Царство

Глава 21

Монголы не смогли прорваться за завал. Немногих смельчаков, кто сумел пролезть сквозь густые ветви в кронах сваленных деревьев, прицельно выбили стрелами, и вскоре атака урянхаев захлебнулась.

Как итог, идея обстрела врага с помощью корректировщиков дала отличный результат – неся минимальные потери от случайных стрел (урянхаи до последнего били по нам практически вслепую), мы истребляли их плотными залпами, неизменно уходящими к цели. Хватило всего дюжины в общей сложности, чтобы остудить вражеский натиск и чтобы татары откатились от засеки. Как выяснилось после, поганых в передовом отряде было не более пяти сотен. И если в первой схватке ворог обладал как минимум двукратным преимуществом, то, объединившись с Коловратом, мы смогли выставить против поганых практически равные им силы. Соответственно, результативная для нас перестрелка сократила средневековую кампф-группу монгольского разлива как минимум наполовину, погасив весь наступательный порыв урянхаев.

Начало было неплохим, и, даже принимая во внимание тот факт, что, когда подойдут основные силы тумена, нас так или иначе сметут, мы все же решились дать второй бой. Имея солидный запас стрел и собрав к тому же исправные татарские срезни, мы принялись ждать врага, рассчитывая, что бой начнется уже вечером, незадолго до заката, и нам удастся устоять, пока солнце не скроется за кронами деревьев непроходимого мордовского леса. А уж там, в сумерках, отступим по дороге, выиграв целый день сторожевому полку. По идее, этого времени должно хватить Олегу Юрьевичу, чтобы он увел оставшихся порубежников и ковуев на соединение с конными дружинами князей. А уж к моменту столкновения с туменом Субэдэя должны будут подтянуться и пешцы-дружинники, и часть ополчения. И тогда Старому лису ловить будет нечего от слова «совсем» – без тяжелой конницы тургаудов ему не выиграть сражения!

Однако монголы не оправдали наших чаяний и надежд. После отступления передового отряда никто так и не появился у засеки до самого заката. Обсудив все с Коловратом и сотниками еще раз и тщательно все взвесив, мы решили остаться, выставив утроенные дозоры на случай ночного нападения, уж больно хороша подготовленная позиция, много крови на ней можно попить ворогу. Решили остаться до следующего штурма, расстрелять по атакующим поганым половину запаса срезней, а уж там отступать. Благо, что продраться сквозь завалы враг все равно быстро не сможет.

Ночь прошла тревожно, и, несмотря на тяжелый день, наполненный хлопотами по сооружению засек, а также стремительным отступлением и напряженной схваткой, многие вои не могли нормально уснуть, ожидая наступления следующего утра.

В числе таких вот беспокойных оказался и я сам. Утром встал настолько разбитым и усталым – лучше бы и вовсе не ложился спать! И в голову сразу закрались предательские мыслишки: «Надо было уходить в сумерках, ночевать на новом месте в тех же трех верстах позади, а на рассвете рубить новую засеку…» Впрочем, мыслишки я эти быстро отмел – расчистить дорогу татары могли и ночью, заставив работать одну из тысяч и отдыхая остальным туменом. А на рассвете, пока мы еще только начинаем рубить лес, на отряд обрушилась бы вдвое более мощная, чем вчера, кампфгруппа, наверняка застав нас врасплох! Нет, уж лучше встретить поганых здесь и сейчас, дать бой – и отступить, начав готовить очередную засеку в тылу, будучи наверняка уверенными в том, что у нас будет время ее соорудить…

На всякий случай мы вновь начали валить лес, стаскивая его именно к завалу на дороге – чем больше у ворога уйдет времени и сил на его разбор, тем больше времени будет у нас на подготовку очередной запасной позиции. Конечно, можно было бы сразу отправить в тыл сотню воев с задачей начать готовить засеку, но эту идею я отмел сразу по двум причинам. Во-первых, потому, что ослабив отряд на целую четверть перед схваткой с основными силами татар, мы рисковали быть быстро разбитыми: коли ворог попер бы прям массой, не считаясь с потерями, то прорвался бы и за завал и навязал бы нам ближний бой, после которого отступать было бы уже некому. И тут недостаток целой сотни срез-ней, что одномоментно встречал бы поганых со стрелами остальных ратников, вполне мог стать критическим. Ну а во-вторых, даже если нам и удалось бы отступить, где тогда самим проводить собственных скакунов, коли дорогу назад преградила наша засека?!

Да, мы подготовились к бою, ожидая скорого появления ворога. Но не было в этот день ни скорого, ни даже позднего появления татар. Вторую ночь мы встретили на старом месте – вновь с тройным охранением и вновь с беспокойным сном… Однако и на второе утро татары так и не появились.

Тогда мы решились отправить на восток первый разъезд дозорных.

Вечером после боя на засеке

Субэдэй рвал и метал, неистово рубя черным клинком из индусского булата парчовые булгарские подушки.

– Изменщики! Бунтари!!! Всех, всех вырубить, всех под корень! Всех!!!

Впервые после гибели сына привычная выдержка нойона изменила ему, но если тогда он лишь раненым волком выл над телом Кукуджу, то сейчас пришел в истеричное бешенство. Впрочем, бесконтрольная ярость темника имела веские основания и проявилась отнюдь не на пустом месте.

Субэдэй допустил очень большую ошибку. И орусуты сумели ею воспользоваться.

То, что никакого стремительного и внезапного удара по сторожевому полку орусутов не вышло, стало лишь одной из причин ярости Старого лиса. В конце концов, он сделал все, что смог, стремительно продвигаясь на запад и отправив вперед целый рой разъездов, что должны были перебить дозоры врага… Но не вышло. Противник не сплоховал, не допустил ошибки, он также шел вперед, выставив перед собой сеть малых конных отрядов, и хотя большую часть их удалось перебить целиком, кто-то все же отбился, добрался до своих и упредил о скором появления урянхаев.

Ну а дальше… А дальше противник не изобрел ничего нового, устроив засеку на главном торном пути, ведущем из Булгара в землю орусутов, и прикрыл ее стрелковой засадой. Это ведь не просторные бескрайние степи с трепещущими на ветру ковылями, это глухие леса мордукан… Впрочем, передовой отряд монголов относительно легко пробился сквозь первый завал, отогнав врага, но во второй уже уперся, понеся большие потери. Тем не менее вторую засаду было вполне возможно обойти узкими лесными дорожками, больше напоминающими звериные тропы, благо, что выступив в поход, Субэдэй озаботился набором проводников, хорошо знающих местность. Тогда орусутов можно было бы уничтожить, неожиданно атаковав их со спины.

Но перед темником встал вопрос о продолжении похода в принципе. Нойон уже прекрасно понял, что разбить орусутов по частям не выйдет, что ему придется столкнуться с готовыми к бою конными батырами, закованными в броню, прикрытыми к тому же легкими всадниками-стрелками, и что вряд ли противника удастся заманить в засаду. На момент этих размышлений разум Старого лиса был все еще холоден и отстранен от чувств, а потому Субэдэй счел возможным и необходимым начать отступление, предварительно предупредив о появлении орусутов в тылу Орду-Эджена и отправив гонцов-туаджи к Бату-хану. Теперь нойон вознамерился уничтожить орусутов чуть иначе – связать их передовые части боем, не позволяя вести полноценный дозор, оттянуть их на себя, отвлекая внимание врага, в то время как Орду собирает свой тумен на севере в кулак, и дождаться подхода ларкашкаки с гвардией тургаудов. После чего монголы дали бы бой уже в степях Булгара. И даже если орусутов не удалось бы разбить наголову, то остановить их продвижение – наверняка. А о собственном поражении Субэдэй даже не помышлял – в степи это просто невозможно. В крайнем случае, его нукеры просто выйдут из боя, оторвутся от врага, коли он окажется столь силен.

А Орду тем временем обрушится с севера на плетущиеся за ядром вражеской рати обозы и растянувшееся на дороге ополчение. И тогда враг окажется в ловушке, тогда враг окажется в западне. И даже если каган Арпана Юрги сумеет развернуться, даже если сумеет отбросить с пути тумен старшего сына Джучи, уйти от висящих на плечах степняков ему вряд ли удастся. Орусутам просто нечего будет есть во время их бегства.

Именно так размышлял нойон, принимая решение, посылать нукеров обойти вторую засеку противника или нет. Но потом полог шатра его откинулся, и внутрь проник туаджи, посланный Берке с поистине страшными вестями.

…Булгар в одночасье запылал под ногами монголов. Неожиданно для завоевателей и одновременно с тем слишком быстро и организованно, чтобы счесть восстание стихийным и случайным.

Первыми поднялись на завоевателей сыновья последнего эмира Абдуллаха, павшего при обороне Биляра. Алтын-бек и Алим-бек, ютившиеся на севере страны и изъявившие полную покорность, внезапно отрастили зубы: скрытно собрав несколько отрядов мятежных нукеров и предательски истребив монгольскую охрану, внезапным ударом разбили не успевший изготовиться к бою гарнизон Шелубея, целых две тысячи нукеров.

И тогда, вслед за столь яркой искрой, высеченной сыновьями эмира, вспыхнула вся страна…

Но эти шелудивые псы ни за что бы не решились на выступление сами, жги их огнем! Ибо даже при наличии на их земле трех туменов (Берке, Субэдэя, гвардии Бату и отрядов Аргасуна, разбросанных по гарнизонам), восстание жалких остатков былой мощи Булгара было обречено на скорую гибель. Кровавую гибель… И в этом Субэдэй был полностью прав: восстание вспыхнуло не просто так. Сыновья Абдуллаха решились на мятеж после того, как до них дошла весть из земель лесных мордуканов, именуемых эрзей: тумен Орду-Эджена уничтожен, чингизид убит. А с севера по Итилю в Булгар следует мощное войско кагана Улайтимура – пехота на судах и конница вдоль берега полноводной реки. Что к войску орусутов присоединились все воины эрзи, и что инязор Пуреш изменил монголам и также присоединился к врагу.

А ведь туаджи от Орду действительно давно уже не приносили никаких вестей…

Берке было выступил против стремительно набирающих мощь беков, но восстали все покоренные, коих по весне он собрал в свой тумен. Поначалу-то они изъявляли лояльность и на словах даже были готовы сражаться с сородичами, но, чуя неладное, темник приказал булгарам сдать оружие в обоз. Что же, это стало отличной проверкой их верности: покоренные, только-только набранные в тьму, воспротивились, пролилась первая кровь, и несколько частных схваток мгновенно обернулись настоящим сражением. Причем на сторону булгар переметнулись даже некоторые кипчаки! И тех, и других Берке истребил, однако, уничтожив три тысячи покоренных, еще полторы тысячи нукеров чингизид потерял в схватке с ними. Таким образом, его тумен в одночасье сократился едва ли не вдвое, и идти с остатками тьмы на сыновей Абдуллаха, усиливающихся с каждым часом, он не решился. Вместо этого темник начал спешно отступать к Булгару, к ставке ларкашкаки.

Сами беки пока также не решаются выступить на юг, но время сейчас играет именно на них. Пусть даже Бату, объединившись с Берке, обрушатся на мятежников, к тому моменту, когда они доберутся до врага, с севера на помощь булгарам поспеют орусуты. А если не поспеют, то Алтын и Алим просто уйдут к ним на соединение, не принимая боя.