Капитуляция Японии во Второй мировой войне. За кулисами тайного заговора

Глава 10. Мелкими шагами по дороге к миру

Большинство народов земли искренне желает мира, и они готовы уничтожить каждого, кто стоит у них на пути к его достижению. Японцы не были исключением.

К середине 1944 года Япония уже была побежденной страной. Командующие флотом осознали, что больше не осталось никакой надежды на победу после сокрушительного поражения на Мидуэе в июне 1942 года. Главнокомандующие армий начали догадываться об этом после потери Гуадалканала в январе 1943-го. Окончательно они убедились в этом после ухода японских войск с Сайпана в середине 1944 года. Конечно, некоторые военачальники полагали, что война должна была закончиться задолго до этого смертельного удара.

Почему же они не попытались закончить войну раньше? Отдельные попытки все же были. Да, были люди в правительстве и вне его и в верхушке армии и флота, которые попытались вывести Японию на дорогу к миру. Но у них не было организации, они были не во власти или были просто запуганы. Существовало много причин их неэффективности.

Каирская декларация союзных держав, принятая в декабре 1943 года, была одной из причин; это был камень преткновения. Тогда Чан Кайши, Черчилль и Рузвельт наметили цели войны с Японией. Страна должна была вернуться в границы своих основных островов, к своей исконной территории, существовавшей до того, как она начала проводить завоевательную политику в 1894 году; и «три союзные державы… продолжат вести важные и длительные операции, что необходимо для достижения безоговорочной капитуляции Японии».

Правители Японии понимали, что союзники потребуют обязательного возвращения всех захваченных ею земель. Это мог быть вопрос возможной «торговли», когда возникнет необходимость вести мирные переговоры. Но условие безоговорочной капитуляции не подлежало никакому обсуждению. Это было равносильно полному поражению.

Никто не принуждает к безоговорочной капитуляции всю нацию. В отличие от армии. Но требование капитуляции всех и вся без всяких условий, несомненно, означает, что завоеватели могут распорядиться судьбой проигравших войну по своему собственному усмотрению. Они вполне могут даже покончить с существованием побежденной страны! Ни один уважающий себя японец не мог поступить иначе, как только отвергнуть подобное развитие событий. Даже премьер Тодзё после череды поражений, начиная с Гуадалканала, оправдывал диктаторские методы правления. «У нас нет иного выбора, кроме как продолжать сражаться, если они требуют безоговорочной капитуляции», — заявил он. Любые обсуждения условий заключения мира считались подрывными действиями.

Железная хватка Тодзё, которую испытывала вся Япония, включала в себя полную цензуру информационных материалов и текста школьных учебников. Так что только совсем малая часть японцев имела представление о том, что в действительности происходит в стране и мире. Кроме того, Тодзё взрастил военную полицию, кэмпэйтай, которая действовала безжалостно в отношении всех недовольных и сомневающихся. Он усилил контроль полиции над гражданами, дал ей повышенные полномочия, и она решительно расправлялась с известными либералами и «миротворцами». Народ Японии в массе своей верил в победу в войне. В стране не существовало общественного мнения в поддержку установления мира. Так продолжалось до начала активных бомбардировок.

Политических лидеров заставили замолчать еще раньше. Возможно, вследствие репрессивных мероприятий полиции, а также раскола оппонентов власти на небольшие, не имевшие достаточно сил группы все лояльные правительству критики были вынуждены замолчать, иначе они попадали в разряд подрывных элементов. Самым печальным фактом было то, что несогласных было очень мало. И любой из них, который подвергал сомнению государственную политику, мог получить приглашение явиться в полицию.

Отсутствовал объединяющий всех лозунг. Даже император, находившийся под влиянием своих ближайших советников, не мог поступать по своей воле. Он был превращен в жертву военными, как и его подданные. Наглядным примером того, как его дурачил и использовал в своих целях «лояльный» ему генералитет, служат императорские указы, опубликованные от его имени, в которых прославлялись фиктивные победы над врагом на Соломоновых островах и островах Гилберта.

Хирохито не мог издать приказ «сложить оружие». У него не было на это власти. Император мог вполне повторить жалобу кайзера Вильгельма, слова, сказанные лет на двадцать раньше: «Если люди в Германии верят в то, что я Верховный главнокомандующий, то они сильно ошибаются. Генеральный штаб ничего не сообщает мне и никогда не просит моего совета».

Не существовало верного средства добиться мира для Японии в ее теперешнем серьезном положении. И отсутствовали умные люди, способные выдвинуть предложения, которые помогли бы стране. Поиски добиться мира напоминали стремление решить химическую формулу, в которой каждый составляющий ее элемент вначале следовало определить, а затем или оставить его на своем месте, или удалить. Это было очень сложно сделать. Этого нужно было добиться, не нарушая всеобщего равновесия и не рискуя обрушить всю конструкцию.

Особо важным ее элементом, но уже далеко не полезным, был генерал Хидэки Тодзё. Тодзё был премьер-министром Японии с 1941 до середины 1944 года и одновременно военным министром (таким образом, он мог управлять военной машиной) и министром внутренних дел (таким образом, он мог контролировать гражданскую полицию страны). Время от времени он занимал одновременно должности министра иностранных дел, образования, торговли. Даже создал министерство вооружений и боеприпасов (сам встав во главе его) в целях ускоренной мобилизации промышленности, поставленной под его полный контроль. Когда он стал начальником штаба армии в дополнение к его другим постам в феврале 1944 года, даже его армейские коллеги ворчали, что он отхватил слишком большой кусок. Давление на него начинало чувствоваться.

Другой ключевой фигурой в формуле был император. Этот человек, воплощавший в себе жизненную силу нации, был ограничен в принятии решений законами и традициями страны. Он видел себя в роли конституционного монарха и был готов воспользоваться полномочиями, которые ему передавало правительство и военные лидеры. Однако его советники призывали его не проявлять излишнюю активность. И все же он обладал наибольшим влиянием в стране, но если бы только оно могло воплотиться на практике.

К несчастью, его ближайшие советники — хранитель печати, министр двора, обер-камергер — недооценивали его силу. Их осторожное и намеренное сдерживание императора вызывалось, как они объясняли, их страхом перед Того, который обладал такой властью, что если бы император выступил против него и войны, то его величество был бы посажен под домашний арест. Если бы он отказался сотрудничать, то тогда его принудили бы к отречению в пользу кронпринца и было бы установлено регентство. Конечно, регента, вне всякого сомнения, контролировали бы военные.

Таким образом, действия Хирохито, надежного, заслуживающего доверия и продвигающего идею мира союзника, были парализованы властью Тодзё и боязливыми советниками императора.

Одним из них был маркиз Коити Кидо, лорд-хранитель печати, роль которого в принятии решений была крайне важна. Его главной обязанностью было хранить печати с личной подписью императора и ставить их в случае необходимости на официальных государственных документах и императорских указах. Но в действительности его обязанности были гораздо шире.

Кидо был ушами и глазами императора буквально в каждом деле и во всякое время. Он был главным советником и консультантом трона; он был самым близким к императору доверенным лицом. Более того, он был в подлинном смысле слова надзирателем своего венценосного господина. Большинству людей, получивших редкую привилегию и честь быть удостоенными императорской аудиенции, Кидо устраивал настоящую проверку. Эта власть над доступом к императору помогала держать все дела под контролем. Кидо мог, например, не допустить к императору людей, которые, по его мнению, могли предложить его величеству что-либо несвоевременное и неуместное. И он на самом деле пользовался этим.

Не существовало какого-то свода правил, которыми должен был руководствоваться лорд-хранитель печати. Постепенно круг обязанностей расширялся, и они выполнялись без всяких вопросов. Возможно, его самой ответственной задачей было обеспечить мирный переход власти; именно он назначал премьер-министра, когда происходила смена кабинета. Это был Кидо, кто предложил императору кандидатуры генерала Тодзё в октябре 1941 года, а до него принца Коноэ. Когда Тодзё ушел в отставку, Кидо должен был кого-то ему рекомендовать на смену. Хранитель печати был сгустком энергии. Известный в общественной жизни, но по натуре человек скромный, Кидо находил время участвовать в постановках театра но и встречался регулярно со своими ближайшими друзьями в «Клубе одиннадцати» для обсуждения событий в мире и в Японии.

Кидо многое замечал сквозь свои круглые очки; его проницательный ум и широкий круг его друзей и знакомых помогали ему в этом еще больше. У него не было иллюзий. Кидо знал, где находилось средоточие власти, и он знал, какая ее часть, как быстро и в какие руки переходила в настоящий момент. Он был обязан это знать, так как он руководил действиями императора. У него должны были быть ответы на все вопросы. От него ждали планов на будущее, надеялись, что он сможет все предусмотреть и решить любую проблему.

Образование, полученное Кидо, подготовило его к такой деятельности. Его дед был одним из тех молодых реформаторов, которые мирным путем удачно покончили с феодальной Японией в 1867–1868 годах и приобщили страну к современному миру. Один из трех ведущих деятелей Японии в то время, старший Кидо пользовался неограниченным влиянием. То же самое можно сказать и о его внуке в 1945 году.

Он родился в 1889 году, ходил в одну школу с принцами; затем оказался в среде бюрократии, став помощником секретаря в министерстве сельского хозяйства и торговли в 1915 году. Его путь наверх проходил через различные министерства и государственные службы, пока он не стал главным секретарем лорда-хранителя печати в октябре 1930 года. Больше пяти лет Кидо исполнял обязанности секретаря, узнав о многом из того, о чем он даже и не подозревал, то есть о механизме императорской власти.

Когда друг детства и школьный товарищ принц Коноэ стал премьер-министром в 1937 году, он назначил Кидо министром образования. Новый министр воспользовался возможностью «реформировать» систему образования таким образом, чтобы она была направлена на воспитание боевого духа в юношестве. Министерство Кидо работало в тесном сотрудничестве с кэмпэйтай и полицией с целью выявления учителей, подозреваемых в отсутствии патриотизма, которые внушали свои критические идеи учащимся.

Два года спустя, когда кабинет Коноэ ушел в отставку, Кидо был назначен министром внутренних дел в правительстве барона Хиранумы. Наиболее важной функцией этого министерства было проведение репрессивных полицейских мер по всей стране. Полиция на местах посылала рапорты о результатах своей деятельности суперинтенданту полиции, который докладывал уже министру внутренних дел. Кидо воспользовался влиянием этого ведомства для поддержки войны в Китае.