Виктор Шендерович

Анна Каренина

1.

Вокзал. Ельцин ввозит в зал ожидания Кириенко, сидящего в инвалидной коляске. Нога и рука у Кириенко в гипсе, сам он в корсете.

ЕЛЬЦИН. Ну, Анюта, приехали.

КИРИЕНКО. Я не Анюта.

ЕЛЬЦИН. А кто же ты?

КИРИЕНКО. Я Сережа.

ЕЛЬЦИН. Это тебе так кажется... А на самом деле ты вылитая, понимаешь, Анюта Каренина! Правду говорю, дедуля?

На соседней лавочке молча сидит Лев Толстой.

ЕЛЬЦИН. Темный ты, дед. Книжки читать надо.

Титр: НА ПУТЯХ РЕФОРМ

2.

ЕЛЬЦИН (у расписания). Это я, значит, не понял... Поезд на Москву проходил?

ЧЕРНОМЫРДИН. Не было. Сам жду.

ЕЛЬЦИН. А когда будет?

ЧЕРНОМЫРДИН. Мой — в двухтысячном году.

ЕЛЬЦИН. Ну-у... Ты, значит, следи за расписанием. Может поменяться.

ЛИВШИЦ. Вы торопитесь?

ЕЛЬЦИН. Я-то уже всюду успел. (Указывая на Кириенко.) А вот он...

ЛИВШИЦ. А ему куда торопиться?

ЕЛЬЦИН. На рельсы.

НЕМЦОВ. Самое время ему на рельсы, совершенно понятно...

ЛИВШИЦ. Зачем же ему — на рельсы?

ЕЛЬЦИН. Ну, я там уже лежал — теперь надо дать дорогу молодым.

3.

Селезнев — дежурный по станции.

СЕЛЕЗНЕВ. Вниманию ожидающих! Фирменный поезд «Государственная Дума» прибудет на левую платформу. На левую платформу! Внесение кандидата — через товарное депо. Форма оплаты — любая. Расчленение — крупными партиями. (Отключает микрофон, вытирает пот.) Что-то я заговариваться начал...

4.

Зал ожидания. Ельцин кормит загипсованного Кириенко с рук.

ЛИВШИЦ. В первый раз-то, с непривычки, страшно было?

КИРИЕНКО. Очень страшно. Представляете: пятница. Стою себе на путях реформ, никого не трогаю... Вдруг из-за поворота — этот жуткий законодательный механизм. Летит, гудит, свистит... Бац! И потащило меня.

ЕЛЬЦИН. А ты чего легкий такой? Вот и потащило... Кушать надо, расти... Ну-ка, давай-ка за дедушку — ам!

КИРИЕНКО. Так ведь он здоровый!

ЕЛЬЦИН. Дедушка-то? Как никогда!

КИРИЕНКО. Я про паровоз. Этот вот механизм законодательный — он вблизи такой огромный!..

ЕЛЬЦИН. Больше меня?

КИРИЕНКО. Намного.

ЛИВШИЦ. Не может быть. Больше вас — это совершенно исключено.

БЕРЕЗОВСКИЙ(Кириенко). Рассказывайте дальше, интересно же.

КИРИЕНКО. Да чего рассказывать? Всего изломало. Очнулся — в голове мат, рук-ног нет, а кормилец вот этот (на Ельцина) сидит рядышком, изучает устройство железнодорожного узла.

БЕРЕЗОВСКИЙ. Ай-яй-яй... За что же это его так, а?..

ЧЕРНОМЫРДИН. Такая работа. По себе знаю.

ЛИВШИЦ. Вы-то вроде при руках-ногах!

ЧЕРНОМЫРДИН. Отросли...

БЕРЕЗОВСКИЙ. Бедный юноша.

НЕМЦОВ. Ну, не такой уж и бедный...

БЕРЕЗОВСКИЙ. Настрадался-то как... Может, внести другого?

ЕЛЬЦИН. Куда?

БЕРЕЗОВСКИЙ. На рельсы. У меня и человек свеженький имеется... (Рыбкину.) Ваня, хочешь на рельсы?

РЫБКИН. Для пользы Отечества — всегда готов!

ЕЛЬЦИН. Не лезьте вы, я сам знаю, кого куда и каким местом вносить. Нашел тоже свеженького...

КИРИЕНКО. Да-да, я готов еще пострадать...

ЕЛЬЦИН. Я тебя по части рельсов ни на кого не променяю.

КИРИЕНКО. Я вам так за это благодарен!

ЕЛЬЦИН. Не стоит благодарности. Кто-то ведь должен стоять на путях реформ. Не чужой все-таки. Уж пришили как могли...

БЕРЕЗОВСКИЙ. Кого?

ЕЛЬЦИН. Не кого, а к кому. Конечности пришили к этому вот... юному организму — и снова на рельсы его... Ну-ка, пошевели пальчиками! (Кириенко шевелит пальцами рук.) Видели? Как новенький. Эх, Нюра ты моя... Что значит молодость!

5.

Красный свет семафора сменяется на зеленый. В поезде, в кабине машиниста — Зюганов, Жириновский и Явлинский.

ЯВЛИНСКИЙ. Ну что, братья-железнодорожники... Поехали?

ЗЮГАНОВ(крестится). С богом...

ЖИРИНОВСКИЙ. Правильно. С богом, однозначно! С богом, с богоматерью, с серпом-молотом, либерал-демократией, с Аллах-акбаром. Лишь бы не разогнали все депо.

6.

Зал ожидания.

КИРИЕНКО. А во второй раз было так: пятница.

ЧЕРНОМЫРДИН. Опять пятница?

КИРИЕНКО. Сам удивляюсь.

ЕЛЬЦИН. Традиция, понимаешь!

БЕРЕЗОВСКИЙ. И что?

НЕМЦОВ. Не томи, земляк, интересно же!

КИРИЕНКО. Значит, пятница. Стою я снова на путях реформ, никого не трогаю. Вдруг опять из-за поворота — это чудовище: гудит, свистит, пар идет... И прямо на меня!

ЧЕРНОМЫРДИН. Так ты бы помахал красным машинисту, он бы, может, и остановился!

КИРИЕНКО. У меня нет ничего красного.

ЧЕРНОМЫРДИН. Ты что, вообще не местный?

КИРИЕНКО. Так получилось. И потом: их там четыреста человек, все разные, не знаешь, каким цветом махать!

ЛИВШИЦ. Погодите. Дальше-то что?

КИРИЕНКО. Все то же. Налетело, сбило, поволокло... Очнулся — в голове дырка, шея набок, рук-ног нет, рядом сидит вот он и читает Конституцию. Вслух.

ЕЛЬЦИН. Но ведь помогло?

КИРИЕНКО. Очень. Вы не представляете, как я вам благодарен!

ЕЛЬЦИН. Не за что. Ты же у меня, в настоящий момент, один такой... на путях реформ...

ЛИВШИЦ. Бедолага.

КИРИЕНКО. Ничего, я привык.

НЕМЦОВ. Привыкаешь, совершенно понятно...

ЛИВШИЦ. И что же теперь?

ЕЛЬЦИН. Ну как тебе сказать... (После паузы.) У нас сегодня какой день?

ЧЕРНОМЫРДИН. Пятница.

Кириенко вдруг начинает рыдать.

ЕЛЬЦИН. Ну-ну. Ничего.

7.

Поезд едет, Зюганов напевает.

ЗЮГАНОВ. «Мы мирные люди, но наш бронепоезд кровавую пищу клюет под окном...» А если человек на путях — тормозить будем или как обычно?

ЯВЛИНСКИЙ. Если человек тот же, то как обычно...

ЖИРИНОВСКИЙ. Сегодня как обычно — нельзя. Отнимут паровоз.

ЯВЛИНСКИЙ. Ну и что? Пересядем на другой.

ЖИРИНОВСКИЙ. Не надо злить дедушку. Выкорчует рельсы к чертовой матери.

ЯВЛИНСКИЙ. Я бы из принципа задавил этого выскочку...

ЗЮГАНОВ. Принципы — это хорошо. Но жить тоже хочется.

ЖИРИНОВСКИЙ. Ребята, надо тормозить. Из гуманистических соображений, но за бабки. Он обещал бабки, если затормозим, все слышали!

ЯВЛИНСКИЙ. Слушайте, вы хоть что-нибудь за бесплатно делаете?

ЖИРИНОВСКИЙ. Я не шахтер. Я не врач, чтобы бесплатно... И вообще: когда за деньги — это профессия, а когда бесплатно — это разврат, разврат, однозначно!

ЗЮГАНОВ(напевает). «Наш паровоз, вперед лети, потом лети обратно, иного нет у нас пути, а все равно приятно...»

8.

Селезнев — дежурный по станции.

СЕЛЕЗНЕВ. Внимание! До прибытия фирменного поезда «Государственная Дума» осталось две минуты. Встречающего Кириенко — повторяю: встречающего Кириенко! — просят пройти на рельсы. (Щелкает тумблером, надевает фуражку. От дверей.) Бог троицу любит. (Берет рупор и выходит.)

9.

Ельцин везет Кириенко на рельсы. Вокруг — толпа сочувствующих.

БЕРЕЗОВСКИЙ. Такой молоденький... Ай-яй-яй. Если его опять зарежут, это будет исключительно интересная комбинация...

ЕЛЬЦИН. Ничего интересного не будет, даже не надейтесь. Все будет очень скучно. Отниму паровоз, разломаю рельсы, шпалы надену на головы.

ЛИВШИЦ. Может, перевести стрелку?

БЕРЕЗОВСКИЙ. Это хорошая идея, да. Плодотворная. Перевести стрелку на два часа назад и жить в Швейцарии...

НЕМЦОВ. Совершенно понятно...

БЕРЕЗОВСКИЙ. Но это крайний вариант, крайний...

ЛИВШИЦ. Я — про пути...

СЕЛЕЗНЕВ. Невозможно. Путь у нас — один. (Пробравшись поближе к Ельцину.) Здравия желаю!

ЕЛЬЦИН. И ты, значит, тоже будь здоров.

СЕЛЕЗНЕВ(Кириенко). Я буду молиться о вас.

ЕЛЬЦИН. Помолитесь о себе.

СЕЛЕЗНЕВ. Понял. (Исчезает.)

ЕЛЬЦИН(Кириенко). А ты, значит, ничего не бойся. Считай, что я мысленно с тобой. Этот раз будет последним, это я тебе обещаю...

НЕМЦОВ. Последним, совершенно понятно...

Гудок поезда.

ВСЕ. Едет, едет!

ЕЛЬЦИН. Ну, счастливо оставаться... Нюра ты моя...

Все, как зрители в театре, занимают места на перроне и у окон. Поезд приближается.

СЕЛЕЗНЕВ(кричит в рупор). Эй, на паровозе! Не забудьте затормозить!

ЯВЛИНСКИЙ(высовываясь из окна). Тормоза придумали трусы!

Поезд мчится, из него слышны голоса.

ЗЮГАНОВ. Уйди, невменяемый! Не мешай делать большую железнодорожную политику! Убери руки от кнопок!

ЯВЛИНСКИЙ. Но это же позор!

ЖИРИНОВСКИЙ. Мы не лохи: мы нажмем на тормоз тайно и никому не скажем, кто это сделал....

ЯВЛИНСКИЙ. Задавлю из принципа!

ЗЮГАНОВ. Убери руки!

Скрежет тормозов. Крики на перроне. Звон стекла. Тишина. Вокруг паровоза — разбросанные тела Зюганова, Жириновского и Явлинского. Из-под паровоза торчит кресло-каталка, в котором сидел Кириенко. Рядом стоят Ельцин и Селезнев.

ЕЛЬЦИН. С приехалом вас.

ЖИРИНОВСКИЙ. И вас тем же консенсусом по тому же месту.

ЕЛЬЦИН. Я что-то не понял... А где реформатор?

ЯВЛИНСКИЙ. Ваш реформатор, вы и ищите.

ЕЛЬЦИН. Ага! Вот он. (Поднимает с земли голову Кириенко.) Ну, как самочувствие?

ГОЛОВА КИРИЕНКО. Как всегда.

ЕЛЬЦИН. Какие-нибудь мысли насчет выхода из кризиса появились?

ГОЛОВА КИРИЕНКО. Штук семь-восемь.

ЕЛЬЦИН(с гордостью). Голова!

СЕЛЕЗНЕВ. Не то слово.

Через окно зала ожидания все это наблюдают Толстой и Черномырдин.

ТОЛСТОЙ. Кажется, выжил... Повезло.

ЧЕРНОМЫРДИН. Погоди, дед. Все впереди. Еще сто раз задавят.

ТОЛСТОЙ. Зачем такого давить? Ему пахать и пахать...

ЧЕРНОМЫРДИН. Вот что я скажу тебе, дедуля. Все счастливые правительства счастливы одинаково, каждое несчастливое несчастливо по-своему.

Титры под «Попутную песню» Глинки: «Поезд мчится в чистом поле...»