрек Майло.

— Сядь.

Майло плюхнулся на табурет и оказался напротив отца. Мейсон с грохотом поставил локоть правой руки на крышку стола — рыбные кости тут же подпрыгнули.

— Берись. Двумя руками. Тебе все равно меня не одолеть. Давай, Майло! Я хочу увидеть твою силу, сынок. Покажи, что ты можешь! Докажи своему отцу, что он родил парня, а сопливую девку!

Майло не хотел бороться с отцом. Он знает, что проиграет.

— Берись! — потребовал Мейсон.

И Майло подчинился.

Оставив кинжал на краю стола, Майло обхватил пухлую ладонь Мейсона двумя руками и крепко сжал.

— Готов? Я хочу увидеть всю твою силу, сынок! Давай же! Покажи мне себя всего, Майло! Раз. Два…

Майло напрягся. Он должен хотя бы попытаться.

Он сможет что-то сделать…

— Три!

Не смог.

В то же мгновение руки Майло с болью опустились на стол.

— И это все? Ты не можешь даже попытаться меня удержать двумя руками! Моя одна против твоих двух! Ты слабак или как? Давай, пробуй уложить левую!

Мейсон сменил руку.

— Берись!

Майло взялся. Он напрягся. В этот раз он точно…

— Хрясь! И это все?

Руки снова грохнулись на стол.

— Я укладываю обе твои руки одной левой, Майло! Что это такое? Знаешь, что это значит, сынок? Ты баба. Я родил девку, а не мужика! Баба ты, Майло. Самая настоящая. Титьки еще не выросли, а?

Мейсон потянул руку к Майло, но тот резко встал и сделал шаг назад, схватив кинжал.

Мейсон ошарашено уставился на сына.

— Ох-хо! Ничего себе! Ты чего творишь, парнишка? Совсем страх потерял? Я тебя потрепать за титьки хочу!

Майло грозно стоял напротив отца, сжимая в кулаке кинжал.

— Что ты сделаешь, Майло? Что ты задумал, сопляк? Ты ничего не можешь! Ничего!

Мейсон взял бутылку и сделал два больших глотка из горла.

— Ты просто жалок…

Мейсон отодвинулся от стола и с трудом поднялся на ноги.

— Почему ты это делаешь? — Майло услышал свой голос.

— Что?

— Почему ты мучаешь меня?

— Чего сказал, малявка?!

— Истязаешь после всего того, что случилось с нами. Это жестоко.

— Жестоко, да? Ты стрелял всего один раз, Майло… это…

— И убил ее. Из-за себя!

Мейсон завис.

В глазах Майло стояли слезы.

Его взгляд мельком метнулся на стену, где раньше висело охотничье ружье… оно и сейчас там висит.

— Почему ты такой глупый, а? — обратился Майло к отцу. — Почему ты повесил заряженное ружье на стенку, зная, что у тебя есть маленький сын? Ребенок! Я же не знал… я просто играл…

— Играл? Ты навел дуло на родную мать и нажал на курок.

Майло заорал:

— Почему оно было заряжено?! Почему?! Какого черта у нас висело заряженное ружье?!

Слезы лились из глаз бурным потоком, застилая вид.

— Я ничего не понимал! Я не хотел ее убивать! Я просто играл… просто играл… я же… я…

— Майло, это все в прошлом. Мне жаль, что так получилось, но…

— Жаль? Ты всегда винил меня, а не себя. Всегда! И заставлял меня винить себя! Что ты за человек? Я же был маленьким… я был…

— Она умерла, потому что ты был слишком тупым.

— Вот сейчас! Даже сейчас ты говоришь мне это! Почему? Откуда в тебе столько злости? Почему ты такой? Посмотри на себя! Пьешь каждый вечер, донимаешь меня, а потом ходишь и кичишься своей дурацкой охотой! Ты делаешь из меня того, кем я быть не желаю! Никто на острове не знает настоящего охотника Мейсона. Только я один!

— И ты молчишь в тряпочку, как благодарный сын. На это у тебя мозгов хватает! Потому что ты ничто без меня, Майло. Ни еды, ни воды, ни дома у тебя не будет без меня. Ты еще никто! А я собираюсь сделать из тебя человека! Я хочу, чтобы ты перестал ныть о том, что случилось в прошлом! Забудь об этом, Майло! Забудь о ней! Забудь!

— Это невозможно… каждый день… я прохожу мимо этой самой стены… и вижу это дурацкое ружье!

— Тебе уже совсем поплохело, сынок?

Мейсон рванулся вперед.

Раз — Майло выставил кинжал вперед.

Два — Мейсон замер.

Сначала он удивился, но потом его губы растянулись в ехидной улыбке.

— Ты чего задумал, Майло? Зарезать отца? Гляньте на него! Сначала пристрелил мать, а потом зарезал отца. Ты далеко пойдешь по жизни, парень! Скажи мне, чем ты не доволен? Что не так в твоей жизни? У тебя есть все, Майло! Все! И я делаю из тебя настоящего человека! Только став охотником, ты сможешь постоять за себя в этой жизни! Майло!

Мейсон делает шаг вперед.

— Не хочу я быть охотником! — кричит Майло. — Не хочу быть, как ты! Никогда!

Мейсон бросается на сына.

Майло замахивается кинжалом.

Мейсон наносит удар.

Звон.

Треск.

Майло падает.

Он лежит на полу, а кинжал в нескольких метрах от него прибился к стенке.

— Вот, что будет с тобой, если ты не станешь охотником, — Мейсон возвышался над ним, — ты просто упадешь… и падать будешь долго… пока не сдохнешь в мокрой грязной канаве. Вот, что ждет тебя, Майло!

Мейсон развернулся к столу. Тяжелыми шагами он прошел к табурету. Сделал глоток.

Майло сделал попытку встать.

Удар оказался сильным. Спина болела.

Майло встал, прошел к стене и поднял с пола кинжал. Он ничего не говорил. Бесполезно. Все, что бы он ни сказал отцу, не подействует. Отец не станет его слушать.

Уже не станет.

Мейсон сел за стол и взялся за бутылку.

Майло, сжимая кинжал, бросил на отца последний гневный взгляд.

Развернулся и побежал.

— Эй! Ты куда собрался, щенок?!

Майло не оглядывался. Вместе с кинжалом он бежал к выходу из дома. Он не увидел, как Мейсон, сделав еще один глоток, рухнул на пол и уснул.

Майло вышел на улицу — ночь, ливень.

И побежал, не разбирая дороги.

* * *

Сайлас неистово крутил педали Мустанга.

Капли забрызгали линзы очков. Ничего не видно! Ливень бушевал. Шторм начинался! Мощный ветер бил в лицо, и Сайлас пару раз чуть не упал с велосипеда, сдуваемый сильными порывами.

Стоило так задерживаться? Проклятье!

Нужно скорее попасть домой, к Филисси, к Линде, к Киллиану! Еще немного, и они опять начнут его искать. На улице слишком опасно. Не надо выходить им из дома. Он сейчас приедет… немного осталось!

Дом. Милый дом. Совсем рядом. Он успеет до начала страшного шторма. Это просто ливень. Просто гроза.

Настоящий шторм еще не начался. Сайлас знает, что это такое. Знает, что бывает на острове, когда начинает шторм. Это просто ливень. Он успеет домой. Успеет!

Сверкали молнии. Гремел гром. Ветер набирал силу. Небо заполоняли черные тучи.