Триллион долларов. В погоне за мечтой

39

У него действительно был зáмок. Она с трудом верила собственным глазам, даже тогда, когда они остановились перед коваными воротами в ожидании, когда перед ними раскроются створки, украшенные красной буквой «f» Фонтанелли. Мало того что они летели на небольшом самолете, который был целиком в их распоряжении, и из аэропорта их забрал один из этих длинных черных лимузинов, в котором она вдруг почувствовала себя словно в фильме, – теперь еще оказалось, что этот замок, о котором постоянно говорил Джон, действительно существует. А она-то считала, что это шутка.

Серый, суровый, огромный, он вынырнул из-за холма и показался ей странно неподходящим тому, у кого просто есть деньги, но нет семьи, которая правила бы этой местностью на протяжении поколений. А слуги стояли рядами в ожидании, их были сотни – мужчин и женщин в традиционных униформах, соответствующих профессии: повара, горничные, официанты, садовники, рабочие, конюшие и так далее. Как только шофер открыл дверцу, подошел настоящий дворецкий в строгом фраке и, поджав губы, приветствовал их на высокопарном британском английском.

Сотни пар глаз смотрели на нее, когда она выходила из машины. Только бы не споткнуться, только бы не сделать глупого движения, о котором будут шептаться на протяжении нескольких недель. Джона все это, похоже, оставляло совершенно равнодушным, он не казался исполненным достоинства и не пытался казаться таковым; посреди всех этих помпезных декораций он выглядел как обычный нью-йоркский парень.

Замок, самый настоящий! Оказавшись в холле, она испытала чувство, будто вошла в недавно отреставрированный музей; она невольно ожидала увидеть кассу, где продают входные билеты. И опять слуги, которые смотрят на нее с любопытством, или это зависть сквозит в глазах у некоторых? Она затосковала по своей маленькой простой комнатке, в которой могла быть собой, где никто не наблюдал за ней.

– К этому быстро привыкаешь, поверь мне, – сказал Джон, беря ее за руку. – Идем, я должен тебе кое-что показать, а то не поверишь.

Вверх по лестницам, вдоль по коридорам, двери, двери, двери и наконец портал, достаточно высокий для того, чтобы самый высокий человек всех времен выглядел между створками как карлик, за ним – бальный зал в синих и золотых тонах, с роскошными портьерами на стенах и огромными хрустальными люстрами на потолке. И посреди всей этой почти восточной роскоши… огромная позолоченная кровать с балдахином! Заполненная шелковыми подушками и роскошными одеялами, закрытая блестящими занавесками, висящими на мраморных колоннах, настоящий парчовый кошмар.

Урсула лишилась дара речи на некоторое время.

– Ты ведь не думаешь, – наконец произнесла она, – что я буду спать на этом монстре?

Джон только усмехнулся.

– На этом монстре еще никто никогда не спал. Это такая шоу-спальня – существует только для того, чтобы ее снимали фотографы. У голливудских звезд есть такие, как рассказал мне дизайнер интерьеров, и он посчитал, что мне она тоже нужна.

Бассейн, похоже, ей все же понравился, равно как и обе сауны, парная и маленькая галерея, ведущая через оранжерею с тропическими растениями. Джон присел на край, поболтал ногами в воде и наблюдал за ней, как она плывет на спине, закрыв глаза, как от нее расходятся мягкие волны и устремляются к краям бассейна. Пятнышки света плясали по выдержанной в голубых тонах мозаике на потолке и искусственным скалам, с которых можно было при желании спустить небольшой водопад.

– Ты часто делаешь это? – спросила она, отфыркиваясь, когда вернулась к нему. – Проплываешь пару полос?

Джон смущенно улыбнулся.

– Вообще-то скорее нет.

Она оттолкнулась от стенки, нырнула, показалась на поверхности и затрясла головой; мокрые волосы разлетелись во все стороны. Выглядела она восхитительно.

– Эй! – крикнул он. – Тебе уже доводилось видеть такое?

Выключатели были расположены вокруг бассейна, защищенные от брызг. Он нажал на один из них, и, словно по волшебству, большие стекла, отделяющие плавательный зал от сада, стали молочного цвета и потеряли прозрачность. Это был последний писк моды, и стоил он головокружительно дорого.

Ошеломленная Урсула наблюдала за процессом.

– Что это было?

– Пьезо-что-то, я забыл точное название. Пока подается ток, стекло совершенно непрозрачное, но пропускает столько же света, сколько и прежде.

– Здорово, но зачем?

– Ну, – осторожно произнес Джон, – чтобы никто не мог за тобой наблюдать. Я имею в виду, что… мы могли бы, к примеру, купаться голышом. Если захотим. Или… ну, что угодно…

Она одарила его недвусмысленным взглядом.

– Я не чувствую себя настолько дома, – сказала она и исчезла под водой. Цветной силуэт, скользивший в глубине.

– Я просто пояснил, – пробормотал Джон и нажал на кнопку, снова вернувшую стеклу его былую прозрачность.

К этому можно было привыкнуть. К элегантно накрытому столу, всегда свежему полотенцу рядом со всегда чистым душем, к четвертьчасовому предварительному массажу. Комнаты, в которых они спали и жили, были обставлены со вкусом, всегда чисты и убраны, словно по мановению волшебной палочки. К этому можно было привыкнуть, да.

А это, значит, Лондон, за тонированными бронированными стеклами.

– Я вот уже целых два месяца не был в офисе, – сказал Джон и попросил ее пойти с ним, чтобы познакомиться с его партнером и директором Малькольмом Маккейном.

Она никогда прежде не была в Лондоне, да и вообще в Великобритании. Наблюдение за левосторонним движением привело ее в ужас, поэтому она сосредоточилась на изучении городских пейзажей. Некоторые мужчины здесь действительно носили котелки и остроконечные зонты, просто невероятно! Соответствующие рисунки в учебнике английского языка она всегда считала карикатурами.

Имя Малькольма Маккейна было ей, как и всякому жителю Земли, знакомо так же, как и имя американского президента. Шеф «Фонтанелли энтерпрайзис», крупнейшего концерна в истории. Человек, получающий зарплату в сто миллионов долларов в год. Человек, которого одна половина журналистов экономических изданий считала самым одаренным управляющим планеты, а вторая – лживым обманщиком.

Но они не узнали бы его, если бы встретили на улице. Его почти никогда не показывали по телевизору. У всех газет, похоже, было одно-единственное его фото в архиве, причем у всех одно и то же. Ван Дельфт рассказывал ей, что полгода назад австралийский экономический журнал хотел назвать его Управляющим 1996 года, но он не согласился на фотосессию и не дал интервью, поэтому замысел провалился.

Шофер сделал ей одолжение и проехал мимо Букингемского дворца, через Трафальгар-сквер и немного вдоль Темзы, чтобы она могла увидеть Биг-Бен. Значит, они действительно существовали, эти легендарные постройки! После всех путешествий подобные открытия по-прежнему приводили ее в восторг.

Потом пошли высотные дома, старые и современные, банки и страховые компании, известные во всем мире и неизвестные. Перед одним из зданий автомобиль свернул, остановился, сотрудники службы безопасности высыпали на улицу, огляделись по сторонам, словно находясь на вражеской территории, и только после их знака они смогли выйти и поспешить в стеклянное фойе. Небрежная вывеска сообщала о том, что здесь находится штаб-квартира «Фонтанелли энтерпрайзис», настолько неброская, что Урсула едва не проглядела ее.

Эскорт к лифту, в котором на стене висел подлинник Пикассо, умело освещенный и наверняка столь же умело защищенный от кражи. Они поднимались вверх, и с каждым метром можно было представить себе, что чувствуешь, как приближаешься к центру мира, единственному существующему сосредоточию власти завершающегося двадцатого века. Гонг, который сопровождал последовавшее наконец открытие дверей, звучал так, словно возвещал о прибытии к подножию трона, с которого правил миром Бог Отец.

– Мисс Вален, – услышала она низкий голос, и теперь она его узнала. Маккейн. Он пожал ей руку, слегка поклонился, улыбнулся, произнес: – Рад познакомиться с вами. – Похоже, он был искренен.

Джона он приветствовал не менее радостно.

– Хорошо выглядите, – объявил он, – тропическое солнце пошло вам на пользу. И, как видно, вы нашли даму своего сердца?

Ей стало почти неприятно при виде того, как расцвел при этих словах Джон. Как ученик, получивший похвалу от учителя, которого боготворит. Она отвела взгляд, посмотрела на огромные цветочные горшки, стоящие между мягкими уголками: орхидеи, папоротники и кусты, самый настоящий девственный лес под низко висящими лампами дневного света.

Они провели ее в зал для конференций, излучавший такую атмосферу власти и величия, что у нее едва не остановилось сердце, провели по офисам. В то время как офис Джона казался нежилым, офис Маккейна дышал неутомимой жаждой деятельности. Карта мира за огромным письменным столом, покрытая красными логотипами Фонтанелли, с головой выдавала тот факт, что на самом деле центр здания находится здесь. Джон владел им, но все равно был лишь гостем.

Затем они спустились на этаж ниже, в общий зал, в собственный небольшой, роскошно обставленный ресторан, где все вместе пообедали. В обиходе Маккейн, несмотря на излучаемую им кипучую энергию, в некоторые моменты казался жутким, почти ужасающим. Он расспрашивал ее о жизни, предпочтениях и с интересом выслушивал ответы, причем она никак не могла отделаться от ощущения, что все, что она рассказывает, ему давным-давно известно.

– Произошло много всего, пока вы путешествовали, – сказал он, обращаясь к Джону, и, криво улыбнувшись Урсуле, продолжил: – Но я не стану докучать этим вашей спутнице.

Джон серьезно кивнул.

– Скоро я снова буду регулярно приходить в офис. Думаю, уже с завтрашнего дня.

– Только не перетрудитесь, – отмахнулся Маккейн. – У нас все под контролем. А то, что я отвык от личной жизни, не должно стать для вас поводом разрушать свою.

Еда была вкусной. Вид сказочным. Маккейн посоветовал ей как-нибудь походить по магазинам и изучить культурную жизнь Лондона.

– Хоть я уже и не в курсе событий, – признался он, – но, говорят, здесь, как и прежде, происходит многое.

Урсула пообещала заняться этим.

– Замечательный человек этот Маккейн, – проронила она на обратном пути.

Джон кивнул.

– Можно сказать и так.

– В принципе все делает он, не так ли? Он ведет дела. Он решает все.

– Ну да… но без моей подписи ничего не случается, – поспешил заверить ее Джон. Урсула внимательно поглядела на него. Похоже, эта тема была ему неприятна.

– Я не хотела критиковать, – сказала она. – Я спросила просто потому, что хочу понять, что происходит.

Джон мрачно взглянул на нее.

– Он управляющий. Как следует из названия должности, он управляет делами. Но он мой служащий. А принадлежит все мне.

– Но ты подписываешь то, что он приносит, так ведь? Или иногда говоришь: нет, мы поступим иначе?

– Конечно, я мог бы сказать так в любое время. Просто еще никогда не было такой ситуации. Потому что он по чистой случайности очень хорош и ему не приходят в голову глупые идеи.