Царство

Глава 8

– Пеших лучников вывести вперед, в первую линию, да прикрыть их рогатками, чтобы конному копьем в лоб с разгона не протаранить. И железных рогулек перед ними рассыпать на том расстоянии, откуда поганые с коней начинают бить из луков своих тугих, составных, закрутив «хороводы». И тогда, как только приблизятся татары к нашим лучникам, так с лошадей на землю и шипы полетят они мигом… Да каждому лучнику пару – воя с ростовым червленым щитом, от вражеских срезней укрыть. Оставшимся же пешцам щиты плотно сцепить да в «ежа» сбиться позади стрелков, выставив перед собой колья да копья. А ратников с рогатинами и вовсе впереди прочих ставить. У оружия их толстые древки да широкие наконечники, в землю их упереть да к лошадям вражеским склонить, на грудь животин нацелив – ни один ворог в первой волне не прорвется. И вот, считай, уже весь большой полк посередке стеной встал, не дастся ворогу! А на крыльях и полк правой, и левой руки из дружинников княжьих собрать, кто из них верхом. Да прикрыть гридей конными лучниками из порубежников да черниговских ковуев, коли пойдут они за князем Мстиславом Глебовичем…

Одобрительно улыбнувшись, я согласно кивнул Микуле, вслух рассуждающему о будущей сече с Батыем. Особенно мне понравилось предложение северянина о том, чтобы выставить впереди прочих пешцев воинов с тяжелыми рогатинами. Сам того не зная, порубежник копировал тактику ромейских стратигов времен расцвета Македонской династии, когда в первую линию ополченцев-скутатов выводили менавлитов. Последние, хорошо защищенные вои с тяжелыми и массивными, пусть и короткими копьями-менавлами с широкими наконечниками, склоняли их навстречу всадникам врага, эффективно гася первый, самый тяжелый натиск арабской или норманнской конницы…

А в следующий миг когг Бруно из Любека в очередной раз ощутимо качнуло на волнах – качка к вечеру заметно усилилась, – и я едва удержал стон боли. Левое плечо прострелило практически столь же чувствительно, как и во время ранения. А тут еще узкий неудобный топчан со старым тюфяком, из которого во все стороны лезет сено… Располагается мое «ложе» в крошечной каюте в кормовой надстройке корабля, отдаленно напомнившей мне старый плацкарт из девяностых годов двадцатого столетия. Удобств минимум, только две условные (сильно условные!) кровати у стенок и крошечный стол между ними. Окон нет, свет – едва мерцающая лампада, освещающая, впрочем, чуть ли не все помещение. До того оно крошечное!

Но нам, как говорится, не привыкать и не выбирать. По крайней мере, заново собрав команду, Бруно действительно вернул оружие и деньги северянина, обеспечивает нас едой с собственного стола: уже зачерствевшим, зато не плесневелым и не червивым хлебом, кисловатым вином, пересушенным вяленым мясом, сыром – сильно на любителя, но, задержав дыхание, есть можно, а также… А собственно, и все. Но хотя бы не голодаем!

Ну и не стоит забывать, что тогда, в Ревеле, торговый гость действительно оперативно нашел лекаря. Толкового, кстати, малого, сумевшего аккуратно (конечно, все относительно!) вытащить болт из плеча, обработать края раны каким-то крепким спиртным и затворить ее прижиганием. Ожог он также обработал какими-то мазями (и они ведь даже неплохо пахнут!), передав требуемый запас Микуле. Так что за несколько дней пути по все еще волнующемуся Балтийскому (виноват, Варяжскому!) морю я действительно сумел оправиться. Причем в этот раз без горячки и последующего за ней тяжелого восстановления.

– Все ты говоришь верно, друг мой. Вот только на месте Батыя я не стал бы трогать большой полк в начале боя. Вместо этого всех своих стрелков я бы бросил на крылья русской рати. Наших конных лучников поганые просто задавят числом, а вот дальше возьмутся и за жеребцов гридей… Отогнать лучников вражьих, конечно, можно, даже догнать их на коротком рывке и задние ряды порубать. Да только татары ведь того и ждут… Пока дружинники вперед вырвутся, пока кони их устанут и замедлятся, тут как тут монгольские тяжелые всадники и ударят! Как на Калке, как в Котманской долине в Грузии… А после, так или иначе разобравшись со всадниками на крыльях, поганые обойдут пешцев, зайдут к ним со спины, окружат да перестреляют… Ведь у Батыя в Булгарии, коли дать ему объединиться с Шибаном, выйдет под три, а то и четыре тумена, если татары успеют согнать булгар под свои знамена. И это практически все всадники. А у нас же…

Сделав крошечную паузу, я продолжил:

– Давай считать. У Юрия Ингваревича, дай бог, тысяч восемь воев наберется после зимы. Да и то всех брать с собой нельзя – как можно княжество без защиты оставить? По крайней мере, со стороны Пронска. К тому же добрая половина рати – ополченцы. И чтобы зимой голода не было, мужиков на земле придется оставить, и так число пахарей вдвое уменьшилось. Мстислав же Глебович коли и откликнется на призыв и приведет свою дружину, то ведь только Новгорода-Северского. Может, к нему и присоединятся иные князья, и ковуи дадут всадников, но, опять же, далеко не всех. Тысячи три от силы у Мстислава наберется, если пять – великая удача! Да три тысячи владимирских ратников, что наш базилевс отправил на юг, так и их половину, считай, потребно оставить в Муроме да Рязани. Вот и получается, что Юрий Ингваревич может со стороны Мурома по Булгару ударить ратью в восемь, самое большое десять тысяч воев.

Вновь ненадолго прервавшись, раздраженно поелозив по сползающему с лавки тюфяку, пытаясь при этом устроиться поудобнее, я продолжил:

– Владимирская, суздальская, ростовская, московская, переяславская, ярославская да белоозерская рати, объединившись, могут выставить и до пятнадцати тысяч воев. Но собирать ополчение окрестных весей долго, и в бою простые лесорубы и землепашцы будут куда слабее наших порубежников, на границе со степью выросших да едва ли не поголовно конными на брань идущих, с луками, щитами и саблями. Стоит ли их гнать в Булгар? Не думаю, что это хорошая идея, учитывая опять-таки грядущую посевную… А значит, что? Значит, десять тысяч, с учетом того, что в поход отправятся самые боевые да горячие… К ним присоединится личная дружина базилевса, сейчас под Торжком брата меньшого ожидающего, – две тысячи отборных конных воев. Да еще тысяч пять сможет дать в общий поход Новгород. Это с учетом того, что Ярослав Всеволодович соберет и собственных гридей, и дружины бояр новгородских, и стрелков с самострелами, и лучших ратников тысячного полка – воев в бронях, с мечами да секирами… Но ведь на круг все одно выйдет не более семнадцати тысяч относительно подвижного войска. Впрочем, по первости эта рать схватится с туменом Шибана, воюющего с инязором Пургасом, и сил базилевсу должно хватить с лихвой, да… А вот в Нижнем Новгороде, как и в Муроме, от которых мы и начнем вторжение в Булгар, потребно оставить сильные гарнизоны из более-менее боеспособных ополченцев. При необходимости восполним ими потери… Или, в случае неудачи обоих Юриев, они собой закроют ворогу путь вглубь Руси.

После последних моих слов в каюте повисла нехорошая, тягостная тишина, прерванная Микулой. Последний, прежде чем заговорить, с сомнением покачал головой, а после довольно-таки скептически спросил:

– А разве не лучше будет объединить обе рати и нанести один удар, но в полную силу? Сам ведь говоришь, что ратников не так и много, но предлагаешь при этом бить не кулаком, а растопыренными пальцами.

Едва дотерпев, пока друг мой закончит мысль, я горячо воскликнул:

– Нет! Нет же, Микула, нет! Враг допустил большую ошибку, разделив свои силы. Говорю тебе, в яви я ясно увидел, что четыре тумена воюют на юге, и задержатся они там надолго. Но и оставшиеся рати Батый также разделил с подачи Субэдэя, и теперь тумен Шибана наверняка завязнет в лесах эрзи. Там у чингизида не будет простора для его конницы для быстрого движения тьмы или стремительных обходов. Там крайне мало мест, где его всадникам удалось бы развернуться и дать базилевсу бой на равных. Более того, Шибан будет в меньшинстве, Шибан тянет за собой часть осадного обоза и китайских мастеров, и брат не дал ему гвардии, тяжелых всадников. Он наверняка постарается отступить, бежать в Булгар, попытается соединиться с Субэдэем и его урянхаями. Но мы заранее отправим послов к инязору Пургасу, предложим ему союз и помощь в борьбе с захватчиками. Пусть его вои устраивают засеки на пути тумена Шибана, пусть устраивают лесные засады – они замедлят продвижение татар, сильно замедлят… И если все пойдет так, как надо, эта тьма целиком сгинет в землях эрзи. А если совсем хорошо, то свой конец найдет и старик Субэдэй вместе с соплеменниками.

Чуть переведя дух, я продолжил:

– Наша единственная реальная возможность победить – это громить татар по частям. Если позволим Шибану отступить к брату, если позволим Батыю собрать свои рати в кулак, то возможно все: от нашего поражения на поле боя до отступления ворога в степи или же укрытия его в одной из крепостей. И тогда число штурмующих будет меньше защитников. Впрочем, последнее вряд ли возможно – ни одна булгарская крепость не вместит тридцатитысячного войска, и никак съестных припасов на такую прорву народа не хватит… Но коли Бату-хан посмелее, он примет бой на своих условиях, на обширном поле, где его конным лучникам самое раздолье. Если же он умнее, то хан уведет тумены в степь, поможет прочим братьям как можно скорее покорить касогов и ясов, а также добить кипчаков. И уже объединившись с ними, пополнив рать новыми нукерами, вернется на Русь, усилившись двое. Остановим ли мы все их? Едва ли Микула, едва ли… Наконец, не забывай – Муром и Нижний Новгород друг от друга не так и далеко. Выступив одновременно, базилевс и князь имеют шанс запереть Шибана в ловушке и без помощи эрзи. И сил отразить удар урянхаев Субэдэя у Юрия Ингваревича вполне достаточно. Зато когда наши вои вступят на землю Булгара – вот тогда, я уверен, весь народ ее встанет против поганых! Да и к инязору мокшан Пурешу также стоит отправить посланника с предложением развернуть свое оружие против поганых.

Микула как-то неопределенно пожал плечами, выражая этим безмолвное сомнение; что же, право сомневаться у него действительно есть. Ну а у меня есть основания полагать, что вынужденная служба того же Пуреша поганым инязору на деле поперек горла. Не просто же так он решил предать татар перед битвой с поляками при Легнице! Но очевидно и то, что тогда царь мокшан был уверен, что у ляхов есть как минимум шанс победить. Следовательно, и нам требуется донести до инязора ту мысль, что шанс у нас есть наверняка! Правда, наводить дипломатические мосты стоит уже после того, как начнется вторжение в Булгар, когда слова наших послов будут наглядно подкреплены действиями. Ну а булгары свое восстание в той истории подняли и вовсе без чьей-либо помощи – правда, дождавшись, когда большая часть орды покинет их землю. Но я уверен в том, что вторжение русичей станет тем самым катализатором, что подтолкнет их к активным действиям.

Впрочем, вслух эти рассуждения я не озвучил, а вместо этого задумчиво произнес:

– По крайней мере, мы должны попытаться. Естественно, помощь мокшан вряд ли будет действительно существенной, но… Вода точит камень по каплям. Глядишь, мокшане станут одной из этих капель.