Триллион долларов. В погоне за мечтой

– А operating profit?[87] То есть валовой доход.

– Почти 180 миллиардов долларов.

Пол отметил для себя эти числа.

– Что ж, – произнес он, – не самый блестящий показатель, но для концерна таких размеров вполне терпимо. Сколько всего сотрудников у «Фонтанелли энтерпрайзис»?

– Семь с половиной миллионов.

– Больше, чем население Финляндии, кстати. А каковы общие расходы на персонал?

Джон пожал плечами.

– Понятия не имею.

– Хм, – произнес Пол. – Если не зарываться, то примерно полтриллиона долларов в год. Зависит от доли дешевой рабочей силы. – Он усмехнулся. – И ты думаешь, что Маккейн хоть пальцем пошевелит из-за какого-то жалкого миллиарда? Не говоря уже о том, чтобы строить зловещие планы? Я тебя умоляю.

Джон кивнул. В принципе, он испытал облегчение от того, что услышал это. Внезапное недоверие к Маккейну тяжким грузом лежало у него на душе, хотя он этого и не осознавал.

– Думаю, ты прав. В том, что касается сына сапожника. Вообще-то я привык самое большее к понятию «миллион». Миллиард за консультации – боже мой, подумал я, какие чудовищные деньги…

– Мне эта сумма кажется скорее скромной, – произнес, покачав головой, Пол. – Я все время спрашивал себя, как Маккейн со всем управляется. За столь малое количество лет поднять такой концерн…

– У него ведь были в распоряжении мои деньги, – заметил Джон.

– Тогда подумай, где бы ты был сейчас один, – посоветовал Пол. – Нет, это уже само по себе такое достижение, которое не так-то просто повторить. Согласен, он не самая приятная личность. Но Генри Форд тоже таковой не был. – Он задумался. – Так, с ходу, мне не приходит в голову ни один крупный предприниматель, который не имел бы хотя бы одного большого изъяна. Думаю, такова цена.

– Хм, – произнес Джон. Настоящего удовлетворения он не чувствовал. Было еще что-то, какая-то деталь, которая ускользнула от его внимания, но тем не менее казалась важной. Какая-то взаимосвязь, но, проклятье, он понятия не имел, где ее искать!

– Это говорит скорее в его пользу, что он приглашает консультантов, несмотря на то что его не вынуждает к этому кризис, – продолжал разглагольствовать Пол, и сейчас казалось, будто он читает лекцию перед заинтересованной аудиторией экономистов и исследователей. – Как раз в такой позиции, как у Маккейна, возникает опасность, что человек будет мало прислушиваться к критике и станет пытаться судить самостоятельно. Вследствие чего он теряет контакт с реальностью, не замечая этого, и постепенно принимает все больше и больше глупых или опасных решений. Очевидно, он осознает эту опасность. Сохранять внутри предприятия культуру критики – это очень сложное дело, а в предприятии таких размеров, как «Фонтанелли энтерпрайзис», практически недостижимое. Консультант извне представляет собой – именно потому, что ему платят за то, что он будет критиковать, – необходимый в таких ситуациях компромисс. А для управления щекотливыми проектами зачастую лучше привлечь внешних экспертов, которым может быть все равно, будут ли его любить по окончании проекта или ненавидеть…

– У меня было такое чувство, что мы финансируем всю отрасль, – признался Джон, слушавший друга краем уха.

– О, это вряд ли, но порядочную ее часть, – снова взял слово Пол. – Можешь меня пристрелить, но в голове у меня крутится цифра в сорок или пятьдесят миллиардов, что касается общего оборота консультационной отрасли во всем мире. Как же называются фирмы? Я полагаю, что гиганты этой отрасли достаточно хороши: «Маккинси», «Андерсон», «КПМГ»…

– Нет. Фирма была только одна. «Каллум консалтинг».

– «Каллум»? – удивился Пол. – Никогда не слышал.

Джон наморщил лоб.

– Судя по всему, ты не в курсе, так?

– Судя по всему, – кивнул Пол и встал. – Ты извини, но я этого так не могу оставить.

Он поднялся вверх по винтовой лестнице, которая вела в крошечный кабинет. Джон последовал за ним, и они вместе включили компьютер. Отсюда сверху открывался хороший обзор велосипедных дорожек и садов.

– Есть несколько экономических справочных агентств, которые работают на МВФ, – пояснил Пол, устанавливая соединение с Интернетом. – Я сейчас зайду на страницу одного из них, и вообще-то я должен попросить тебя отвернуться, когда буду вводить пароль.

– Еще что-нибудь? – проворчал Джон.

На экране показалась домашняя страница с эффектным гербом. Пол ввел свои данные, затем появилось сообщение о том, что устанавливается защищенное подключение. Песочные часы переворачивались снова и снова.

– «Каллум консалтинг». – Джон смаковал название фирмы. – Что-то крутится в голове все время, только не могу понять что. Что это вообще такое – Каллум?

Пол пожал плечами.

– Думаю, это имя. Шотландское, если не ошибаюсь.

– Имя? – О, проклятье! Почему-то это было важно. Монетка, но она повисла в воздухе, вместо того чтобы упасть.

Пол ввел запрос.

– В первом полугодии в Гарварде я делил комнату с одним типом, которого звали Каллум, – рассказывал он. – Тот еще нахал. Его отец был успешным адвокатом, но, думаешь, я вспомню его фамилию?

– Маккинли? – продолжал рассуждать вслух Пол. – Нет, не Маккинли.

Внезапно Джону показалось, будто по всему его телу пронеслась горячая волна. «Я не особенно изобретателен в том, что касается названий моих фирм; я называю их всегда по именам членов семьи».

– Маккейн, – вырвалось у него.

– Нет, точно не Маккейн, это бы я…

– Отца Маккейна звали Филипп Каллум Маккейн, – выдохнул Джон. – Поэтому «Каллум консалтинг». Его мать зовут Рут Эрнестина, и его брокерская фирма называется «Эрнестина инвестментс». Он распустил ее, но я никогда не спрашивал, есть ли у него еще одна фирма…

– Что? – непонимающе переспросил Пол.

В этот момент на экране появился результат запроса, и они получили ответ черным по белому. «Каллум консалтинг» представлял собой консультационную службу по вопросам менеджмента со штаб-квартирой в Гибралтаре. По правовой форме она была фирмой, принадлежащей одному владельцу, насчитывала аж целых десять сотрудников, и единственным собственником и управляющим был Малькольм Маккейн.

До Рождества оставалось около трех недель, и Артуро Санчез не знал, любить ему это поручение или ненавидеть.

– Подождите здесь, – произнес адвокат, обращаясь к шоферу небольшого автомобиля.

Мужчина наморщил нос, что Санчез вполне понимал. Воняло невыносимо. И лучше не стало, когда он вошел на территорию свалки и принялся опрашивать pepenadores – нищих, живущих там, которые таращились на него, как на осла с двумя головами.

Наконец он добрался до покосившейся от ветра жестяной хижины у подножия горы мусора и смог спросить молодую, изнуренную работой женщину в заскорузлых от грязи одеждах:

– Вы Марикармен Бертье?

И она сказала:

– Да.

Санчез с облегчением вздохнул. Наконец-то.

– Это вы примерно четыре недели назад спасли из груды мусора мужчину и взяли его к себе, поскольку тот был болен?

Та нерешительно кивнула.

– Americano[88]. Мой сын нашел его. Я думала, он умрет от лихорадки, но он не умер. Матерь Божья хранила его. – Она подняла руки. – Но его уже нет. Примерно неделю назад он ушел.

– Да, я знаю. – Артуро Санчез огляделся по сторонам. – Мы можем куда-нибудь… Ах, какая разница! – Он положил чемодан на ближайший камень и открыл блестящий замочек, достал блокнот и ручку, протянул их ей. – Пожалуйста, напишите свое имя на этом листке бумаги.

Похоже, она смутилась, но в конце концов написала свое имя. Адвокат достал фотокопию, которую ему прислали, сравнил почерки. Это была она, без сомнения.

– Seňora[89] Бертье, – сказал он, – человека, за которым вы ухаживали, зовут Джон Фонтанелли, и он поручил мне найти вас. Он желает поблагодарить вас за то, что вы спасли ему жизнь. И поскольку он человек богатый, то хочет кое-что вам подарить.

Откуда-то появился маленький мальчик и спрятался за юбку матери. Санчез замер и посмотрел на них обоих, как они стояли посреди этой нищеты. Видит Бог, они это заслужили.

– Кое-что подарить? – удивленно переспросила она.

Санчез кивнул и достал документы.

– Речь идет о квартире в новом поселении Сан-Розарио, единовременной сумме на покупку мебели, одежды и тому подобного и щедрой ежемесячной ренте до конца ваших дней. Мистер Фонтанелли просил вам передать, что он был бы счастлив, если бы вы приняли его подарок. Ваш сын смог бы ходить в школу, – добавил он.

– В школу? – удивленно повторила она. Она огляделась по сторонам и, похоже, впервые осознала, в каком окружении жила до сих пор. На лице ее мелькнул ужас.

Санчез положил документы обратно в карман. Все это подождет.

– У меня автомобиль наверху, – сказал он. – Если хотите, можете уйти прямо сейчас.