Виктор Шендерович

Гулливер

1.

По океану плывет корабль. Титр: трехсотлетию путешествия Гулливера посвящается... Рука, скребущая пером по корабельной книге, и — голос.

ГОЛОС. «Четвертого мая 1699 года мы снялись с якоря, и наше путешествие было сначала удачно... но при переходе в Ост-Индию мы были отнесены страшной бурей к западу от Вандименовой земли...» Джонатан Свифт. «Путешествие Гулливера».

2.

Гроза, ураган, шторм. Крушение. Обломки в воде. Ельцин открывает глаза. Он нежит на траве, выброшенный прибоем на берег. Наверху небо, а сбоку, возле самой руки, стоят маленькие человечки: Зюганов, Селезнев, Жириновский. Лужков. Явлинский, Лебедь. Черномырдин, Кириенко, Гайдар, Примаков...

ЕЛЬЦИН. Мама!

СЕЛЕЗНЕВ. Он очнулся.

КИРИЕНКО. Ура! Он жив.

ПРИМАКОВ. Нашел чему радоваться. Хорошо, что мы успели его привязать.

ЕЛЬЦИН. Кого привязать? (Пытается пошевельнуться, но выясняется, что он привязан сотнями нитей к земле, в том числе за волосы.) Ай!

Дружный лилипутский смех.

ЕЛЬЦИН. Вот, понимаешь. Это называется: приплыл... Ой!

На его тело по приставленной лесенке всходит делегация лилипутов.

ЛУЖКОВ. Здравствуй, человек-гора!

КИРИЕНКО(добавляет). ...нт.

ЛУЖКОВ. Что?

КИРИЕНКО. Человек-гора...нт!

ЛУЖКОВ. А ты не лезь.

КИРИЕНКО. А вот и буду!

ЛУЖКОВ. Все равно я тут главнее всех.

КИРИЕНКО. Жулик. Где наши денежки? Куда ты их девал, жулик?

ЕЛЬЦИН. Ребята, чего тут у вас происходит?

ЯВЛИНСКИЙ. Не обращайте внимания, это они о своем.

СЕЛЕЗНЕВ. Поздравляем вас с Днем независимости!

ЕЛЬЦИН. Независимости — от чего?

СЕЛЕЗНЕВ. Да от всего!

ЛЕБЕДЬ. Включая мозги.

ЖИРИНОВСКИЙ. У нас сегодня девять лет как свобода, гори все огнем!

ЛУЖКОВ. Сейчас, если только вот этот мелкий не будет мешаться у меня под ногами, тут будет праздник. Народные гулянья, танцы и фейерверк!

ЕЛЬЦИН. Как? Прямо на мне?

ЛУЖКОВ. Когда я устраиваю праздник, мне пейзаж без разницы! (Начинает прыгать на животе у Ельцина и дудеть в «уйди-уйди».)

ЕЛЬЦИН. Развяжите меня!

СЕЛЕЗНЕВ. Нельзя. Вы же наш гарант.

ЕЛЬЦИН. Не понял.

СЕЛЕЗНЕВ. Чего тут не понимать? Пока вы тут лежите связанный, у нас полная гарантия свободы!

ЕЛЬЦИН. Слушайте, куда я попал?

ЯВЛИНСКИЙ. Вам сильно повезло. Вы на острове демократии. На других бы вас сразу казнили.

ЕЛЬЦИН. За что?

ЯВЛИНСКИЙ. В назидание потомству.

ЕЛЬЦИН. Где этот ваш остров находится? Сколько градусов? Какой широты?

ЧЕРНОМЫРДИН. Широты мы необыкновенной, а градус у нас известно какой. Хотя иногда разбавляем.

ЕЛЬЦИН. А вы сами кто?

ГАЙДАР. Мы — местные демократы!

ЗЮГАНОВ. Мы — местные патриоты!

ЛУЖКОВ. А мы — просто местные.

КИРИЕНКО. Жулики!

ЛУЖКОВ. Не лезь, не лезь, не лезь! (Бьет Кириенко пищалкой по голове.)

КИРИЕНКО. Ай!

ЕЛЬЦИН. А почему — извините, конечно... — вы все такие маленькие?

КИРИЕНКО(вздыхая). Такая конституция...

ЕЛЬЦИН. Я хочу встать.

ВСЕ(в ужасе). Нет! Нет!

ЕЛЬЦИН. Но я хочу есть!

ЛЕБЕДЬ. Это на здоровье.

СЕЛЕЗНЕВ. Мы будем вас кормить еще целый год, только не делайте резких движений!

ЯВЛИНСКИЙ. Мы? Кормить его? Целый год?

СЕЛЕЗНЕВ. Конечно.

ЯВЛИНСКИЙ. Не прокормим. Он очень большой.

ГАЙДАР. Но у нас выбора нет. Если уж его выбросило исторической волной на нашу землю, надо кормить.

ЛЕБЕДЬ (вдруг). Только пить ему не давать!

СЕЛЕЗНЕВ. Почему?

Пауза.

ЧЕРНОМЫРДИН. Ничего, успеем отскочить.

ЕЛЬЦИН. Я, значит, не понял: когда обед?

3.

Ельцин-Гулливер спит. Вокруг него — лилипутский военный совет.

ЯВЛИНСКИЙ. Наконец-то наелся.

ЧЕРНОМЫРДИН. Какой вместительный гарант.

ПРИМАКОВ. Хорошо, что его выбросило сюда без семьи.

Все поворачиваются к Примакову.

ГАЙДАР. У него есть семья? Большая?

ПРИМАКОВ. Большая и прожорливая.

ЗЮГАНОВ. Давайте съедим его сами.

ЧЕРНОМЫРДИН. А если проснется?

ЗЮГАНОВ. Тогда убежим.

ЧЕРНОМЫРДИН. Куда ты убежишь от такого большого?

СЕЛЕЗНЕВ. Да. Хорошо, что он так привязан к родной земле.

ЛЕБЕДЬ. Да, если он поднимется, всем хана.

ЯВЛИНСКИЙ. Но если он будет лежать тут вечно, это тоже не жизнь.

ПРИМАКОВ. А еще, не дай бог, с ним что-нибудь случится...

ЯВЛИНСКИЙ. Ну и пускай случится, вам что, жалко?

ПРИМАКОВ. Мне жалко себя! Если с ним что-нибудь случится, тут пойдет такой запах...

КИРИЕНКО. Может, его куда-нибудь оттащить?

ПРИМАКОВ. Куда?

КИРИЕНКО. На другие земли.

ПРИМАКОВ. Не получится. Он очень большой.

ЖИРИНОВСКИЙ. Соседние земли слишком малы для нашего гаранта!

ЕЛЬЦИН(открывая глаза). Уважаемые лапутяне!

ЗЮГАНОВ. Кто?

ЕЛЬЦИН. Лапутяне.

ЖИРИНОВСКИЙ. Заговаривается.

ЛУЖКОВ. Слишком долго спал.

ЕЛЬЦИН. Что-то я хотел сказать. Поднимите мне веки... Не то. Развяжите мне руки!

СЕЛЕЗНЕВ. А вы не испортите нам праздник?

ЕЛЬЦИН. Я сам праздник. Главное, чтобы никто не испортил меня! Вот это не дай вам бог!

СЕЛЕЗНЕВ. Может, действительно, а? Развяжем ему руки, братцы? (Шепотом.) Если он отвяжется самостоятельно — это вообще кранты!

Лилипуты переглядываются.

4.

Все стоят с топориками возле веревочек.

СЕЛЕЗНЕВ. Уважаемый человек-горант! Только давайте договоримся так: мы развязываем вам руки, но вы будете уважать наши законы и традиции...

ЕЛЬЦИН. Какие традиции?

СЕЛЕЗНЕВ. Народные лилипутские традиции. Весной — наступление трудящихся, осенью — битва за урожай, зимой - спячка, летом — запой. С этим у нас строго.

ЗЮГАНОВ. И круглый год — война тупоголовых и этих... яйцеголовых!

ЯВЛИНСКИЙ. Кроме того, когда мы вас развяжем, вы должны завязать сами.

ЛУЖКОВ. Да, надо соблюдать баланс... В смысле, держаться на ногах!

ЛЕБЕДЬ. Потому что, если вы упадете, многих не станет.

ЕЛЬЦИН. Не бойтесь. Я динамичный, неустойчивый. Рубите!

Лилипуты замахиваются топориками.

СЕЛЕЗНЕВ. Погодите! (Ельцину.) И еще. Пообещайте, что через год вы от нас уплывете.

ЕЛЬЦИН. Куда?

СЕЛЕЗНЕВ. На все четыре стороны.

ЕЛЬЦИН. На все четыре — не обещаю, но. значит, куда-нибудь уплыву.

ВСЕ. Ура-а!

Топорики один за другим тюкают по веревкам, опутывающим Ельцина.

ЕЛЬЦИН. Ну, теперь расступись...

Начинает подниматься. Дикие крики лилипутов. Они отбегают подальше.

ЕЛЬЦИН (уже стоя, озирается). Какой симпатичный островок, понимаешь... Я, пожалуй, тут поживу.

СЕЛЕЗНЕВ (стоя у огромной ноги, кричит куда-то наверх). Но помните! Вы обещали, что через год от нас уплывете!

ЕЛЬЦИН(вниз). Что?

СЕЛЕЗНЕВ. Я говорю: уплывете через год!

ЕЛЬЦИН. Кто?

СЕЛЕЗНЕВ. Вы!

ЕЛЬЦИН. Не слышу!

ВСЕ. Вы! Нам! Обещали!

ЕЛЬЦИН. Ничего! Не слышу! Осторожно, я пошел!

Нога поднимается.

ГАЙДАР. Надо уберечь его от неверных шагов!

Общий крик. Все бросаются врассыпную, уворачиваясь от огромных подошв. Ельцин с треском и хрустом уходит, наступая на дома.

ЖИРИНОВСКИЙ(высовываясь из-под раскореженного дома, вслед). А мне нравится.

ЛЕБЕДЬ. Что именно?

ЖИРИНОВСКИЙ. Уже все. Все, что он делает, уже нравится. Настоящий гарант.

5.

Ночь. В доме лилипутских собраний.

ЯВЛИНСКИЙ. Это совершенно невозможно терпеть дальше! Он тут все сожрал и вытоптал!

ЛЕБЕДЬ. Ну и не терпи.

ЗЮГАНОВ. Надо было его съесть, пока он лежал! Съесть, а скелет отдать в Музей революции.

ЯВЛИНСКИЙ. А кто его кормил? Не вы?

ЗЮГАНОВ. Ну, мы.

ЯВЛИНСКИЙ. Так что же вы теперь вопите?

ЗЮГАНОВ. Чтобы все слышали. (В окно.) Антинародное чудовище!

ЯВЛИНСКИЙ. Все и так знают, что он чудовище.

ЖИРИНОВСКИЙ. А мне он нравится. У него все такое большое...

ЗЮГАНОВ. Какая гадость! Тьфу! (Плюет на пол, в месте плевка пол начинает гореть.)

ЧЕРНОМЫРДИН. Ну ты, темпераментный. Следи за собой.

ЗЮГАНОВ. Тьфу еще раз! (Плюет — гореть начинает и в другом месте.)

6.

Закат. Ельцин сидит на берегу океана, отхлебывая из фляжки. Кто-то внизу дергает его.

ЖИРИНОВСКИЙ(теребя Ельцина за палец). Здравствуйте, дорогой человек-горант!

ЕЛЬЦИН. А, это ты, маленький? Что случилось?

ЖИРИНОВСКИЙ. Извините, что потревожил, но у нас там горит.

ЕЛЬЦИН. У меня у самого там горит.

ЖИРИНОВСКИЙ. Вы не поняли. Горит Дом собраний. Причем, что интересно, никто его вроде не поджигал.

ЕЛЬЦИН. А чего ж он загорелся?

ЖИРИНОВСКИЙ. От сильных трений между тупоголовыми.

ЕЛЬЦИН. Чем тушите?

ЖИРИНОВСКИЙ. Как всегда. Бензином.

ЕЛЬЦИН. Ладно. Пойдем посмотрим.

7.

Попеременно — то еле волочащиеся ноги Ельцин, то бегущий стремглав Жириновский. К месту пожара ноги Ельцина приходят первыми, следом влетает запыхавшийся Жириновский.

ЕЛЬЦИН. Действительно, пожар.

ЖИРИНОВСКИЙ. Вам помочь?

ЕЛЬЦИН. Не надо. Эй, там, внизу! Начинаю восстанавливать общественное согласие. (Рассупониваясь.) Кто не спрятался, я не виноват.

Характерная струя, льющаяся сверху на горящий дом.

8.

Утро. Виден слабый дымок над остовом дома, который тушил Ельцин. Сам он сидит на берегу океана.

ЕЛЬЦИН(отхлебывая из фляги). Вот, значит. Океан. Паруса, мачты, муссоны, понимаешь... Романтично, но — сколько можно? Нет уж, я теперь свое место в жизни нашел. И хранитель традиций, и пожарный. Только здесь я наконец понял, как огромен. Человек-горант! Не хухры-мухры, понимаешь! Хорошее местечко. Надо будет перевезти сюда семью — и передать все это по наследству вместе с пейзажем и карликами...

Слышен тяжелый стук, земля начинает дрожать.

ЕЛЬЦИН. Не понял. Это у нас что, сейсмоопасный остров? Предупреждать надо!

Рядом с Ельциным, вышагнув из-за леса, останавливается огромный ботинок.