Триллион долларов. В погоне за мечтой

– Ох!

Джон стал листать дальше. Каждая последующая диаграмма выглядела хуже предыдущей. Какие бы попытки ни предпринимались, итогом становилась катастрофа. Даже уменьшение выбросов вредных веществ могло оттянуть крушение всего на два десятилетия.

Впрочем, после того как катастрофа разразится, что выражалось в резком сокращении численности населения, равносильном миллионам погибших, некоторые кривые снова вернутся в разумные пределы. Так, словно после этого наступит время умиротворения.

Маккейн заметил его взгляд и, похоже, угадал его мысли.

– Забудьте про кривые после коллапса, неважно, как они выглядят, – произнес он. – В принципе, они не имели права рисовать дальше, чем точка катастрофы. То, что будет потом, рассчитать невозможно. Предположительно, это означает конец человечества как вида.

– Выглядит довольно безнадежно, – заметил Джон.

– Это все потому, что все довольно-таки безнадежно и есть, – сказал Маккейн. Он снова полистал книгу, раскрыл страницу почти в самом конце. – Вот этого можно было бы достичь, если бы в 1970 году начали принимать решительные меры. Состояние равновесия. Нужно было ввести строгий контроль размножения, резко сократить загрязнение окружающей среды и крайне осторожно обращаться с сырьем. Как это выглядело бы на практике, сказать сложно, но ясно то, что предпосылкой для такого состояния – представляющего собой гарантированное долгосрочное существование с довольно высоким уровнем жизни, – является конец роста промышленности и населения.

Джону снова вспомнилась статья Лоренцо. Его кузен уверенно указал пальцем на ту же проблему: постоянный, непрестанный, почти обожествляемый всеми рост.

– Конец роста, – задумчиво повторил он. – И как же этого можно достичь?

– Вопрос в том, почему это до сих пор не достигнуто. Ведь рост не происходит сам по себе. Для этого нужно прикладывать усилия. Нужны пот и лишения. Вопрос в том, почему никто не останавливается, когда всего достаточно.

– Ну хорошо. И почему никто не останавливается?

– Потому что никто не хочет начинать. Это как в гонке вооружений – каждый боится сделать первый шаг, потому что все боятся оказаться на заднем плане. И не прекращают, потому что не прекращают остальные.

Джон уставился на растрепанную книгу. У него разболелась голова.

– Окей. И какое все это имеет отношение ко мне? И к вам?

– Разве это не очевидно?

– Нет. – Джон повернул обе руки ладонями вверх. – Мне ничего не видно.

– Alright[38], – произнес Маккейн, откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. – Мистер Фонтанелли, что вы знаете о том, как становятся богатыми?

– Прошу прощения? – Джон заморгал. – Как становятся богатыми?

– Да. Как это работает? Почему одни становятся богатыми, а другие нет? Исключим для начала наследство.

– Об этом я еще никогда не думал.

– Как и большинство людей. Но вы понимаете, что должны быть определенные обстоятельства?

– Думаю, во многом это дело случая. Кроме того, пока что я не вижу связи.

– Сейчас увидите. – Маккейн встал, вдруг показавшись очень тяжеловесным. – Откиньтесь на спинку. Расслабьтесь. Сейчас я вам объясню.

Ее звали Карен, и чем дольше Марко заигрывал с ней, тем больше она ему нравилась. Время от времени он поглядывал на стеклянную дверь, но оба мужчины были заняты разговором, и было похоже на то, что мистеру Фонтанелли не угрожает опасность. У рыжеволосой секретарши, судя по всему, сегодня было мало работы, несмотря на компьютер и большой телефонный аппарат.

– Бывают такие дни, – заметила она. – А бывает, что начинается настоящий ад. В зависимости от того, что происходит на бирже, понимаете?

– В этом я не очень хорошо разбираюсь, – признался Марко.

Карен уговорила его выпить еще чашечку кофе, откуда-то появилась выпечка, они рассказывали друг другу о своей жизни, поедая крохотные сладкие вкусности.

– Я могла бы показать вам Лондон, – предложила Карен. – Когда вы приедете снова.

Взгляд Марко украдкой скользнул по ее фигуре.

– Это было бы действительно интересно, – заметил он и с искренним сожалением добавил: – Вот только я не знаю, когда в следующий раз буду в Лондоне.

– О, вы наверняка будете бывать здесь часто, – сказала Карен О’Нил, и на губах ее мелькнула озорная улыбка. – Ведь мой шеф хочет работать с вашим – а он умеет быть очень убедительным…

– Богатство зависит в первую очередь от доходов и во вторую от расходов, – вещал Маккейн, темный силуэт на фоне светлой панорамы Лондона. – Если вы тратите больше, чем получаете, то беднеете, а если тратите меньше, чем получаете, то становитесь богаче. Что касается расходов, то их можно снизить только до определенного порога, в том случае, если хотите оставаться нормальным членом общества. Так что следует повысить доходы. Пока что согласны?

Джон со скептическим видом кивнул.

– Пока что все банально, если честно.

Похоже, Маккейн его не слышал.

– Достижимый доход подчиняется иерархии. На нижней ступеньке этой иерархии стоит простая работа. Вы делаете что-то для кого-то, а он дает вам за это деньги. Работа служащего или самостоятельного ремесленника – не играет роли. В народе это называют «честным трудом», и доходы, которые вы получаете таким образом, никогда серьезным образом не превысят ваших расходов. Это связано с налогами. Государство хочет получить ваши деньги, и охотнее всего оно забрало бы их совсем. Но поскольку в этом случае вы умрете с голоду или по меньшей мере откажетесь от деторождения, то есть от новых граждан и новых налогоплательщиков, то оно оставляет вам достаточно для жизни. Не больше. Ни одно государство и ни одно общество не заинтересовано в финансово независимом населении. Честный труд, то есть то, чем занимается большинство людей большую часть времени, приносит человеку достаточно денег только для того, чтобы сохранять основной уровень жизни. Не больше.

Джону вспомнилось время, когда он работал в прачечной, пропитанные потом ночи у сушилки. Недельной зарплаты хватало только на самое необходимое.

– Следующая ступень достижимого дохода, – продолжал Маккейн, – это специализированный труд. Ценность труда подчиняется, как и все в экономике, принципу спроса и предложения. Если вы изучаете то, что изучают все, и можете то, что могут все, вас легко заменить, а значит, можно шантажировать, так что достижимая зарплата стремится к самому низкому уровню. Ваша зарплата повышается, если вы либо готовы делать то, что готовы делать не все, – разрушать свое здоровье, перенапрягаться физически, работать ночью или по выходным, – или же если вы умеете делать то, что умеют не все. При условии, что это востребованное умение. Вы можете сначала отыскать для этого рынок – занятый на госслужбе учитель всегда зарабатывает равное количество денег, неважно, насколько хорошо или плохо он проводит занятия, но если он хорош, то может выторговать себе в частной школе зарплату получше. С другой стороны, существуют профсоюзы, палата адвокатов и гильдии ремесленников, то есть структуры, которые в промышленности можно обозначить словом «картели» и которые путем соглашения о ценах со своими членами заботятся о том, чтобы вознаграждение за их труд не опускалось ниже минимальной отметки. Но поскольку рынок таким образом раскачивается, он мстит ограничением применения, поскольку работа за высокую цену столь же мало востребована, как и за низкую. Как бы там ни было, чем более узкоспециально то, что вы можете предложить в качестве услуг, если это востребовано, тем сильнее могут возрасти ваши доходы. Адвокат может зарабатывать пятьсот долларов в час, а хоть сколько-нибудь известный популярный певец – двадцать тысяч долларов за одно часовое выступление. Но бесконечно повышаться ваши доходы не могут – даже у адвоката возникают затраты на офис, секретаршу, которые вычитаются из чистого дохода, а популярный певец должен назначать встречи, заключать договора, путешествовать, переодеваться, репетировать и давать автографы, не считая того, что он годами выступал за бутерброд, когда еще не был знаменит.

Ему вспомнился Пол Зигель, который когда-то был его лучшим другом. Который поступил в Гарвард и научился чему-то, что заставляло предприятия платить до тысячи долларов за час его рабочего времени. Джон хорошо помнил момент, когда Пол рассказал ему об этом, и свою безграничную растерянность при виде пропасти, которая разверзлась между ними.

– Теперь следует первый скачок. Так сказать, переход от наклонной плоскости к принципу рычага. Следующая ступень в иерархии – это торговля. Торговля означает, что нужно купить что-то дешево, чтобы продать это дорого. Выражаясь несколько менее банально, это означает, что своей деятельностью торговец выравнивает разницу между спросом и предложением и на этом зарабатывает. Принцип рычага заключается в том, что вознаграждение зависит от стоимости товаров, которыми он торгует, а не от затрат на саму торговую деятельность. Если вы продадите дыню, это может принести вам десять центов, если же вы продаете опреснитель воды для фабрики, возможно, это принесет вам до десяти тысяч долларов. А трудовые затраты могут быть одними и теми же. Оплачивается не ваш труд, а ваша способность обнаружить спрос и удовлетворить его. На этом этапе размах становится уже относительно большим – с помощью торговли можно зарабатывать мало и вообще ничего, но можно стать и несоизмеримо богатым. Книготорговец может вложить в цену книги процентов тридцать-сорок в качестве прибыли, управляющий модным бутиком накидывает на закупочную цену своих товаров и двести, и триста процентов. Для посредников остаются комиссионные в размере от десяти до пятнадцати процентов, что в случае продажи автомобиля стоимостью несколько миллионов может составить огромную сумму, а иногда для этого требуется всего лишь сделать несколько звонков и один вечер потратить на переговоры.

Джон молчал. Владельцы галерей, где выставляли свои работы Сара и другие художники, вероятно, попадали в эту категорию. Они были посредниками между теми, кто создавал искусство, и теми, кто хотел его приобрести, сдирая за это деньги с обеих сторон. Неудивительно, что владелец галереи всегда ездил на крутом автомобиле, а художники – на метро.

– Следующий скачок заключается в том, что вы в некотором роде множите себя. Вы перестаете работать, побуждая других работать на вас. Тогда вы становитесь, говоря одним словом, предпринимателем. Другой человек делает то, что вы ему говорите, и получает от вас деньги. Вы стараетесь купить его труд по как можно более выгодной цене. Потому что теперь вы оказываетесь по другую сторону рыночного механизма: все то из прибыли вашего предприятия, что вы должны отдать своим служащим, уменьшает ваш собственный доход. Основание предприятия – дело, сопряженное со множеством рисков и поначалу крайне трудное, но собственное приумножение вы можете выстраивать как угодно. Можете нанимать людей, которые в свою очередь будут нанимать людей, и так далее. И если вы будете хорошо продвигаться на рынке, то зарплата, которую вы будете выплачивать своим служащим, станет самым лучшим из существующих капиталовложений: с производственно-экономической точки зрения считается, что служащий стоит выплачиваемых ему денег, если он приносит предприятию как минимум 1,3 от них. Иными словами, тридцать процентов дохода! В долгосрочной перспективе этого не достичь никакими инвестициями! Крупные концерны представляют собой пример того, насколько далеко может завести этот принцип, и, соответственно, начальники таких концернов имеют, быть может, миллионов десять долларов годового дохода, что даже при условии невероятной загрузки составляет более тридцати тысяч долларов в час.