Препод

* * *

Рагырда, стоя за пределами круга, который я нарезал вокруг костра, произносила незнакомые слова, которые я, как мог, тщательно воспроизводил. Мои ладони ритмично бумкали по барабану задавая ритм и я постепенно начал погружаться в какое-то подобие транса.

Костёр трещал, то и дело вспыхивая искрами, а я всё ходил вокруг него, поглядывая на рвущиеся к небу языки пламени и стучал, стучал, стучал.

Внезапно, мне почудилось, что огонь вдруг изменился, словно загустел, стал плотным, почти осязаемым. А затем собрался в фигуру воина в доспехе и с секирой в руках. Это всё ещё был огонь, фигура подрагивала и чуть плыла, но лицо воина я видел отчётливо. Он ничего не говорил, лишь ухмылялся слегка презрительно, словно не считая меня достойным своего внимания.

“Ах так?! — подумал я, — недостоин значит? А как тебе такое?”

Слегка разозлившись, стал ускорять темп и силу ударов, а затем, вспомнив слушанных-переслушанных Сабатонов, стал выстукивать одну из самых любимых их композиций, одновременно с этим запев:

— Аттеро Доминатус, Берлин ис бернинг! Деникве интеримо, зе рейх хес фоллен!..

Допев песню, увидел, что презрительное выражение на огненном лице сменилось заинтересованностью и тут же, куя пока горячо, — завёл следующую.

Песне на четвёртой мне почудилось что он стал подпевать, а пятую мы орали уже в две глотки как братаны.

А дальше не помню. Всё.

Очнулся я, судя по светлеющему небу, под утро. Сел, невольно застонав. Увидел подле себя остатки потухшего костра, а напротив, медитирующую проректоршу. Опёрся о землю, с трудом поднимаясь на ноги. Все мышцы адски болели, словно всю ночь тягал железо.

— Доброе утро, — произнёс морщась, когда увидел, что женщина открыла глаза.

— Доброе… — негромко протянула та, задумчиво разглядывая меня.

Поднялась тоже и тут я понял, что что-то изменилось. Понтийка словно стала ниже ростом, сравнявшись со мной. Взглянул на руки, затем на ноги и собственную грудь не прикрытую одеждой, и понял, что это не она стала ниже, это я стал выше, а заодно нарастил себе порядком мышечной массы, став натуральным качком.

— Это что вообще такое? — ошарашенно произнёс, сгибая руку и щупая внушительный бицепс.

— Наш бог ответил на зов, — произнесла понтийка, — а затем одарил тебя толикой своей божественной силы. Отмеченный божьей дланью.

— Чего, кого? — не понял я последнего.

Но Рагырда показала на моё правое плечо и взглянув туда, я увидел чёткий отпечаток широкой ладони, более тёмный, словно загорелый, на фоне бледной кожи и понял, что братание с огненным воином было не только фантазией в моей голове.