Царство

Эпилог

Батый смотрел на приближающуюся к его нукерам едва ли не полнокровную тьму булгар и никак не мог поверить в свою удачу. Орусуты! Сами! Явились на битву!!! Явились лишь конной ратью, оставив малоподвижных и практически беспомощных в степи пешцев в Булгаре. И пусть последние весьма крепки при обороне крепостей, но что им противопоставить легким конным стрелкам вне их стен?

Удивительно, что орусуты вообще смогли настичь монголов. Впрочем, добравшись до земли мордукан, нукеры ларкашкаки здорово замедлились, уже без спешки собирая обильную дань крови предателей и заодно безжалостно их грабя. Преследования никто не опасался – ни один из темников не мог предположить, что враг рискнет разделить не столь и многочисленное по сравнению с самой ордой войско. Но орусуты рискнули… И тем самым они засунули голову в пасть тигру, к тому же наверняка оголив рубежи своих земель.

Хах, и ведь эти безумцы, слава Тенгри, еще на что-то надеются!

Вот только на что?!

Свирепо оскалившись, ларкашкаки громко рявкнул, со злобным удовлетворением произнеся вслух всего одно слово:

– Стрелы!

А больше внуку Чингисхана ничего говорить и не пришлось: по всей тьме гулко забили барабаны, взревели рога, заколыхались бунчуки, и навстречу приближающимся к орде булгарам устремился настоящий ливень стрел.

Ополченцам-субаши показалось, что густой рой монгольских срезней закрыл от них небо. Ни один булгарин еще даже не успел приготовиться к собственному выстрелу, ведь их составные луки уступают монгольским, а многие вои вооружены и вовсе простыми однодревковыми, подходящими скорее для охоты, нежели для настоящей битвы. Спустя всего пару-тройку ударов сердца на устремившихся к татарам всадников обрушился град стрел, безжалостно хлестнув по непокрытым головам и плечам воев, раня открытые холки, бока и даже крупы лошадей. Старуха с косой в один миг вырвала из рядов субаши несколько сотен пронзенных срезнями всадников, павших под копыта лошадей. А порой и со всего размаха разбивающихся о землю вместе с ранеными скакунами, разделившими печальную участь хозяев.

Только то, что булгары атаковали в неплотном, разомкнутом строю в несколько рядов, уберегло ополченцев от значительно больших потерь. Хотя нашлось немало и тех неудачливых мужей, кто просто не успел увести коня от столкновения с павшими впереди соратниками. Но разве у монголов недостаточно стрел? Разве не славятся они опытными, искушенными в битвах лучниками? Против своего обыкновения ударив по противнику с места, на пределе мощности своих составных луков, поганые успели дать шесть слитных залпов, прежде чем наполовину выбитые булгары наконец-то доскакали до врага. Субаши также успели сделать кто два, а кто три выстрела в ответ, и, словно обезумев от страха и охватившего их гнева, они наконец-то сцепились с татарами в яростной схватке.

Впрочем, если на крыльях орды, где булгар встретили легкие всадники урянхаи и нукеры Аргасуна – те, кому посчастливилось живыми вырваться из Булгара, – завязался в целом равный, неуступчивый бой, то в центре… В центре все кончилось очень быстро. Самые искусные стрелки-хорчины, владеющие к тому же самыми мощными составными луками, нанесли субаши наибольшие потери. А когда последние уже практически доскакали до монголов, хорчины организованно и заученно расступились, пропуская вперед тургаудов.

И бронированная гвардия Батыя ударила булгарам навстречу.

Они даже не пытались взять особого разгона – да и зачем он им? Монгольские гвардейцы искусно владеют копьями-чжидами в ближнем бою: подобравшись к противнику, они наносят укол обеими руками, используя именно их силу, а не скорость своих не очень-то и резвых скакунов. И этой силы большинству опытных тургаудов вполне достаточно, чтобы, к примеру, пронзить кольчугу врага, глубоко утопив наконечник в его плоти, или пробить седельную луку, ранив и наездника, и его коня. Да и вместо луки вполне может оказаться вражеский щит. Наконец, используя загнутые внутрь крюки, поганые умело цепляют кромки щитов противников, открывая их для стремительных уколов соратников. А то и вовсе стаскивают ими ворогов из седла.

И что могли противопоставить бездоспешные ополченцы-субаши, вооруженные в большинстве своем лишь саблями, опытнейшим тургаудам? Тургаудам, закованным в сверкающие на солнце стальные панцири худесуту хуяг и вооруженным длиннодревковыми чжидами?! Разве что стойкость и храбрость, но ведь и лучшим из лучших монгольских батыров храбрости не занимать. Наконец, в центре гвардейцы оказались заметно многочисленнее булгар, а потому и схватка их была скоротечна и кровава, закончившись полным истреблением атакующих.

Впрочем, главную свою задачу субаши все же выполнили – отвлекли внимание от бодро рысящих владимирских и новгородских гридей, вот-вот готовых сорваться в галоп, чтобы протаранить поганых. Но, зная силу копейного удара орусутов, тургауды тотчас развернули коней, спешно отступая от дружинников базилевса, а вперед вновь двинулись хорчины. Отлично организованные и великолепно обученные гвардейцы монголов прошли сквозь строй друг друга плотными группами, словно манипулы римских легионов. И уже сорвавшихся на галоп витязей Новгорода, Владимира, Суздаля, Ярославля, Москвы, Белоозера, Торжка и Твери, Переяславля – всех их встретил град монгольских срезней, ударивших по скакунам всадников, следующих на острие клина.

Впрочем, первый залп поганых не принес особого результата: полностью бронированные богатыри, лучшие из лучших воев старших дружин, ждали обстрела противника. А потому и скакуны их защищены нагрудниками из дощатой брони, стальными налобниками и кольчужной попоной. Но вражеский залп был далеко не единственным, и в конце концов вражеские срезни нашли свои цели – глаза, уши скакунов, ничем не защищенные ноги животных, рассекаемые широколезвийными наконечниками монгольских стрел… Чьи-то жеребцы обезумели от боли и перестали слушаться наездников, выбиваясь из клина, некоторые и вовсе сбросили хозяев, а некоторые рухнули вместе с ними.

И все же поганые не смогли остановить русичей ливнем стрел!

Однако к этому хорчины и не стремились: выпустив каждый по три срезня, они сноровисто развернули своих отборных, самых легконогих кобыл, спешно бросив их назад. После чего стремительно отступили в широкую брешь в строю тургаудов, втягивая в расставленную Субэдэем ловушку клин преследующих их гридей. И ведь занятые преследованием и полностью уверенные в скорой победе, русичи слепо втянулись в эту самую ловушку.

Старый лис в начале битвы находился подле Батыя, а после появления орусутов принял командование над гвардией, прекрасно понимая, что именно столкновением с ней решится исход боя. Ясно понял нойон и то, что на ложное отступление времени не остается, и что привычно вытянуть врага на себя, подставив под удар тяжелой конницы, не выйдет. Но ведь все равно Субэдэй сумел придумать ловушку для орусутов, и успешно воплотил ее в жизнь, возглавив тургаудов и хорчинов. Именно по его приказу батыры, вооруженные чжидами, разомкнули строй, оставив для конных стрелков и преследующего их врага широкий просторный коридор. А вот когда клин отборных всадников базилевса, разогнавшихся в рывке, нагнал лучников, смяв и стремительно изрубив их задние ряды (при этом преодолев коридор наполовину его глубины), вот тогда нойон и приказал тургаудам атаковать.

И тургауды с короткого разбега врезались в противника, словно тисками сжав клин дружинников. Орусуты едва только успели развернуть скакунов к врагу.

Увы, лобового тарана у воев базилевса не получилось, их все-таки заманили в ловушку, мгновенно захлопнувшуюся в подходящий миг, выбранный опытным Субэдэем. Неслучайно ведь славный багатур считался лучшим темником Чингисхана! Тем более он уже имел дело с батырами орусутов на Калке, где так же умело заманил отборную рать Мстислава Удатного и Даниила Галицкого под удар «молота» тургаудов.

А теперь нойону показалось, что, сделав круг, история повторилась. Что еще немного, и он прославит свое имя очередной громкой победой.

Вот только не учел Субэдэй, что в этот раз войско русичей имело единое командование, четкий план битвы, и что все три рати (владимирская, рязанская и черниговская) действовали заодно, а не вступали в сечу поочередно, как на Калке.

И когда Старый лис заметил еще два клина бронированной конницы орусутов, успевших изменить направление удара – в тыл гвардейцам! – он уже ничего не смог предпринять.

Под гулкий рев турьих рогов русичи протаранили оба отряда тургаудов, буквально проткнув их строй насквозь. Набравшие разгон тяжелые жеребцы гридей просто стоптали или сшибли низкорослых и легких монгольских коньков, оказавшихся на их пути. А ударившие в спины поганым пики русичей пронзили когда двух, а когда и трех ворогов каждая – ворогов, порой даже не успевших развернуться лицом к дружинникам. И только-только наметившийся разгром витязей базилевса быстро перетек в жестокую, яростную схватку – даже свалку яростно убивающих друг друга бронированных витязей и батыров. Исход которой после удара черниговских северян и рязанских вятичей быстро стал клониться в пользу русичей.

Не менее яростная схватка развернулась и на флангах – там, где менее половины субаши доскакали до противника и вступили с монголами в ближний бой. Поганые, быть может, и не приняли бы его, но Субэдэй решил не оголять крылья гвардии, уверенный в том, что главный удар орусуты нанесут в центре. Однако он дважды просчитался – и с примерной оценкой численности войска врага, умело скрывшего лавой булгар приближение второй линии своих лучших всадников, и с планом на битву базилевса, во многом подсказанным рязанским князем, внимательно слушающим, в свою очередь, мысли одного новоиспеченного боярина. Так что степные лучники, довольно успешно справляющиеся с отчаянно кидающимися на них ополченцами (стремящимися отомстить за чудовищное разорение своей земли), уйти от удара подкрепления орусутов уже не успели.

На правом крыле порубежники и младшие рязанские дружинники смело врубились в толпу степняков, тараня поганых копьями и яростно рубя их саблями и чеканами, круша булавами. В то время как черниговские ковуи принялись обтекать монголов, одновременно с тем засыпая их ливнем срезней. Впрочем, поганые им не без успеха отвечают, вот только лучников, способных вести перестрелку, у татар осталось откровенно мало.

А вот на левом крыле битвы в ряды ворогов с неистовой яростью ворвались лучшие воины мокши и бахадиры булгар, чьи клинки молниями засверкали на солнце, вскоре обагрившись монгольской кровью – час праведной мести настал! Обтекать же поганых, стремясь в конце концов окружить их, пришлось младшим дружинникам базилевса. Яростная сеча закипела в степи у стольного града мокши, но чаша весов победы, к вящему изумлению Батыя, стала неуклонно клониться в пользу орусутов.

Тогда по приказу ларкашкаки из боя с ополчением мокши спешно вышел тумен Берке, поредевший еще на тысячу с лишним нукеров. Уже заметно уставшие монголы устремились в новую схватку, надеясь остановить владимирскую младшую дружину и ковуев. В то время как оставшиеся стоять на месте пешцы Нарчатки не успели даже осознать своей удачи.