Ключи от Бездны

- Я провожу, - вызвался Панк. - Пошли, малой.

Давненько Хастред не сталкивался с тем, кто смел назвать его малым — уже не только дети, но и вполне себе юноши и, что особенно обидно, девушки норовили назвать дяденькой, да и неплохо пожившие ветераны, рядами сидящие на копошильских завалинках, то и дело норовили вовлечь в разговор о былых временах, принимая за своего. Что, кстати, не такой уж и нелепостью было. А вот для генерала он, чувствуется, так и останется сопляком, сколько лет ни проживи и сколько огров ни одолей. И, хоть и стоило этому радоваться, но и обидно было немножко. А значит...

- Хочешь глоточек? - предложил Хастред наполовину из добрых побуждений, а на вторую из побуждений самых... скажем так, гоблинских; и, выдавив из перевязи, подал генералу баночку с настойкой.

- Вреда не будет, - рассудил Панк покладисто. - Все-таки немалое дело сделали.

И выплеснул содержимое баночки в глотку.

И вернул баночку Хастреду.

И, довольно шмыгнув носом, одобрил:

- Неплохой компотик.

И даже, засранец великовозрастный, с шага сбиться не удосужился, так что, понял Хастред, как бы они с Чумпом ни барахтались и ни корчили из себя вершителей судеб, для этого здоровенного истукана они пацанами останутся до самого конца.

***

Клирик оказался под стать магу и прочей команде — угрюмый мужичина косой сажени в плечах, согласно религиозному условному запрету на пролитие крови носящий на плече тяжелый боевой молот. Он руководил приемом пленных в лощине, под начавшим светлеть предутренним небом — указывал, кого куда сажать, наблюдал за перевязкой раненых, паре выглядящих буйными показательно дал обнюхать оголовок молота и убедил не дергаться. Когда генерал коротко изложил ему суть дела — а точнее, подпихнул к нему Хастреда и кратко сказал «лечи» - сперва нахмурился, потом пожал плечами и, жестом велев книжнику не двигаться с места, достал святой символ.

Если бы клирики могли заращивать раны и исцелять повреждения в одну секунду, как им приписывает молва, истинно верующих было бы больше на порядки. Но увы, никаких разительных чудес божественные силы не совершали — по крайней мере, через смертных проводников. Хастред немало интересовался этим феноменом, не в последнюю очередь потому, что клирическая магия действовала на гоблинов ничуть не хуже, чем на остальных, в отличие от магии арканной; стало быть, ею овладеть он мог бы попробовать. Однако все его склочное естество, построенное вокруг осознанности, тяготело именно к тому, к чему способно не было, а вера... Ну, скажем так, после тех богов, которых ему довелось повидать лично, ее не то чтобы не было — не было веры в эффективность веры в этих ушлепков. А без этого никак не получалось приоткрыть крантик божественной мощи.

Что, однако, не мешало академически и эмпирически изучать способы ее проявления.

Так вот, клирическая магия — по крайней мере невысокого, бытового уровня — была нацелена не на прямое сотворение чуда, а на стимуляцию организма, дабы придать ему на краткий срок максимальную эффективность. Своего рода благословение. Некоторые боги, особенно злые, вообще не наделяли своих служителей способностью исцелять — зато давали им силы ускорять процессы порчи и разложения. Те еще юмористы, если вдуматься. Но при известной гибкости ума и этому находилось применение. Однако же боги правильной, жизнелюбивой ориентации все же передавали через своих жрецов посыл, который жалкий смертный хотел бы, да никак не умел породить сам — приказ организму собраться и начать себя исцелять. В таком мобилизованном состоянии, как Хастред знал отчасти по изучению, отчасти по опыту, тело словно перегревается, направляя высвобождаемую энергию на залатывание пробоин и истребление хворей. Малоприятное состояние, но при этом раны заживляются намного быстрее обычного. Зачастую одной молитвы, тонизирующей часов на шесть, хватает, чтобы закрыть глубокую рану, исцелить ушиб или начать сращивать кость. От тяжелых ран, близких к смертельным, это не помогало: сильно поврежденный организм попросту не вывозил подобной нагрузки. В высокие уровни жреческой магии Хастред так и не собрался сунуть нос, но насколько ему было ведомо, чем выше уровень потребного воздействия — тем больше клирик связан обязательствами по возмещению своему патрону позаимствованной энергии. Полевым капелланам подобные сложности были ни к чему, так что они предпочитали обходиться простыми и эффективными молитвами-катализаторами.

С точки зрения пациента, в большинстве случаев разумнее было обойтись без подобного воздействия, потому что легкие повреждения и сами склонны заживать, а без лишнего шока, мочалящего организм, можно и перебиться. Однако не в том случае, когда почти лишенная чувствительности рука может понадобиться буквально с часу на час. Так что пришлось глубоко вдохнуть и терпеть разливающееся по телу тепло, которое в местах повреждений живо дошло до стадии пекла. В какой-то момент показалось хорошей идеи глотнуть компотика, чтобы охладиться его огненной мощью. Клирик бубнил и выводил символом причудливые фигуры, в которых Хастред, смаргивая пот, с тупым удивлением признавал классические геометрические начертания. Генерал торчал за плечом каменной глыбой и в какой-то момент, как оказалось, даже придержал за шкирман — хорошо, что доспех прочный, потому что никакой цивильный кафтан не удержал бы валящегося с подкосившихся ног Хастреда. Промелькнула еще мысль, которую можно было бы назвать обеспокоенной, если бы она не кружила по безопасной орбите — что проклятый организм, сжигающий свои запасы на быстрое излечение, скоро жрать запросит как из пушки, и кстати, нет бы черпануть из запасов, отложенных на пузе и жизнь только отравляющих! Нет, ему подавай свежего, нового, а где это все доставать? Серебра погрызть из тех ящиков?

К тому моменту, как Хастред перестал бредить и более-менее очухался, будучи заботливо усажен генералом спиной к склону, успело рассвести. Чумп и длинноволосый как раз закончили о чем-то договариваться напротив, ударили по рукам и разошлись — командир к своим строящимся в походный порядок бойцам, ущельник к Хастреду. Дюжины полторы мертвых тел сложены были рядком у выхода из забоя — славный урожай, особенно по цене нескольких наскоро наложенных повязок у команды визитеров.

- Короче, получается у нас так, - оповестил Чумп, присаживаясь по-укурецки напротив. - Все живы, и это лучшее, что можно сказать. Я, честно говоря, на такое не рассчитывал. Ну, тебя-то хрен прибьешь, а вот все эти хлипкие горожане... В общем, забрали наши выручатели боярина со свитой, чтоб ему по пути кнезова погоня секир-башка не сделала. Как сами будут конвой посылать, проводят... если, конечно, те захотят. Как они того тиуна боятся, лучше уж в наемники. Там, думаю, и для боярина найдется место — счетоводы везде полезны. За второго боярина сказали особое спасибо, хотя не факт что найдут ему простое применение, но... как говорится, несмелому взяться негде. Ящики с серебром они тоже прихватили — спорить с ними мне нечем было. Но вот тебе передали, - Чумп снял с плеча и бросил Хастреду на колени толстый тканевый пояс, плотно набитый металлом. - За того подстреленного. Двойное тебе восхищение — и выбрал цель хорошо, и попасть сумел. Тут десять тысяч дроблей — примерно полтора цехина, хотя, судя по тенденциям, пока мы соберемся их потратить, будет уже гораздо меньше. И, считая эти новости за хорошее, есть еще плохая — наш дружище Иохим ухитрился ускользнуть... среди шухера и драки из подъезда темной тенью. Догонять его уже поздно, так что кнез настороже будет.

Хастред попытался что-нибудь сказать, но смог только кхекнуть пересохшим горлом.

- А теперь они отправляются к себе, а нам предстоит придумать, как добывать ключ. Идеи есть?

Хастред выразительно постучал по горлу. Чумп вздохнул, поднялся, огляделся и, найдя неподалеку бурдюк, подал ему. В бурдюке оказалась всего лишь вода, но она неплохо подошла, чтобы смочить глотку.

- Через подвал, - прохрипел книжник между глотками.

- Выпустить соплю, дать ей уползти и проходить, - кивнул Чумп.

- Угу.

- Да, один из вариантов. Надо день пересидеть, начинать ночью. Есть еще одна идея, - Чумп вытащил из-за пазухи жезл, который ранее показывал в каморке. - Как думаешь, если этой штукой как следует помахать, удастся ли активировать транспортный круг?

Хастред оторвался от бурдюка, подумал и отрицательно потряс головой.

- Не уверен, но не суть. Во-первых, не зная броду, не суйся в воду... пока доберемся, там все на ушах стоять будут. Не следует врываться туда, откуда не сможешь вырваться.

- Допустим, - Чумп задумчиво кивнул. - А во-вторых?

- А во-вторых, ты ж видел, как легко нарушить сообщение между кругами. Зуб даю, ушлый наш кнез со своей стороны круг размыкает, когда им не пользуется, чтоб незванные гости не совались.

- Понял, принял. И правда выглядит бесперспективным. Ну, есть еще мысль, если ты достаточно очухаешься, в ночи через стену... но думаю я, что караулы по такому случаю будут усилены, и никакого особого преимущества перед заходом через подвал нет.

Какой-то крупный парень в кольчуге осторожно приблизился и остановился поодаль. Хастред присмотрелся к знакомому шлему и вдруг смекнул, что это Напукон.

- А с тобой что? - вопросил книжник. - Весенняя линька? Куда свои латы дел?

- Так не мои же они, - застенчиво объяснил рыцарь. - Тиуна. Снял, в мешок сложил. Либо сам отвезу, отдам, либо боярин обещал поспособствовать. Кольчуга тоже его, но без нее мне б совсем не по себе было... поношу пока.

- Дозрел, - похвалил Чумп. - Глядишь, годам к пятидесяти до кинжала додумается.

Рыцарь переступил с ноги на ногу, демонстрируя смятение. Сапоги на нем были чужие, видимо снятые с одного из трупов. Перчатки, за пояс заложенные, тоже оказались заемными, из плотной мешковины.

- Я чего хотел-то. Вы же за кнезом идете?

Чумп завалил голову набок, оглядел рыцаря оценивающе.

- Не то чтобы... но скорее всего и с ним разойтись бортами не получится.

- Тогда позвольте с вами, - Напукон стукнул себя кулаком в грудь. - И вам я задолжать успел, и кнезу тоже должен... объяснить, как поступать не можно.

- А потом куда денешься, с такой репутацией?

- А кто ее узнает, репутацию-то, - ухмыльнулся рыцарь кривовато, как-то совсем не по-рыцарски. - Кроме того, если вдруг кто и разнесет, то на фоне гоблинов меня едва ли приметят.

Чумп задумчиво покосился на Хастреда.

- Ты его покусал, что ли?

- Сквозь его-то скорлупу?

- А чего с ним тогда? Ишь, в народные мстители вырядился.

- Да вон с тем, старшим, поговорить случилось, - Напукон мотнул головой в сторону генерала, выстраивающего пленных. - Слово за слово, я ему про честный бой, про доблесть, про как положено и предписано, про ранги и ранжиры... а он мне: вот в мои времена рыцарей другое волновало. Что же? - спрашиваю. А он говорит... - рыцарь запнулся и покраснел под шлемом.

- Бабы, - подсказал Хастред.

- Как в латах по-большому оправляться, - допустил более прагматичный Чумп.

- Справедливость.

Напукон беспомощно всплеснул руками.

- Я б и хотел возразить, а ничего в ответ не придумалось. Ну, а раз не возражается, то стал думать, в чем бы она, справедливость эта, сейчас могла выразиться... ну и вот.