Триллион долларов. В погоне за мечтой

40

Самолет приближался к городу, и Мехико возник перед ними, словно бесконечное, безбрежное море домов, окруженное горами и вулканами, закутанное в коричневатый смог. Джон смотрел вниз, на родину двадцати миллионов людей, на один из крупнейших городов мира, практически наглядный пример приближающейся экологической катастрофы. Вне всякого сомнения, это было подходящим местом для подготовки следующей экологической конференции. Он закрыл последнюю папку, отложил ее в сторону и очень захотел лечь в постель.

Из аэропорта они полетели дальше на вертолете, потом на машине: ему объяснили, что иначе им не проехать.

– Rush hour[74], – говорили все, и действительно, с воздуха Джон увидел бесконечных, казавшихся неподвижными жестяных змей на всех дорогах, в то время как шум мотора вертолета буквально разрывал ему голову.

Они летели на юг над тенью надвигающейся темноты. Незадолго до посадки Джон увидел знакомое по иллюстрациям в путеводителе, который он изучал во время перелета, знаменитое здание университетской библиотеки с огромной загадочной мозаикой. На территории университетского городка будут проходить и заседания секций, но они начнутся только через несколько дней, когда он наконец немного выспится. Он позволил Крису и Фостеру помочь ему выбраться из вертолета, сел в ожидавшую машину, и тут вдруг молодому человеку показалось, что он оглох.

Безопасный жилой комплекс, куда его отвезли, представлял собой окруженный со всех сторон стенами райский уголок, где шумели пальмы и журчали искусственные ручьи. Колючая проволока на зубцах стен, улыбающиеся сотрудники службы безопасности с револьверами в кобурах и современная электронная система наблюдения, made in USA[75], предназначались для того, чтобы никто и ничто не потревожило мир и покой жителей. Молодой человек в светлом костюме выступил вперед, чтобы провести Джона в предназначенные ему апартаменты, и при виде чистой воды, плескавшейся вдоль дорожек, Джон вспомнил, что читал о постоянной нехватке воды в Мехико, расположенном на высоте более двух тысяч метров, где иногда не хватало даже кислорода. Очень, очень подходящее место для экологической конференции.

Апартаменты отличались современным минимализмом в интерьере: белые стены, стекло и металл, но при этом они были огромны. Немногочисленные, но благородные предметы мебели в колониальном стиле подчеркивали величину комнат; сплошная мечта.

– Где спальня? – поинтересовался Джон.

Крис поставил дорожную сумку с самым необходимым на один из низеньких комодов.

– Вам еще что-нибудь нужно, сэр?

– Сон, – ответил Джон.

– Понимаю. Доброй ночи, сэр. – Он закрыл двери снаружи.

Джон опустился на кровать, чувствуя себя настолько тяжелым, словно находился не просто в другом часовом поясе, а еще и в зоне повышенного земного притяжения. Сегодня он уже не сумеет встать. Он уснет прямо в костюме и завтра утром будет выглядеть ужасно.

Зазвонил телефон. «Я сплю», – подумал Джон.

Но покоя не было. Наконец он перекатился поближе к аппарату и потянулся к ночному столику.

– Да?

– Это Фостер, мистер Фонтанелли. – Голос телохранителя доносился до ушей словно издалека. – Мне очень жаль, что я вынужден вас побеспокоить, сэр, но, возможно, это важно…

– Ну, говорите уже, – пробормотал Джон.

– Я в сторожке у ворот, – сказал Фостер, – и у дверей стоит молодая женщина, которая говорит, что ее зовут Урсула Вален…

– Что? – Это было словно удар тока – звучание этого имени, выброс адреналина. Он выпрямился, прежде чем понял, что произошло. Урсула? Как, ради всего святого, Урсула попала сюда, в Мехико? Да еще сейчас, сегодня вечером, сюда? Откуда она могла узнать…

– Вы спуститесь, сэр?

– Да! – проревел в трубку Джон. – Да, я спущусь! Минутку, я уже иду.

Урсула? Здесь? Невероятно, просто невероятно… Он швырнул трубку на рычаг и побежал, распахивая двери, промчался по прохладному гладкому мрамору, вниз по лестнице, по красивым извилистым тропкам между пальмами и кустами: все было освещено, все тихо и мирно.

Добежав до ворот, он увидел Фостера, с нерешительным видом стоящего на улице.

– Это действительно странно… – пробормотал тот себе под нос, уперев руки в бока.

– Что такое? Где она? – с трудом переводя дух, произнес Джон, которого на миг пронзила горячая волна ужаса – а вдруг звонок ему приснился?

Фостер выглянул на улицу, потер нос.

– Она ушла. Я ей сказал, что вы придете, но…

– Ушла? Куда?

– Туда, за угол, – произнес телохранитель, указывая на конец ограды, где начиналась небольшая перпендикулярная улица и ездили машины.

Джон бросился бежать.

– Сэр, нет! – услышал он крик за своей спиной, но это почему-то стало неважным, нужно было только догнать ее.

Дорога шла под гору, ноги бежали словно сами собой, он успеет. Воздух был пронизан выхлопными газами, резал глаза, мешал дышать, но он бежал. Добрался до конца высокой стены жилого комплекса, повернул за угол, увидел фигуру женщины в конце узкой улочки, крикнул:

– Урсула!

Удар по голове заставил исчезнуть женщину, город и вообще все на свете.

Маккейн проснулся от того, что зазвенел стоящий на его столике телефон. Телефон, предназначенный исключительно для экстренных случаев. Он сел на постели и включил свет. Без трех минут пять. Через несколько мгновений его все равно поднял бы будильник.

– Дали себе достаточно времени, – пробормотал он, откашлялся и снял трубку. – Маккейн.

– Это Крис О’Ганлон, сэр, – послышался прерывающийся голос. – Сэр, здесь кое-что произошло. Мы… э… потеряли мистера Фонтанелли.

Маккейн поднял брови. Интересная формулировка, если подумать.

– А вы не могли бы объяснить подробнее?

Было слышно, что телохранитель едва сдерживается.

– Все было так, как будто… Ну, Фостер дежурил у ворот первым, а я на это время прилег. Проснулся только тогда, когда пришла машина из аэропорта с документами и остальным багажом, и тут он рассказывает мне, так, мимоходом…

– Что он вам рассказывает?

– Что мистер Фонтанелли вскоре после того, как я проводил его в апартаменты, спустился вниз и вышел. Сказал ему, что хочет прогуляться, что договорился встретиться с кем-то из университета в каком-то ресторане неподалеку…

– Позвольте, я угадаю. Он все еще не вернулся.

– Да, к сожалению, это так, сэр. А ведь я был готов поклясться, что он собирался упасть в кровать, он выглядел таким усталым…

Маккейн хрюкнул.

– Фостер когда-нибудь размышлял над тем, зачем строятся защищенные жилые комплексы?

– Я ему уже сказал. Он довольно подавлен, у меня такое впечатление, что он опасается за свою работу и все такое…

– И не сказать, чтобы он был неправ, – произнес Маккейн и добавил: – Пока что не стоит это афишировать.

– Да, сэр. – О’Ганлон судорожно сглотнул. – Иисус-Мария-Иосиф, сэр, этого не случилось бы, будь здесь Марко. Этого совершенно точно бы не произошло.

– Да, я тоже так думаю, – ответил Маккейн. Из стопки документов он вынул свой календарь, который, как обычно, лежал на никогда не использовавшейся второй половине двуспальной кровати, и открыл его. День был свободным. Он взял ручку. – Успокойтесь, Крис, и слушайте внимательно. Сейчас вы сделаете следующее…

Сначала он ничего не понял, только почувствовал ужасную боль в голове. Озадаченно потянулся к затылку и обнаружил шишку, которая болела и на которой, похоже, запеклась кровь. Почему-то он понял, что все плохо. Было еще и странное давление на запястья, что-то мешало, движение сопровождалось позвякиванием… Наконец он сумел открыть глаза и увидел то, что сковывало его запястья: наручники.

– Ну, классно! – застонал он. Похитили. Его похитили.

Он поднялся. Ужас осознания случившегося начал отступать, хотя при каждом движении голова угрожала расколоться на две половинки. Вот стена, к которой можно прислониться, что он и сделал, с трудом переводя дух, словно от сильного напряжения, и огляделся по сторонам.

Камера. Нештукатуреные стены, замурованные окна, оставлена только щель в самом верху, в которую лился яркий утренний свет. Здесь, внутри, царили сумерки и неприятный запах пота и человеческих экскрементов: тюрьма, все ясно, три шага в ширину и четыре в длину, если бы он мог двигаться. Но он не мог; его наручники были пристегнуты к цепи, которая вела к массивной литой трубе, пересекавшей комнату от пола и до потолка. Его пространство было ограничено матрасом, на котором он сидел, в углу стояло ведро с крышкой, а на ней лежал рулон туалетной бумаги… Джон с отвращением отвернулся и пожелал себе запора.

Значит, все это было всего лишь ловушкой. В которую он, как идиот, попался. Он вздохнул и захотел покачать головой, но решил не делать этого. Откуда похитителям было известно имя Урсулы? Загадочно. Может быть, из газет. Хоть короткое интермеццо в Германии и могло остаться незамеченным, но он был публичной особой, и его личная жизнь представляла интерес для общественности. Вот только когда папарацци нужны по-настоящему, их нет. Как сейчас.

На темном полу что-то мелькнуло, и Джон весь покрылся гусиной кожей, невольно поджал ноги. Там что-то шевелилось. Затаив дыхание, он наклонился вперед и обнаружил толстого таракана, который полз к нему, темно-коричневый, размером с блюдце, жуткий под своей оснащенной усиками броней. Джон быстро стянул с ноги ботинок, взял его обеими руками и ударил насекомое, и ему даже показалось, что он попал, но таракан, вместо того чтобы, как положено, оказаться размазанным по полу, повернулся и шмыгнул в щель в стене, из которой, наверное, и вылез. При мысли о том, что насекомое, вполне возможно, ползало по нему, пока он валялся без сознания, Джону стало совсем плохо.

Он снова прислонился к стене, закрыл глаза, почувствовал глухую пульсирующую боль в голове и пожелал оказаться подальше отсюда, в другом месте, в другой жизни. При этом он, похоже, ненадолго задремал сидя, потому что его заставил очнуться звук приближающихся шагов.

В дверь постучали.

– Hola![76] – крикнул кто-то. – Ты проснуться?

Джон скривился, движение тут же отозвалось болью.

– Не совсем.

– Ложиться. Лицо на матрас. Не смотреть, а то мы тебя убивать. Ложиться – ándele, ándele![77]

– Да, я понял, – крикнул Джон и сделал, как было велено. Вонял матрас ужасно. Наверное, пропитался выступившим от страха пóтом бесчисленного количества других жертв похищений.

Он услышал, как отодвинулся засов, услышал шарканье шагов, затем дверь снова захлопнулась, издав такой звук, будто была сделана из картона; тяжело лязгнул металлический засов.

Шаги удалились. Тишина.

Вероятно, это означало, что он снова может пошевелиться. Джон медленно поднялся. Возле него стояла тарелка с куском хлеба, а рядом жестяная чашка, из которой пахло чем-то вроде кофе; это был настоящий аромат по сравнению с запахами узилища.

И да, ему хотелось есть. Вообще он чувствовал себя, если не считать головной боли, хорошо. Выспавшимся. Словно проспал целый день. Точно он сказать не мог, поскольку его часы, на которых был указатель даты, исчезли.

Он взял тарелку и чашку. Кофе был терпимым, с молоком и сахаром, хлеб был свежим на вкус. Такой комфорт наверняка скажется на сумме выкупа, но, как бы там ни было, за свои деньги тут кое-что получаешь. И вообще все шло очень по-деловому; в голосе незнакомца и в его поведении не было ни следа паники или какого-то исключительного состояния, скорее можно было подумать, что он занимается своей обычной работой похитителя.