Триллион долларов. В погоне за мечтой
- Автор: Андреас Эшбах
- Жанр: Зарубежная современная проза
- Дата выхода: 2013
Читать книгу "Триллион долларов. В погоне за мечтой"
– Да, конечно. Это стандартный ход программы «WORLD3».
– Слегка модифицированный. Видите красные линии, которые заканчиваются 1996 годом? Программа «WORLD3» была разработана в 1971 году с целью предсказания будущего. А я внес в программу действительный ход развития событий. До сих пор прогнозы и реальность на удивление совпадали, вы не находите?
Профессор Коллинз не удержался от терпеливой улыбки.
– Ну да. Можно рассматривать это и так. Вы, конечно же, понимаете, что «WORLD2» и «WORLD3» уже не являются последним словом техники.
– Что-что? – переспросил явно сбитый с толку Маккейн.
– Обе модели рассматривают государства планеты как одну оперативную единицу, не учитывая региональные различия. Я помню, что в университете Сассекса эти модели были критически исследованы, и выяснилось, что они очень чувствительно реагируют на параметры ввода, содержащие широкий диапазон погрешностей. С другой стороны, они ведут себя, как обычно, – показывают известные границы роста – почти независимо от исходных данных. Иными словами, их поведение скорее зависит от кибернетических связей, чем от первоначальных данных.
– «Скорее»? – повторил Маккейн. – Разве это серьезное исследование?
– Думаю, Аурелио Печчеи и другим членам Римского клуба важно было поскорее развязать всемирную дискуссию. Для этого, конечно же, программа «WORLD3» и ее предсказания походили идеально.
Маккейн вскочил и стал ходить взад-вперед вдоль окон, за которыми красовалась роскошная панорама огней ночного Лондона.
– А что насчет модели Месаровича и Пестеля? Она учитывает региональные различия.
– «World Integrated Model», да. Похоже, вы действительно тщательно изучали материал, если еще помните ее. Тогда вы, вероятно, знаете и о том, что эта модель в гораздо меньшей степени учитывает окружающую среду, чем модели «WORLD». Ее часто критиковали за это, и тогда данный факт объясняли и без того невероятной сложностью модели.
– Но разве точная модель не обязательно должна быть сложной?
– Конечно. Но в первую очередь она должна быть убедительной. Нужно иметь возможность понять, что она делает. Иначе проще гадать на кофейной гуще.
Маккейн вынул из ящика толстый том и бросил его на стол.
– Что и сделали авторы этого исследования, если спросите меня. Полагаю, вам оно известно?
– Конечно, «Глобал 2000», исследование по поручению президента Картера. Предположительно, самая продаваемая из нечитабельных книг в мире.
– И что вы об этом думаете?
– Ну, она в основном строится на объединении оценок различных экспертов, а также дополняет их несколькими не очень точно документированными расчетами моделей. Что не обязательно делает ее хуже. Но самый большой недостаток – ограничение прогнозов 2000 годом. Сегодня уже ясно, что настоящие перевороты, если они вообще будут, произойдут в начале следующего тысячелетия.
– Вот именно. И я хочу знать какие, – сказал Маккейн.
– А когда будете знать?
– С помощью вашей модели я хочу выяснить, как я смогу предотвратить катастрофу.
Ученый долго смотрел на него, а потом неторопливо кивнул.
– Хорошо. Какими вам видятся условия?
Маккейн не колебался ни минуты.
– Во-первых, это должна быть кибернетическая модель. Неважно, насколько сложная, неважно, насколько дорогая. Никаких оценок, никакой интуиции, никаких предположений. Все должно иметь количественное выражение, быть связано друг с другом, ясно следовать из компьютерных расчетов.
– Как раз над такой моделью мы и работаем. В противном случае вы меня бы не стали приглашать.
– Верно. Во-вторых, вы отчитываетесь в первую очередь передо мной. Я решаю, когда могут быть опубликованы результаты.
Профессор Коллинз громко присвистнул.
– Это жестоко. Полагаю, вас от этого не отговорить?
– Можете даже не пытаться, – сказал Маккейн. – В-третьих…
– Сколько еще условий?
– Это последнее. Я хочу знать правду. Никаких политкорректных высказываний. Ничего для успокоения масс, никакой пропаганды. Правду.
Вскоре после этого был подготовлен «Джамбо Джет», который они купили за четыреста миллионов долларов и перестроили на верфи «Люфтганзы Фульсбюттель», превратив в комфортабельную базу на крыльях: с офисами, комнатой для переговоров, баром, спальнями и комнатами для гостей, со спутниковой связью со всем миром, разработанной в соответствии с положением владельца. Чтобы соответствовать имиджу концерна, весь самолет был выкрашен в белоснежный цвет, и только на заднем стабилизаторе красовалась размашистая темно-красная буква «f». Из-за отдаленного сходства с цифрой 1 самолет стали называть «Манифорс Ван»[44] – сначала персонал, а потом и пилоты, и авиадиспетчеры во всем мире, то есть можно считать, что официально.
И теперь они иногда целыми неделями носились без остановок по всему миру, с одних совещаний, переговоров или осмотров на другие. Джону начало нравиться выступать в качестве делового человека, приземляться в любой стране мира на собственном самолете, позволять красивым людям сопровождать себя к длинным черным лимузинам, казаться самому себе важным и нужным. Ему начало нравиться сидеть в обставленных со вкусом конференц-залах за столами из благородных пород древесины, выслушивать доклады нервных пожилых господ, поскольку он все чаще понимал, к чему относятся цифры, называемые докладчиком и мелькавшие на большом проекторе на стене. Бывало, что он задавал два-три вопроса, на которые, как правило, отвечали, заметно вздрогнув; но чаще всего он погружался во многозначительное молчание, предоставлял говорить Маккейну и со временем снискал славу загадочного и неприступного человека.
Для журналистов и просителей Джон Фонтанелли мог быть сколько угодно неприступным, но только не для семьи и не для друзей. Как и прежде, у него был личный секретариат, с другим персоналом, однако работавший по тем же принципам, что и основанный семьей Вакки. Даже список людей, с которыми он был лично знаком, чьи звонки переадресовывались лично ему, а письма передавались нераспечатанными, – их только просвечивали на предмет наличия пластиковой бомбы, – был тем же самым. Его матери только после третьего или четвертого звонка удалось понять, что он теперь живет в самолете, но осознать этот факт она никак не могла. А еще просто поразительной была скорость и ловкость, с которой письма находили его в любом уголке земного шара. Похоже, они случайно наняли ясновидящего, который раньше их самих узнавал, где в следующий раз приземлится самолет. Таким образом ему однажды пришел первый диск Марвина.
Джон с некоторым любопытством вскрыл конверт с внутренней защитной подкладкой и усмехнулся, увидев диск. Назывался он «Wasted Future»[45]. С обложки на него взирал Марвин с искаженным мировой скорбью лицом, снятый на какой-то мусорной свалке. «Дорогой Джон, посылаю тебе, как я надеюсь, первый шаг к крутому восхождению», – было написано на вложенной в посылку карточке, подписано Марвином и Константиной, которая тоже значилась в списке вокалистов на диске.
Очень интересно. Джон бросил все дела, пошел в салон самолета, оснащенный новомодным музыкальным центром за пятьдесят тысяч долларов, и с любопытством вставил в него диск.
Он оказался, говоря коротко, ужасным. Глухой невнятный звук тянулся из колонок, в нем отчетливо и неприятно выделялась только бас-гитара, в то время как вокал беспомощно тонул во всеобщей какофонии. Что, в общем-то, было небольшой бедой, поскольку пение Марвина звучало так, словно на него обрушились разом клиническая депрессия и острая форма туберкулеза. Все грохало и перекатывалось в однообразном ритме, и если там и звучало что-то вроде мелодии, то она так походила на известные песни, что ее можно было с полным правом назвать украденной. Константины почти не было слышно, но то, что удавалось различить, позволяло догадаться, что потерял он немного.
Спустя полчаса Джон, содрогаясь, вынул диск; он не сумел дослушать ни один опус до конца и несколько раз переключал на следующую композицию. Ему было очень жаль, что на нем тоже лежит доля вины за появление на свет такой халтуры, которая явно была не первым шагом, а точкой в карьере. Так что вскоре Марвину снова понадобятся деньги.
Он швырнул диск вместе с обложкой и карточкой в мусорное ведро и позвонил в свой лондонский секретариат с просьбой вычеркнуть Марвина из списка.