Виктор Шендерович

(По сюжетным мотивам произведений М. Твена)

1.

Поздняя осень. Ельцин, закутанный по уши, сидит на скамейке в парке возле Москвы-реки, крошит хлеб лебедям.

ЕЛЬЦИН. То-то, что «гули-гули»... Всех, понимаешь, накорми. А вам я по Конституции не гарант! (Стоящему рядом Чубайсу.) Чего надо?

ЧУБАЙС. Так... пару бумажек подписать.

ЕЛЬЦИН. Погоди. У меня, значит, птицы с утра не евши.

Москва-река. На берегу стоит старик, похожий на Ельцина как две капли воды, и сачком вылавливает из воды размокшие куски хлеба.

ДВОЙНИК. Это летом, бляха-муха, за...бись, а зимой сложно будет.

2.

Ночная Москва. Чубайс едет в машине с «мигалкой», вертя ручку настройки. Рядом — машина сопровождения с «мигалкой».

РАДИО. ...Чубайса еще более осложнилось, поскольку судьба нынешней администрации впрямую зависит от исхода опера...

Чубайс вертит ручку настройки. Машина в «пробке» останавливается возле трамвая. У трамвайного окна сидит старик, как две капли воды похожий на Ельцина.

РАДИО. «Гляжусь в тебя, как в зеркало — до головокружения...»

ЧУБАЙС. Это еще что такое?

На остановке Чубайс входит в трамвай, садится рядом с двойником...

ЧУБАЙС(пораженный). Борис Николаевич?

ДВОЙНИК. Петр. Петр Николаич я.

ЧУБАЙС. Как - Петр?

ДВОЙНИК. Да так. Отродясь.

ЧУБАЙС. Простите... у вас брата не было?

ДВОЙНИК. Брательник? А как же!

ЧУБАЙС. О господи! (Шепотом.) Близнец?

ДВОЙНИК. Зачем близнец? Жену, что ли, пугать? Обычный брательник, старшой, в Самаре кукует.

ЧУБАЙС. Ага! Простите, Борис... э-э... Петр Николаевич, могу я пригласить вас на ужин?

ДВОЙНИК. Лучше на обед. Очень есть хочется...

ЧУБАЙС. Кормить вас, Петр Николаевич, теперь будут так, что слюны не хватит! У вас, кстати, как со здоровьем? двойник. Это завсегда!

Под тему «Гляжусь в тебя, как в зеркало...» поочередно: Ельцин, которому меряют давление, и его двойник, которого везут в «ЗИЛе»; двойник, которому наливают суп; двойник, с которого снимают мерку...

3.

Барвиха.

ЕЛЬЦИН(обрывая лепестки ромашки). Отпустить — не отпустить, отпустить — не отпустить...

В комнату заглядывает Черномырдин.

ЧЕРНОМЫРДИН. Вы чего?

ЕЛЬЦИН. Так... Гадаю на Чечню.

ЧЕРНОМЫРДИН. А-а.

ЕЛЬЦИН. А ты чего?

ЧЕРНОМЫРДИН. Так вторник. Мы же встречаемся по вторникам.

ЕЛЬЦИН. Ну, встретились. Езжай себе. Отпустить — не отпустить...

4.

Лепестки летят вниз, мимо окна на первом этаже, где Двойник допивает компот. Рядом — Чубайс.

ЧУБАЙС. Поели, Петр Николаевич? (Двойник икает в знак согласия.) Тогда продолжим. (Дает листок.) Учите роль.

ДВОЙНИК(с трудом). «Продвижение мирного процесса в Чечне при соблюдении принципа территориальной целостности России...» Чего-то я этого не понимаю.

ЧУБАЙС. Этого никто не понимает — читайте вслух, только наизусть и с выражениями! А то перестану кормить.

ДВОЙНИК. Э-э... мирный... это... (подглядывает в бумажку) процесс... м-м... при соблюдении... вот бляха-муха!

ЧУБАЙС. Не «бляха-муха», а «понимаешь»!

ДВОЙНИК. При соблюдении, понимаешь...

ЧУБАЙС(подсказывает). Принципа...

ДВОЙНИК. Ага... территориальной... бляха-муха!

ЧУБАЙС(строго). Понимаешь!

ДВОЙНИК(заканчивая фразу). Целкости!

ЧУБАЙС. Тьфу!

5.

Барвиха. Поздний вечер. Ельцин и Двойник, каждый в своей комнате.

ЕЛЬЦИН. (читает на бутылочной этикетке). «Боржоми»... (Вздыхает.) Вот, понимаешь, до чего дошло!

ДВОЙНИК(учит по листочку). «Мы не можем больше позволить заниматься этой...» Вот, бляха-муха, чем же? (Подглядывает в листок.) Сварой!

6.

Вечер. Черномырдин выезжает за ворота Барвихи. Козел-вахтер нажатием кнопки закрывает ворота. Взгляд его случайно падает на окно больничного корпуса, за которым угадывается силуэт Ельцина. Козел переводит взгляд на другое окно — там сидит другой Ельцин.

КОЗЕЛ(убежденно). Завяжу. Ей-богу, завяжу!

7.

Ночь. В своем кабинете работает над бумагами Чубайс. Открывается дверь, в кабинет заглядывает Ельцин.

ЕЛЬЦИН. Слышь, Анатолий, что-то мне нехорошо.

ЧУБАЙС(нехотя оторвавшись от бумаг). Попей валерьянки, Николаевич...

ЕЛЬЦИН. Какой еще Николаевич? Что, понимаешь, за фамильярность!

ЧУБАЙС. Ну ладно, вошел в роль... «Понимаешь...» (Снимает трубку.) Пост? Тут нашему старичку чего-то нездоровится... Понял.

ЕЛЬЦИН. Какому старичку?

ЧУБАЙС(вешая трубку). Сейчас в нарды доиграют и сразу придут. (Продолжает работать.)

ЕЛЬЦИН. Какие нарды? Мне плохо!

ЧУБАЙС. А кому сейчас хорошо?

Чубайс начинает расплываться в глазах у Ельцина.

8.

Ельцин открывает глаза. Он лежит в коридоре районной больницы, напротив женского туалета. Над ним стоит санитарка (Свинья) с бачком и половником в руках.

СВИНЬЯ. Ну наконец-то очнулся. Больной! Пописайте, а то завтрак кончается!

Вкладывает в руки Ельцину майонезную баночку, шлепает на тарелку половник каши и дает ее лежащему рядом с Ельциным Геращенко.

ЕЛЬЦИН(после паузы). Что это?

ГЕРАЩЕНКО. Это больница.

ЕЛЬЦИН. Врешь! В больницах, значит, все совсем по-другому. Я лежал.

ГРАЧЕВ. Где ты лежал?

ЕЛЬЦИН. В Барвихе. (Общий смех.) Слушайте, где я?

ГЕРАЩЕНКО. Там же, где и все.

ЕЛЬЦИН. Надо же. Сорок лет жил как человек и вдруг ни с того ни с сего — там же, где и все?

КОЗЫРЕВ. Лучше поздно, чем никогда.

ЕЛЬЦИН. Нет уж! Лучше, понимаешь, никогда! Я, значит, требую вызвать сюда профессора Акчурина!

ЕРИН. А Дебейки тебе не вызвать? (Новый взрыв хохота.)

9.

Барвиха. Утро. Двойник, только что позавтракав, рассуждает сам с собой.

ДВОЙНИК. Все-таки есть у нас эта... справедливость. Брательнику в Самару напишу — удавится! Кормют, поют, одевают... Денег не просят. Коммунизм, бляха-муха! (Подумав.) Понимаешь!

10.

Ельцин в больнице.

ЕЛЬЦИН(уже сиплым голосом). Сестра!

СВИНЬЯ(появляясь). Ну, чего надо?

ЕЛЬЦИН. Градусник забери! Пятый, понимаешь, час температуру меряю!

СВИНЬЯ. Ну и на здоровье. Все равно из лекарств только йод и градусник.

ЕЛЬЦИН. Дай хоть чаю!

СВИНЬЯ. Буду я тебе за сто тыщ в месяц взад-вперед бегать! Раскатал губу!

ЕЛЬЦИН. Сто тыщ в месяц — чего?

СВИНЬЯ. Долларов! Больной! Будете издеваться — я вас к психическим положу!

11.

Барвиха.

ЧУБАЙС(входя с телефонной трубкой на подносе). Извините — горячая линия. Штаты.

ДВОЙНИК. Какие Штаты?

ЧУБАЙС. Соединенные. Большой друг Билл. Поздравить бы его надо.

ДВОЙНИК. А-а... Ладно. Сюда говорить?

ЧУБАЙС. Сюда.

ДВОЙНИК(в трубку). Билли! С годовщиной тебя! С седьмым ноября! (Чубайс роняет поднос.)

ПЕРЕВОДЧИК(в трубке). We congratulate you with anniversary of the Great October Revolution...

КЛИНТОН(на том конце провода). Уау!

ГОЛОС В ТРУБКЕ У КЛИНТОНА. И чтобы, значит (треск и помехи на линии), стоял, и деньги были!

ПЕРЕВОДЧИК(подумав). Good luck!

ЧУБАЙС(пораженный у слышанным). Борис Николаевич!..

ДВОЙНИК. Петр я! Петр Николаич! Вот пристал со своим Борисом, как банный лист!..

ЧУБАЙС. Батюшки! А где же тогда?..

12.

С дикими сиренами к районной больнице подъезжает реанимобиль в сопровождении милицейских «Фордов». Дикий шухер на лестнице — и в больничный коридор врываются люди в масках.

ЧЕЛОВЕК В МАСКЕ(диким голосом). Лежать!

ГЕРАЩЕНКО. Лежим.

Входят Чубайс, Черномырдин, Лужков и Рыбкин.

ЧУБАЙС. Где он?

СВИНЬЯ. Кто?

Чубайс шепчет Свинье на ухо. Свинья тонко вскрикивает и указывает в дальний конец коридора.

СВИНЬЯ. Ой, а я-то, дура, думаю: до чего ж похож!

На кровати возле женского туалета с градусником под мышкой и полной майонезной баночкой в руке лежит Ельцин. Через секунду над ним склоняются онемевшие и задыхающиеся визитеры.

ЧЕРНОМЫРДИН. Как вы тут?

ЕЛЬЦИН(многообещающе). Да вот... изучаю, значит, социальную сферу!

Лужков вытряхивает на ладонь упаковку валидола и отправляет в рот.

13.

Из ворот санатория «Барвиха» с авоськой и в первозданной своей одежке выходит Двойник.

ДВОЙНИК(вахтеру Козлу). Ну, прощевай, браток! (Вздыхает.) Хорошо у вас тут было... С любовью к простому человеку, душевно, понимаешь!

КОЗЕЛ. Я те дам «понимаешь»! Чеши на трамвай... бляха-муха!

Ворота закрываются.

1997

Скупой рыцарь