Царство

Глава 2

– Обратится он в высший капитул! Как же…

Вовремя себя оборвав, так и не закончив короткое высказывание словами «на Псков ведь в 1240-м пошли, ничего не сообщив ни магистру, ни в Рим», что, безусловно, вызвало бы лишние вопросы, я бросил осторожный взгляд на Микулу, греющегося у открытого очага и одновременно с тем обжаривающего прямо в его пламени добрый кусок оленины на кости. Богатырю вся моя затея не нравится, ему мой ход с интригами поперек сердца – это ж надо, самим ворога на Русь призывать! И как тут ему объяснишь, что в период с 1238 по 1242 год и литовцы, и шведы, и ливонцы-крестоносцы нанесут ряд ударов по Руси с северо-запада? Как тут объяснишь, что я точно знаю это? Признаваться в послезнании человека из будущего невозможно, остается объяснять это провидческими снами, которых на самом деле с января не было ни одного. В мои пророческие яви северянин вынужден верить, но все одно – интриги и «долгоиграющие партии» явно не для Микулы.

Зато в качестве телохранителя и надежного соратника, который, во-первых, стоит доброго десятка воев в схватке, во-вторых, при случае закроет меня собой от вражеского удара и, в-третьих, с первого дня сражается бок о бок со мной – в этом качестве Микула лучший кандидат на роль спутника. А что касается его молчаливого неодобрения, так главное, что план мой приняли князья, оба брата Всеволодовича.

Счастливая мысль о том, что северо-западная Русь поспешит войти в новорожденное царство Русское в случае, если на княжества крепко нажмут западные вороги, пришла мне в студеные дни путешествия во Владимир. Впрочем, это были счастливые дни, ведь рядом со мной все время находилась возлюбленная – красавица Ростислава, к тому моменту ставшая уже законной супругой: со смертью Михаила Всеволодовича уже никто не мог воспротивиться неравному браку (как бы ужасно это ни звучало). Мы часы напролет миловались в крытых санях, и пусть беременность еще не наложила своего отпечатка на красоту юной княжны, но уставала она уже гораздо быстрее, чем осенью, когда девушка проводила в седле по несколько часов кряду. И вот в те сладкие моменты, когда она доверчиво прижималась ко мне, прикладывая голову на плечо и вложив свои тонкие, изящные пальчики в мои ладони (чтобы грел!), я и вдохновился до настоящей интриги. Интриги, которой, как кажется, средневековая Русь еще не знала.

Суть ее такова: жизненно необходимо в самый короткий срок спровоцировать всех потенциальных западных противников Руси атаковать совместно, позволив разбить себя. И тем самым обезопасить западный фронт от удара в спину во время очередного нашествия татар. А заодно подтолкнуть слабых князей Смоленска и Полоцка присоединиться к нашему царству, да вместе с ними и богатый, вольный Новгород, уже сейчас мечтающий о независимой вечевой республике.

Свой план я изложил на совете князей уже после того, как князь Юрий Ингваревич присягнул Юрию Всеволодовичу. А последний, с одной стороны, напуганный татарами, с другой, воодушевленный идеей собрать Русь воедино, провозгласил-таки себя базилевсом, пусть и после продолжительных увещеваний. Все же предприятие для Руси небывалое, до Грозного Ивана, крутого со всех сторон мужика, у нас о царстве не помышляли. Да и венчание на царство Иоанна Четвертого имело под собой фундамент в виде его бабки Софии Палеолог, давшей династии Рюриковичей кровь последних византийских императоров, а также и их притязания…

Но Юрий Всеволодович не был категорически против идеи провозглашения себя базилевсом – плох тот князь, кто не хочет стать императором! Шутка, конечно, но ведь неслучайно князья Владимира провозгласили себя Великими – амбиции лидеров, а то и собирателей Руси у них были всегда. Конечно, хорошо бы в базилевсы было двинуть кого помоложе да порешительнее, но тут именно старшинство Юрия вышло на первый план. И все же он согласился, выслушав воеводу Еремея Глебовича и старшего сына Всеволода, нагнавших на князя жути о возможностях и многочисленности татар! И уступив главному логичному аргументу, именно мной вложенному в уста правителя Рязани: Русь выстоит, только объединившись.

Однако даже после провозглашения новоявленного русского базилевса все зависело от его младшего брата. Откажись Ярослав присягнуть, откажись привести Новгород под руку Владимира, и все «царство» наше состояло бы из зимой сложившегося союза двух княжеств, чью боевую мощь уже подорвал первый удар Батыя. Н-да… Пожалуй, это было самое узкое место моего плана – окажись Ярослав честолюбцем, готовым бороться за свою гордость даже перед лицом смертельной опасности в лице татар (а что, Даниил Галицкий, Михаил Черниговский и иже с ними так и поступили), и вся моя задумка посыпалась бы, словно карточный домик. Но на первое личное послание старшего брата, младший ответил согласием, и вот с этого момента интрига и закрутилась.

Итак, совсем недавно получивший «официальный запрос» от Юрия с требованием ему присягнуть, Ярослав Всеволодович во всеуслышание возмутился притязанием зарвавшегося владимирского князя. И тогда свежеиспеченный император во главе личной дружины двинулся к Торжку. Собственно, сил у него немного, не более трех тысяч воев, большая же часть ратников собраны сейчас как раз в Рязанском княжестве и в Нижнем Новгороде. Там, где ожидается возможный удар татар и где активно готовятся его остановить – вмораживают рогатки в речной лед, усеивают его «чесноком», перекрывают дороги-зимники со стороны степи и Булгарии засеками и также засыпают железными рогульками. Жителей приграничья массово переселяют в посады крупных городов, а стены и валы порубежных крепостей заливают водой, чтобы покрыть их толстой ледяной коркой. Кузнецы без устали куют топоры, шлемы и стальные умбоны для щитов ополченцев, а последних старательно готовят в обоих княжествах. В Рязани и Муроме налаживают также производство моих станковых стрелометов, а в Чернигов отправился Коловрат с задачей подкупом или даже силой сманить мастеров, способных собирать настоящие пороки-камнеметы.

На обратном же пути Евпатий должен заехать в Новгород-Северский: его правитель Мстислав Глебович, единственный из всех князей Северской земли пришел на помощь Чернигову во время осады его монголами в 1239 году. И к слову, нанес мощный деблокирующий удар, который татары с трудом отразили – сеча там была лютая… Храбрый воин пал в битве вместе с другими ратниками, сражаясь до конца, и это, пожалуй, лучшая характеристика нашего будущего союзника! Которому предложат помощь с вокняжением в Чернигове в обмен на присягу базилевсу и реальную помощь в борьбе с татарами. Собственно говоря, если мне не изменяет память, Мстислав и так предпринял попытку занять стольный град княжества, после того как его двоюродный брат Михаил Всеволодович (тот самый, что прокатил рязанцев с помощью против Батыя) занял освободившийся престол Киева. Вот только Мстислава Глебовича он из города выгнал, пожадничал, а после бросил на произвол судьбы и Чернигов, и Киев, трусливо бежав в Венгрию спасать собственную жизнь. Наверное, где-то в глубине души это малодушие терзало его сердце всю оставшуюся жизнь – не иначе поэтому, когда зашел вопрос о преклонении перед языческими идолами в ставке Батыя, Михаил Черниговский нашел в себе силы сказать «нет» и принять мученическую кончину. Как по мне, он сознательно пошел на смерть, искупая прежние грехи кровью – в буквальном смысле…

Но пока что Михаил Всеволодович далек от совершения духовных подвигов и как союзник совершенно бесполезен. Он скорее позволит пролиться крови русичей, чем уступит и присягнет Юрию, а вот его двоюродный брат гораздо более перспективен. Таким образом, все необходимое и все в принципе возможное для отражения нового удара татар нами уже сделано. Коли решатся поганые атаковать зимой – что же, их встретят многочисленные засады небольших групп лучников, уходящих от преследования на лыжах и подготовленных к осаде крепости с сильными гарнизонами. А пока осажденные выигрывают время, князья успеют объявить новый сбор ополчения. Кроме того, очередной удар Батыя не должен стать для русичей неожиданностью – в разоренный монголами Булгар направлено множество лазутчиков из числа беженцев, нашедших приют на Руси. Беженцев, чьи семьи отныне примут на полное обеспечение князей – они не будут ни в чем нуждаться даже в случае гибели наших добровольцев-разведчиков, вернувшихся на свою родину.

Наконец, во Владимире готовится первое посольство в землю зихов, к царю Тукару – оно отправится в путь, как только на реках сойдет лед и Дон станет судоходным. Посольство станет первой ласточкой – наши посланники сообщат царю о возможном ударе поганых, предложат союз и помощь в борьбе с общим врагом. А в числе даров зихам будут предоставлены мастера, умеющие строить мои мобильные станковые стрелометы. Заодно будет уточнено и общее положение дел в охваченной междоусобной бранью Алании, и прощупана почва на предмет помощи Тукара одному из сыновей базилевса Юрия, являющихся по бабке также и претендентами на престол распавшегося царства ясов.

Но это все касается монголов и противодействия их возможному удару, однако именно сейчас, с началом таяния снегов и скорым всеобщим бездорожьем, мы имеем солидную фору во времени, благодаря которой я должен успеть создать коалицию из шведов и крестоносцев. Ведь когда дороги высохнут, из Новгорода на Торжок двинется крупная рать возмущенных новгородцев во главе с не менее возмущенным Ярославом Всеволодовичем. Бьюсь об заклад, что подконтрольное местным «олигархам» вече гораздо быстрее и единодушнее проголосовало за то, чтобы биться с единоверцами и собратьями по крови за пограничный город княжества, чем выступить вместе с ними против язычников монголов.

Да и шут с ними. Власть купеческой верхушки и выборных посадников в Новгороде, преследующих исключительно свои интересы, скоро канет в Лету. Потому как только новгородская рать скроется из вида, Александр внезапно схватит посадника и наиболее одиозных представителей купечества, пытающихся выступать против князя. А как только город забурлит и начнет требовать их выдачи, княжич покинет его пределы с личной дружиной и боевыми отрядами верных бояр. И только они уйдут, как наши люди начнут сеять панические слухи о том, что «вот-вот на Неве высадятся шведы и пойдут на оставшийся без защитников Новгород» да что «с запада в пределы княжества вторглись крестоносцы». Поначалу эти слухи будут пугать только самых малодушных, но когда они получат реальное подтверждение… Для новгородской вольницы это станет отрезвляющим ледяным душем – так же, как и в реальной истории.

Александр, впрочем, уйдет недалеко – в Ладогу. Где местный воевода заранее соберет ратников и ополчение, и куда князь Ярослав заранее отправит верных лично ему и сыну дружинников из Переяславля-Залесского и Суздаля. Таким образом, под началом княжича окажется сил даже больше, чем у него было в реальной истории перед Невской битвой. Сторожи из местной ижоры будут своевременно предупреждены о скором появлении свеев, также выделят своих лучших воинов княжичу, и ярл Биргер, которого мне еще только предстоит подтолкнуть напасть на Новгород, будет разбит, едва только вступив на Русскую землю.