Виктор Шендерович

Инцидент

1.

Поздний вагон метро. В нем едут Черномырдин, Зюганов и Селезнев. Лужков, Кобзон, Березовский, Горбачев, Жириновский и Лебедь. Двери закрываются, вагон трогается и въезжает в туннель.

ЛЕБЕДЬ. Мы какую станцию проехали? Как называлась?

ЗЮГАНОВ. Не помню.

СЕЛЕЗНЕВ. Кажется, «Лубянка». Или «Комсомольская». В общем, что-то такое, с красной ветки.

ЛЕБЕДЬ. Это понятно, что с красной... А следующая — какая будет?

БЕРЕЗОВСКИЙ. Знаете, тут ничего нельзя сказать заранее... Доедем — посмотрим.

ГОРБАЧЕВ. А вы что, не местный?

ЛЕБЕДЬ. Я просто под землей плохо ориентируюсь.

ГОРБАЧЕВ. Ну, я тоже, знаете ли, не Вергилий... Но Москву на всякий случай знать надо. Мало ли как сложится. Тут могут достать и из-под земли...

Едут. Зюганов заглядывает через плечо Березовского, читающего газету.

ЗЮГАНОВ. Что пишут?

БЕРЕЗОВСКИЙ. Про вас — всякую гадость в основном. Хотите почитать?

ЗЮГАНОВ. Давайте сюда. Спасибо.

БЕРЕЗОВСКИЙ. Уже прочли? (Зюганов кивает.) Так быстро? Да у вас способности!

СЕЛЕЗНЕВ. Нет у него никаких способностей.

БЕРЕЗОВСКИЙ. Но он же прочел...

СЕЛЕЗНЕВ. Он прочел фамилию автора.

ЗЮГАНОВ. И запомнил!

2.

Двери открываются. В вагон вваливается Свинья в генеральской шинели.

СВИНЬЯ. Смирна! Вольна! Ур-ра! Я дошел. (Бухается на сиденье между Зюгановым и Селезневым.)

СЕЛЕЗНЕВ. Поосторожнее, пожалуйста.

СВИНЬЯ. Я устал! (Икает.) Я тут посижу.

ЗЮГАНОВ. Да-да, конечно. Отдыхайте.

СВИНЬЯ (оглядывая вагон). Ой, а людей-то! Не продохнуть. (Через паузу.) Мне плохо.

СЕЛЕЗНЕВ. Мы вас очень, очень понимаем.

СВИНЬЯ. Еще бы. Подержи место, мордатый, я сейчас.

ЗЮГАНОВ. Вы это кому?

СВИНЬЯ. Без разницы.

Отходит два шага и, повернувшись к двери, начинает расстегивать штаны. Обернувшись, бросает Зюганову:

Не поверишь. Еле дотерпел.

Пускает струю. Струя ползет между копыт с лампасами и течет по проходу, мимо пассажиров.

ЗЮГАНОВ. Гена! Ноги подними.

СЕЛЕЗНЕВ. А-а, спасибо.

Поднимают ноги. Пауза. Струя течет по вагону. Все смотрят.

ЛУЖКОВ. Ф-фу.. Ну и запах.

ЛЕБЕДЬ. Здравствуй, Родина!

ЧЕРНОМЫРДИН. Слушайте, я что-то не пойму: мы в метро или где?

ЗЮГАНОВ. Ладно, чего там. Все свои.

ЧЕРНОМЫРДИН. Но — этот запах... Как-то даже непонятно...

СЕЛЕЗНЕВ. Привыкайте.

Струя течет по вагону, разливаясь ручейками.

ГОРБАЧЕВ. Я предупреждал: нельзя перескакивать через этапы. (Вздыхает.) Значит, сейчас в России вот такой этап. У целом...

ЛУЖКОВ. Вы что, ничего не чувствуете?

ЗЮГАНОВ. Я чувствую боль за народ!

ЛУЖКОВ. Я про запах!

ЗЮГАНОВ. Запах в пределах нормы.

СЕЛЕЗНЕВ. Не нравится — езжайте в такси.

КОБЗОН. Это свинство!

Все поворачиваются к нему.

ЗЮГАНОВ. Вы преувеличиваете.

КОБЗОН. Свинство самое натуральное!

СЕЛЕЗНЕВ. Ну, зачем же так? Ну, не сдержался человек, излил себя, зачем же раздувать...

ЗЮГАНОВ. Довели народ, а теперь нос воротят! А ему, может, больше терпеть было невмоготу!

СВИНЬЯ (садясь на место). Да! Я, может, всю жизнь держал все это в себе... Мучился! Думаете, легко было сдерживаться?

ЗЮГАНОВ. Знаю, что нелегко. Сам еле сдерживаюсь.

СВИНЬЯ. Не сдерживайся, товарищ! У нас теперь — свобода! Ссы где хочешь! (Икает и засыпает на плече у Зюганова.)

КОБЗОН. Он должен немедленно извиниться!

ЗЮГАНОВ. Ну. это уже, знаете, какая-то травля началась. Должны же быть какие-то пределы, правда?

Свинья согласно икает, не открывая глаз.

СЕЛЕЗНЕВ(шепотом). Правда, должны быть пределы. Он нас чуть не утопил, Гена. И этих. Хотя их как раз не жалко. ЗЮГАНОВ. Все свои.

КОБЗОН. Нет уж, не все! Пускай извиняется, пока я от Тайванчика Япончику не позвонил.

ЗЮГАНОВ(Кобзону). Я не пойму: вы-то здесь при чем? Он, когда тут все поливал, он вовсе не вас имел в виду. Он просто так, вообще...

СЕЛЕЗНЕВ(подхватывая). На кого бог пошлет. От полноты души.

КОБЗОН. Пускай извинится! А то я сейчас запою.

ВСЕ. Нет, нет!

ЗЮГАНОВ. Только не это! (Встает.) За ваш большой вклад в духовную жизнь этого вагона персонально у вас прошу прощения за эту неловкую случайную струю в наших от-ношениях. (Садится.) А все остальные пускай запасаются противогазами, потому что этот страдалец еще не все сделал!

СВИНЬЯ (икая). Да, у меня еще внутри много всего.

СЕЛЕЗНЕВ. Небось не за один год накопилось...

СВИНЬЯ. Вот погодите, твари, просплюсь — вообще «газваген» тут устрою!..

ЯВЛИНСКИЙ. Все, хватит! Вызываю милицию!

СВИНЬЯ. Давай-давай. Я, если чего, могу и милицию обоссать. У меня — неприкосновенность!

СЕЛЕЗНЕВ. Зачем нам милиция? Давайте решим дело полюбовно, по-нашему, по-охотнорядски...

Явлинский нажимает кнопку вызова милиции.

Ну вот! Что за беспокойный народ, а? А потом еще обижаются, что их не любят...

3.

Зуммер в отделении милиции на станции метро, где ужинают сержант Степашин и лейтенант Скуратов.

СТЕПАШИН. Опять принесло кого-то.

СКУРАТОВ. Подождет. Ну, будем!

Пьют, закусывают. Зуммер продолжается.

СТЕПАШИН. Не, не даст посидеть по-человечески, не даст. И чего я с юстиции ушел? Там надо мной вообще не капало. Хоть совсем не просыпайся. (Зуммер звонит без перерыва.) Упрямый какой-то прорезается. Сильно, видать, его достало. Послушаем?

СКУРАТОВ. Чего ж не послушать человека, раз звонит. Это же наша работа.

СТЕПАШИН. Правильно. Давай так: если решка — я его к тебе отфутболю, если орел — ты ко мне.

СКУРАТОВ. А если монетка встанет на ребро — рассмотрим по существу.

Все это время зуммер продолжает надрываться. Кидают монетку.

СТЕПАШИН. Везучий ты все-таки.

СКУРАТОВ. Давай, незримый бой, вперед!

СТЕПАШИН(снимает трубку). Первый слушает.

ГОЛОС ЯВЛИНСКОГО. Милиция! Милиция!

СТЕПАШИН. Кричать только не надо, тут не глухие. Что случилось?

ЯВЛИНСКИЙ. У нас в вагоне какая-то свинья нагадила!

СТЕПАШИН. Что значит «нагадила»? Выбирайте выражения, вы живете в цивилизованном обществе!

А в вагоне у динамика уже столпились несколько человек.

ГОРБАЧЕВ(в вагоне). Какая цивилизация! Тут не продохнуть уже! Давайте скорее сюда!

СТЕПАШИН. Зачем?

ЛУЖКОВ. Тут ужасно воняет!

СТЕПАШИН. Так зачем вам, чтобы еще и я приходил?

БЕРЕЗОВСКИЙ. Надо запретить испражняться публично! Пускай они держат свое содержимое при себе!

ГОРБАЧЕВ. И вообще — не пускать свиней в метро!

ЛУЖКОВ. Примите меры!

СТЕПАШИН. Хорошо. Пожалуйста, подготовьте копию заявления по месту испражнения, анализ урины, заверенный в психдиспансере, показания машиниста, утку для следственного эксперимента со свиньей и две фотокарточки три на четыре.

ГОРБАЧЕВ. Чьи?

СТЕПАШИН. Это уже все равно. А мы всё это рассмотрим в порядке, предусмотренном законом.

ГОРБАЧЕВ. Да, но желательно, чтобы кто-нибудь тут все- таки убрал...

СТЕПАШИН. Записывайте адрес: Королевство Нидерланды, Гаага, Международный трибунал...

Скуратов хихикает.

ЛУЖКОВ. Вы что, издеваетесь?

СТЕПАШИН(закрыв трубку, Скуратову). Слушай, они только сейчас заметили.

ЗЮГАНОВ(пробившись к динамику). Товарищ дежурный, не обращайте внимания, никакого хулиганства в вагоне нет, хулиганства в вагоне мы не допустим. Тут сущая ерунда: одно простое существо, совсем простое, высказалось, как могло, — и уже отдыхает. А эти буянят, требуют крови, просто моральный террор какой-то...

СТЕПАШИН. То есть у вас ко мне вопросов нет?

ЗЮГАНОВ. Почему нет? Журналистов бы надо посадить нескольких.

СТЕПАШИН. Посадить журналистов? Это можно. Записывайте адрес: Африка, Гвинея-Бисау…

Скуратов, давно хихикающий, сползает от смеха под стол. Степашин, не выдержав, тоже начинает смеяться и вешает трубку.

СТЕПАШИН(сквозь смех). Слушай, нет — все-таки правильно я с юстиции сюда перешел. Здесь веселее. Наливай!

4.

В вагоне.

ЗЮГАНОВ. Безобразие. Повесил трубку.

ЛЕБЕДЬ. Так! Я чего-то не понял: убирать тут, после всех вот этих излияний... кто будет?

СЕЛЕЗНЕВ. Это частный вопрос. Главное, я считаю, надо все-таки осудить...

ВСЕ. Конечно! Давно пора!

СЕЛЕЗНЕВ. Осудить тех, которые накинулись на этого вот уставшего пассажира — и требуют крови! Надо быть терпимее к запаху родной мочи. Кто за осуждение экстремизма в целом, нажмите на какую-нибудь кнопочку!

ЯВЛИНСКИЙ. Экстремист у вас на плече дрыхнет!

ЗЮГАНОВ. У меня на плече отдыхает патриот. Он пописал в своем родном вагоне — и отдыхает. Руки прочь!

ЯВЛИНСКИЙ. Свинья это, а не патриот!

СЕЛЕЗНЕВ. Не надо бросаться обвинениями. Так ведь недалеко и до розни, а это уголовное дело... Нажимайте кнопочки, товарищи, нажимайте: кто против экстремизма?

ЛУЖКОВ. Я сейчас вот какую кнопочку нажму!

Нажимает кнопку связи с машинистом.

5.

Ельцин и Примаков в кабине машиниста. Ельцин спит, Примаков у руля.

ГОЛОС ЛУЖКОВА. Алло!

ПРИМАКОВ. Помощник машиниста слушает.

ЛУЖКОВ. Помощник! Наведите тут наконец порядок.

ПРИМАКОВ. А что случилось?

ЯВЛИНСКИЙ. Да все тут уже случилось, и давно!

БЕРЕЗОВСКИЙ. Надо запретить пьяному жлобью находиться в одном вагоне с цивилизованными людьми!

ЯВЛИНСКИЙ. А что же вы им денег давали на всякое безобразие, жлобью этому?

БЕРЕЗОВСКИЙ. На всякий случай давал. Вдруг они совсем к власти придут!

ЛУЖКОВ. Эй! В кабине! Пьяных удалять из нашего метро будем или нет? Не слышу!

ПРИМАКОВ. Видите ли, дело в том, что пьяные... я бы даже сказал — пьяные свиньи... составляют основное содержание пассажиропотока. Это же экономика. В конце концов, если вам не нравится запах, есть другие виды транспорта. Но, конечно, мы осуждаем.

ЛУЖКОВ. Это не ответ! Разбудите старшего машиниста.

ЕЛЬЦИН. Я не сплю. Я все слышу.

ЛУЖКОВ. Тогда скажите чего-нибудь!

ЕЛЬЦИН. Пожалуйста. Поезд дальше не пойдет, просьба освободить вагоны. Шутка-малютка! (Засыпает. Пауза.)