Царство

Глава 12

Русичи, спешно строящиеся на лесной опушке, сполна воспользовались «благородством» чересчур самоуверенного ландмейстера. Но когда рать их окончательно замерла на месте, фон Грюнинген припомнил предложение рижского комтура, чувствуя, как горько стало во рту его от сильного волнения.

Всеволодовичи действительно привели на поле боя царскую рать!

Правое крыло русского воинства заняла личная дружина новоиспеченного базилевса – пять сотен закованных в дощатые брони отборных гридей и три сотни конных лучников с тугими составными луками. До Переяславской сечи дружинников было много больше, но и без учета потерь в битве с Субэдэем значительную часть опытных ратников пришлось оставить на юге для отражения очередного татарского натиска. Да ведь и всадники-стрелки немало воев потеряли, покуда изгоном шли впереди царской рати, истребляя всех встреченных по пути «крестоносцев». «Крестоносцев», погрязших в грабежах и насилии и несущих русичам смерть вместо проповеди и света истинной веры.

Левое крыло, в свою очередь, заняла дружина Ярослава Всеволодовича. Она, правда, также заметно уменьшилась после того, как князь отправил лучших гридей в Ладогу, на помощь сыну. Но к тремстам его ближникам добавилось равное число тяжелых новгородских всадников вечевого тысячного полка. Новгородская, или вечевая, тысяча – это, быть может, единственный на всю Русь столь мощный городской полк, вооруженный и оснащенный на средства богатых купцов. И вои его не уступают ни в выучке, ни в храбрости лучшим княжеским дружинникам, порой даже превосходя их прочными бронями да лучшим оружием – новгородскими харалужными клинками. Наконец, еще две сотни всадников привели новгородские бояре. Последние были вынуждены усмирить свою гордость при вести о вторжении крестоносцев и присягнуть на верность базилевсу Юрию вместе со своим князем, напоказ скрипящим зубами от негодования, но посмеивающимся над боярами в душе.

Более полутора тысяч русских всадников замерли в составе полков правой и левой руки – ничуть не меньше, а даже и немного больше, чем у ливонцев. Впереди же войска Всеволодовичей встал сторожевой полк из двух сотен новгородцев с самострелами да трех сотен опытных владимирских лучников с тугими составными луками – им первыми встречать натиск рыцарей, первыми гасить ударную мощь тарана крестоносцев.

Большой полк, в свою очередь, составила многочисленная пехота. Семь сотен панцирных пешцев вечевого полка, большая часть новгородской тысячи. И равное им число пеших гридей Владимирской земли под командованием уже отличившегося воеводы Еремея Глебовича, приказавшего тяжелым пешцам строить «ежа». На крыльях же большого полка замерло по полторы сотни лихих рубак-секироносцев из числа пеших боярских дружинников. Многие из них также облачены в брони и вооружены тяжелыми двуручными топорами – таким оружием при должной сноровке можно и рыцаря на скаку из седла выбить. Это, правда, если один на один – в сторону перед сшибкой отскочить да рубануть навстречу. А вот при таране клина такой прием не сработает. Зато когда замрут на месте вражьи всадники, завязнут в толпе пешцев, тогда можно и вновь помериться силами в честной схватке.

Наконец, за стеной щитов отборных пешцев рати базилевса замерло три тысячи воев ополчения Новгородской земли, вооруженных и защищенных куда как хуже и беднее. Но в общей схватке и они сгодятся – хоть бы и против тех же чудинов.

А в итоге войско русов в полтора раза превосходит готовый к атаке ливонский клин, что тревожит сердце ландмейстера, крепко тревожит… Вот если бы сложить в кулак все орденское войско, поставив в строй также и тех, кто поддался искушению и отправился грабить.

Но… Русы шли изгоном, выслав вперед главных сил своей рати десятки конных разъездов и перехватывая всех встреченных ими на пути немцев да чудинов. Причем расстояние между войском и разъездами сократилось лишь перед самым лагерем крестоносцев, где густую цепочку дозоров было уже не так-то и просто преодолеть. В итоге предупредить ливонцев о приближении базилевса так никто и не смог, а теперь уже никак не успеть увести орден из-под стен Пскова. Только и осталось ждать, когда откроются городские ворота и еще полторы тысячи русов ударят рыцарям Дитриха в спину.

Но фон Грюнинген не трус и не дурак, и от своего решения дать Всеволодовичам построить рать он, все обдумав, не отказался даже в душе. Не может быть, чтобы крестоносцы проиграли эту битву, ведь с ними Бог! Да и силы пусть не равны, но подавляющего преимущества у врага нет. А значит, нет и оснований для поражения ордена – это схизматики потерпят крах и будут вынуждены признать власть папы римского.

Подобными мыслями ландмейстер себя успокаивал, они дарили ему надежду и одновременно с тем позволяли мыслить трезво и здраво, не поддаваясь липкому страху. И когда, наконец, пришел черед начинать битву, он спокойно и уверенно приказал своим посыльным:

– Отправляйтесь к фон Вельвену, пусть передаст мне пятьсот арбалетчиков. А у Буксгевдена запросите всех конных латгалов.

Молча кивнув, посланники ускакали выполнять распоряжение ландмейстера. Замысел его оказался довольно прост: нисколько не сомневаясь в своих сержантах, Дитрих вознамерился с их помощью расчистить дорогу рыцарям, а на случай, если противник стремительно ударит легкой конницей по его стрелкам, фон Грюнинген решил прикрыть полубратьев ополчением латгалов. Последних было не особенно жалко – ну и потом, кому еще противостоять всадникам-лучникам, как не собственной легкой стрелковой кавалерии? Если все пойдет наиболее удачно, и русы не решатся атаковать, то основные силы ордена двинутся вперед еще под прикрытием арбалетчиков. И только при приближении клина крестоносцев пешие сержанты разойдутся на фланги, защищая их уже от дружинников русов.

А если нет – что же, латгалами ведь можно и пожертвовать…

Следующие распоряжения фон Грюнинген передал с посыльными, направленными им к комтурам и епископу.

– Тевтонцы и рыцари Буксгевдена должны быть готовыми к отражению атаки рыцарей врага. Для этого им необходимо удержать не менее половины своих людей от тарана и быть готовыми ударить навстречу русам. Общая атака – по моему сигналу!

Мерно печатая шаг, двинулась вперед плотная толпа сержантов-арбалетчиков, веером расходясь в стороны по мере приближения к русам. Угрюмо молчат полубратья, только легкое звяканье железа раздается над их рядами, а сердца крестоносцев стынут при виде могучей рати схизматиков. Многочисленны реющие на ветру стяги с грозно взирающими на крестоносцев ликами Спасителя и Богородицы, а над головами русов словно вырос целый лес копий. И на крыльях их войска ждут своего часа многие сотни дружинников-рыцарей. При желании им не составит никакого труда втоптать ливонцев в землю. И что с того, что позади арбалетчиков неспешно движутся вперед также двести крещеных латгалов – разве легкие конники остановят натиск тяжелых бронированных всадников?

Но не панцирных гридей стоит бояться крестоносцам… Уже зарядили свои самострелы новгородские баллистарии, уже наложили на тетивы срезни с широкими наконечниками владимирские стрелки А ведь их составные луки бьют на то же расстояние, что и германские арбалеты, зато раза в три превосходят их в скорострельности. И когда первые сержанты приблизились к русам на сотню с небольшим шагов, подметившие это наметанным взглядом сотские головы новгородцев и владимирцев разом воскликнули:

– Бе-е-е-ей!!!

– Бей!!!

– Бей!

В одно мгновение разошелся клич по сторожевому полку, и в воздух разом взмыли сотни срезней! И тут же дружно захлопали тетивы самострелов, отправляя болты в полет над землей, точно в приблизившихся полубратьев. Градом ударили они по выставленным крестоносцами круглым щитам, затрещало под их напором обтянутое кожей дерево. А спустя всего пару ударов сердца сверху по головам и плечам германцев жестко хлестнул ливень стрел. На свою беду отвлеклись сержанты на новгородцев, сочтя болты баллистариев большей опасностью. Но владимирские лучники доказали ворогу обратное…

Впрочем, что меченосцы, что тевтонцы всегда славились умелыми арбалетчиками. И пусть первый залп русов действительно собрал щедрую дань крови, разом оборвав жизни чуть более трех десятков ворогов, но далее схватка пошла на равных. Встав в три ряда, ливонцы уменьшили число ведущих бой полубратьев, однако в тоже время практически полностью перегородились щитами. И пусть следующий залп воев сторожевого полка также нашел свои цели, жертв среди немцев стало заметно меньше.

А затем по русичам ударил ответный, весьма точный залп врага. И хотя не столь и много болтов полетело вдоль земли, устремившись в новгородских и владимирских ратников, и пусть последние защищены прочными щитами, что держатся на локтевых ремнях, все же оперенная смерть немцев также нашла множество целей среди лучников и баллистариев.

Некоторое время стрелки с обеих сторон обменивались дружными залпами. Но Юрий Всеволодович ясно увидел: стена щитов ливонских арбалетчиков дает им достаточную защиту как от отвесно падающих с неба срезней, так и от бьющих точно в щиты болтов. А вот русичи, надеясь подавить ворога большим числом участвующих в схватке стрелков, несут значительные потери, ведь повешенный на локоть круглый щит надежно бережет лишь левую половину корпуса, в то время как кольчуги арбалетные болты уверенно пробивают. И выходит, что даже значительно меньшее число стреляющих в ратников ливонцев постепенно переламывает ход схватки в свою пользу.

– Игнатий! Скачи к воеводе сторожевого полка, пусть разрешит лучникам пользоваться стрелами с долотовидными наконечниками. И упреди младших дружинников: как только прозвучит мой рог, выдвигаться им вперед, обтекать справа вражеских самострельщиков и обстреливать их крыло. А коли сунутся в бой конные чудины, так перебить их, всех до единого перебить!

Один из царских посыльных едва ли не с восторгом склонил голову, радуясь оказанному ему вниманию и доверию базилевса. После чего молодой дружинник спешно послал своего коня вперед, лихо его пришпорив. А Юрий Всеволодович даже с места не тронулся, продолжая напряженно следить за тем, как разворачивается противоборство застрельщиков.

Стрелы с долотовидными наконечниками, равно как и с гранеными бронебойными, и узкими шиловидными владимирские лучники берегли для псов-рыцарей. И если граненые и шиловидные наконечники лучше всего подходят для поражения кольчуг, то долотовидные не только щиты раскалывают, но и шлемы. Однако стоит ли беречь стрелы, когда стремительно тает число самих стрелков?!

Галопом пролетел Игнатий несколько сотен шагов, разделяющих полк правой руки и сторожевой, чудом избежав встречи с ливонским болтом. А когда уже подскакал он к сотскому голове Захару, назначенному старшим над лучниками и баллистариями, и выкрикнул наказ князя, то неожиданно дрогнула земля под ногами его скакуна.

Ливонская комтурия Тевтонского ордена пока еще медленно двинулась вперед.