Триллион долларов. В погоне за мечтой

42

Площадь Сокало являлась центром города, его главной гордостью. Она была велика, словно создана для парадов и демонстраций, опоясанная величественным собором и помпезным дворцом, большая и пустая, днем и ночью населенная прохожими, попрошайками, художниками, рисующими на асфальте, влюбленными парочками и фотографирующими туристами. Неиссякаемый поток транспорта омывал площадь, в центре которой развевался национальный флаг. Вечерами проходил гвардейский полк, чтобы спустить огромный флаг во время длительной церемонии, после этого тысячи ламп вдоль фасадов вокруг площади загорались, сливаясь и образуя впечатляющую ночную иллюминацию.

Джон казался себе незаметным. Он медленно обошел площадь, все время оглядываясь по сторонам, готовый убежать в любую минуту, но никто не смотрел на него, ничего не хотел. Он прошел вдоль бесконечного фасада Palacio National[86], углубился в изучение рельефа на соборе, прошелся через аркады, где расположились магазины, в которых продавались украшения или шляпы, ничего больше. Однажды он остановился перед витриной и задумчиво стал рассматривать украшение, лежавшее в ней, словно золото ацтеков, когда полная матрона с завитыми волосами вложила ему в руку несколько монет, настолько уверенно, что он не отважился возразить. За них на одном из лотков на перекрестке он получил тако, которое проглотил с волчьим аппетитом, а потом ощутил, что оно легло в желудок, словно кусок бетона.

Он чувствовал себя невидимым и удивительным образом свободным. За прошедшие недели с него, похоже, слетела вся шелуха цивилизации, все эти надоедливые правила личной гигиены, бесчисленные обязательства совместной жизни, которые он помнил только как нечто, что когда-то относилось к кому-то другому, о чем он только слышал. Делать было нечего, но ему не было скучно, он был доволен, что может присесть где-то, прислонившись спиной к стене, и спокойно смотреть в никуда. Время от времени он испытывал телесные потребности, но как-то приглушенно, как будто тело решило предоставить ему выбор, удовлетворять их или нет. Голод, жажда, усталость – все это было, да, но держалось где-то на заднем плане, никогда не становилось навязчивым или требовательным. Он находился в состоянии гармонии с собой и миром, которого не испытывал никогда, и почти хотел, чтобы Пол не приехал.

Но в какой-то момент он оказался там. Эта худощавая фигура в очках, которую ни с кем не спутаешь; он стоял перед главными вратами собора и, не обращая внимания на историческое строение, обыскивал взглядом площадь. Джон со вздохом поднялся и побрел к нему по широкой дуге, не привлекая к себе внимания, пока незаметно не добрался до друга.

– Привет, Пол, – произнес он.

Пол Зигель обернулся и уставился на него, сначала недоверчиво, потом, чем дольше смотрел, все более недоуменно.

– Джон?.. – прошептал он, так вытаращив глаза, что стало казаться, будто они держатся только благодаря стеклам очков.

– Неужели я так изменился?

– Изменился? – задохнулся Пол. – Боже мой, Джон, ты выглядишь словно факир, спустившийся с Гималаев после двадцатилетней медитации.

– И воняю как работник канализации, полагаю.

– После двадцати лет работы в канализации, да. – Он покачал головой. – Какое счастье, что я взял автомобиль напрокат.

Они выехали из города и двинулись на север с открытыми окнами, потому что иначе Пол не выдержал бы. Он взял с собой различные продукты: печенье, фрукты, напитки в бутылках и тому подобное, и он удивился, что Джон берет их весьма неохотно.

– Все гигиенично, не сомневайся, – подчеркнул он.

– М-м-м… – произнес Джон.

Возле отеля, который Пол выбрал при помощи толстого и подробного путеводителя, они остановились.

– Во время перелета из Вашингтона у меня была куча времени, чтобы почитать, – извиняющимся тоном произнес он. – Можешь сейчас спросить меня все, что хочешь, у меня такое чувство, что я знаю Мехико как собственную квартиру. – Он уладил формальности, а потом протащил Джона в номер, где были теплая вода и ванная. – Я подумал, что это не повредит, после того как ты рассказал о свалке. И это тоже, – произнес он и вынул из сумки большую пластиковую бутылку специального жидкого мыла. – Таким пользуются подземные рабочие и, гм, мусорщики тоже.

Джон взял в руки ярко-красную бутылку, которая производила неизгладимое впечатление.

– Пожалуй, тебе можно доверить организацию чего угодно. Дай угадаю – чистая одежда у тебя тоже есть.

– В багажнике. Я принесу ее, пока ты окунешься.

– Ты гений.

Пол грустно улыбнулся.

– Ах, правда? Тогда почему я не богат и не счастлив? Давай, марш в ванную. Ты позоришь род человеческий. Да, и вот еще что: бороду я на твоем месте оставил бы.

После ванной и специального мыла Джон почувствовал себя словно заново родившимся. Белье, которое купил Пол, вполне подошло, а рубашки, брюки и открытые туфли подобрал так, что ошибиться было практически невозможно. Потом они сидели в крытом патио отеля, ужинали и обсуждали дальнейшие планы.

– Я прилетел в Сан-Антонио и пересек границу в Лоредо, – рассказывал Пол, – и если ты не назовешь мне причину, по которой не стоит этого делать, я этим же путем уеду обратно. Ах да, кстати, твой паспорт, – добавил он, вынул из кармана синий американский паспорт и передал ему через стол.

– Что-что? – Джон взял его, пролистал. На фото был мужчина с тонкой бородкой, Дэннис Юнг, родившийся 16 марта 1966 года в Рочестере. – Кто такой Дэннис Юнг?

– Хороший друг хорошего друга. Который не задает вопросов и не знаком с журналистами.

Джон посмотрел на казавшееся юным лицо.

– Думаешь, сработает?

– Тебе нужен паспорт, если хочешь перебраться через границу, ведь так? И я, честно говоря, потрясен тем, как хорошо подходит эта фотография к тебе, после твоей экскурсии на свалку. Даже представить себе не могу, чтобы таможенники что-то заподозрили.

– Хм… – примирительно пробормотал Джон. – Ну, если что не так… – Он спрятал документ в карман. – Спасибо.

– Пожалуйста, – ответил Пол. Налил себе немного вина, а потом наклонился вперед, держа бокал за ножку. – Тебе ясно, какой вопрос я должен задать?

– Совершенно ясно.

– Ты мог пойти в полицию.

– Да.

– Они все еще тебя ищут.

– Сильно на это надеюсь.

– По крайней мере, ты мог позвонить своим телохранителям.

– Я сначала так и хотел. – Джон шумно вздохнул. – Не могу объяснить. Это было… такое чувство. Можно сказать, вдохновение. Голос, посоветовавший мне незаметно исчезнуть и некоторое время скрываться.

Пол скептически посмотрел на него.

– Голос.

– Ну, не совсем голос, – признался Джон. – Точно не знаю, что это было. Такое чувство, оно иногда возникает, когда проводишь языком по зубам и тебе кажется, что они не в порядке, но потом ты смотришь в зеркало и ничего не видишь.

– Хм… – произнес Пол.

Джон собрал несколько крошек со скатерти.

– Бликер говорил о заказчиках. И это не дает мне покоя.

Квартира Пола в Вашингтоне напоминала ту, которая была у него на Манхэттене, причем настолько сильно, что некоторое время Джону казалось, будто он оказался не в каком-то определенном месте. Из окна больше не видно было Гудзона, видна была река Потомак, а вдалеке угадывался Капитолий, но мебель стояла та же; тот же изысканный вкус и почти такая же планировка.

– Та же самая строительная фирма, – произнес Пол. – Я полагаю, что гораздо выгоднее использовать проверенный строительный план.

Все прошло гладко. Они без проблем проехали Мексиканское нагорье, без проблем перешли границу в Лоредо и сели на ближайший рейс до Вашингтона. Возвращая автомобиль, Пол пожаловался сотруднику службы проката на запах, который во время поездки становился все хуже и хуже, и тот ответил, что, возможно, возникла проблема в системе вентиляции, предложил скидку и с облегчением вздохнул, когда Пол отказался; что ж, все прошло не так уж плохо.

– Кстати, я отпустил уборщицу, – заявил Пол, вернувшись с покупками на выходные. – Так что грязь за собой придется убирать самим, пока ты будешь здесь.

– Без проблем. – Джон устроился перед телевизором и смотрел новости.

Похоже, Маккейну удалось заставить банк «Ямачи» объявить о банкротстве и вовлечь японское правительство в финансовый скандал; постоянно повторялись кадры, на которых министр финансов то и дело кланялся и просил прощения. Говорили, что директор банка совершил самоубийство.

Об исчезновении Джона Фонтанелли спустя три недели упоминалось лишь мельком. Сообщалось, что специальная комиссия проверяет все сигналы от населения, но до сих пор никто не выдвигал никаких требований, по крайней мере достоверных. Похоже было на то, что в принципе никому ничего не известно.

– Что ты теперь собираешься делать? – спросил немного позднее Пол.

Они сидели за обеденным столом, прямо у окна с великолепным видом. Пол готовил, и блюдо получилось потрясающе вкусным, хотя и простым. Джон спросил себя, есть ли что-то такое, в чем друг его юности не достиг совершенства.

– Вчера, перед тем как я заснул, – рассказывал он, глядя вдаль на призрачный блеск реки, – мне пришла в голову мысль. Довольно страшная мысль, честно говоря, и больше всего мне хочется уничтожить ее на корню и забыть, но почему-то не получается.

– Мыслям это иногда свойственно.

– Это подозрение.

– Тоже недалеко ушло.

Джон принялся переставлять стакан по столу и симметрично укладывать нож и вилку.

– За несколько дней до того, как Маккейн послал меня в Мехико, – запинаясь, начал рассказывать он, – я как раз стал интересоваться бухгалтерией концерна. До сих пор меня это ни в коей мере не занимало, ясно тебе? Сперва я ничего не понимал, но потом то одно, то другое… В общем, я принялся задавать вопросы.

– Очень интересно, – сухо произнес Пол. – Похоже на серию «Династии».

– Пол, «Фонтанелли энтерпрайзис» заплатил миллиард долларов консалтинговой фирме. Миллиард долларов!

Пол озадаченно посмотрел на него, на какой-то бесконечный миг застыл, а потом расхохотался.

– И ты думаешь, – восхищенно воскликнул он, – что Маккейн поэтому решил убрать тебя с дороги? Потому что ты его раскусил?

Джон мрачно посмотрел на него, наблюдая, как он буквально лопается от смеха.

– Что в этом такого смешного?

– О, Джон… – Он смеялся буквально до слез. – В принципе ты все тот же сын сапожника из Нью-Джерси. Для которого даже миллион – это больше, чем он может себе представить. О, Джон, это действительно здорово…

– Это значит, что мои подозрения нелепы?

– Нелепы? – смеялся Пол. – Более чем нелепы, для этого и слова-то нет…

Джон откинулся на спинку и стал ждать, пока Пол возьмет себя в руки.

– Я рад, что хоть немного повеселил тебя, – произнес он потом, – но мне тоже хотелось бы посмеяться.

– Джон, – начал Пол, все еще вытирая слезы в уголках глаз, – ты заинтересовался бухгалтерией. Тогда наверняка сможешь назвать мне пару элементарных чисел. И с их помощью мы проведем некоторые элементарные рассуждения. К примеру, каков был оборот концерна в прошлом году?

Джон наморщил лоб.

– Чуть больше 2,4 триллиона долларов.