Царство

Глава 9

Агостино Манчини, доверенное лицо легата Вильгельма Моденского, сидел у камина, протянув ноги к огню и поцеживая разогретое вино с пряностями. Вино, услада души, было его небольшой слабостью, особенно в студеных северных землях, где каменные чертоги прогреваются только летом. Он никогда не напивался и не впадал в скотское состояние, но позволял себе немного пригубить чуть терпкого напитка, еще хранящего аромат вызревшего под жарким пьемонтским солнцем винограда. Епископский викарий любил провести вечер с чашей вина, напоминающего ему об отчем доме, поглядывая при этом в огонь, но сегодня его одиночество было скрашено присутствием собеседника. Собеседника крайне влиятельного и бывшего старшим над ним в иерархии священнослужителей, но вынужденного принять приглашение от доверенного лица папского легата. Впрочем, и Ярлер, архиепископ Уппсалы, был не против вкусить подогретого южного вина с безумно дорогими на севере индусскими пряностями, продолжая уже давно начатый разговор.

– Значит, посадник желает сам утвердиться в Хольмгарде?

Агостино безразлично пожал плечами.

– Его человек сообщил, что посадник ведет речь от лица всего боярства. Однако же мы понимаем, что он наверняка желает стать кем-то большим, чем просто первым среди равных. И я думаю, что это желание нам необходимо всячески подогреть: гордость – первый и самый главный из человеческих грехов, уводящий даже добродеятельных христиан к погибели. При этом именно власть имущие очень легко поддаются данному греху.

Сделав неторопливый глоток из своей чаши, стараясь насладиться неповторимым букетом столь яркого и необычного напитка, архиепископ лишь спустя некоторое время с легким ехидством в голосе заметил:

– Но разве нам должно разжигать грехи в христианах? Разве цель нашего служения не заключается в обратном?

Фрязин искренне улыбнулся понравившейся ему шутке, после чего все же счел необходимым ответить:

– Мы говорим о заблудших схизматиках, все еще исповедующих Христа греческим обрядом и не желающих признать главенство папы римского. Но между тем еще древние осознали мудрое правило победителей: разделяй и властвуй. Хольмгард и конунги русов уже разделились, что ослабило обе стороны. Когда же рвущийся к власти посадник возвысится над прочими боярами, вызвав тем самым их ненависть, кровь его сторонников наверняка прольется. В конце концов, если русы окажутся чересчур миролюбивы, мы поможем ей пролиться. И тогда вспыхнет уже очередная вражда внутри Хольмгарда, что позволит без особых трудов занять его славным рыцарям свеев!

Ярлер скривил губы в жесткой ответной усмешке.

– Нашим славным рыцарям, кто успел уже нашить Святой Крест на сюрко, не потребуется ждать, пока бояре русов, оставшись без конунга, вцепятся друг другу в глотки в борьбе за власть. Хольмгард без боевого вождя, кто сплотил бы вокруг себя их дружины и повел бы ратников в бой, не способен вывести войско за городские стены и защитить свою землю. И если слова посланников правдивы, то отобрать у русов Альдейгьюборг и запереть их купцам путь в Варяжское море мы сможем уже этим летом, силой оружия, не беря на себя никаких обязательств. Вопрос лишь в том, действительно ли правдивы слова людей посадника? И являются ли они теми, за кого себя выдают? И почему, наконец, они обратились именно к вам, пришлому викарию, а не к архиепископу Уппсалы?!

Агостино Манчини, давно ожидавший подобного вопроса, лишь усмехнулся про себя. Ярлера крепко задело то, что русы нашли выход именно на человека папского легата. И еще сильнее обеспокоил его тот факт, что кто-то из подчиненных ему служителей архидиоцеза Уппсалы сумел «подружиться» с римлянином. А вдруг этот кто-то ищет поддержки последнего, намереваясь побороться за престол архиепископа? Да на лице свея крупными буквами написано, что он прямо сейчас перебирает в уме имена возможных противников.

Тонко улыбнувшись собеседнику и сделав очередной глоток, Манчини спокойно ответил:

– Опустим ненужные подробности, что отвлекают нас от главной цели нашей беседы. Что касается посланников, у меня нет особого доверия к их словам, хотя и звучали они вполне искренне и убедительно. Но увы, я допустил ошибку, взяв с собой на встречу слишком мало людей, русы же были с сопровождением из десятка воинов. Да и сами послы по внешнему виду показались мне опытными, бывалыми бойцами. Поэтому я не решился приказать схватить их и провести более подробный разговор в пыточном подвале. Впрочем, мой опыт подсказывает, что на дыбе даже честный человек запросто оболжет самого себя, а правдивость их слов не так и сложно будет проверить, отправив в Хольмгард лазутчика. В конце концов, вражду братьев-конунгов вряд ли возможно утаить, и если это правда, то правдой может оказаться и все остальное.

Архиепископ Уппсалы ненадолго прищурился, с неудовольствием выслушав ответ викария. И только после долгой паузы он нехотя произнес:

– О вражде братьев Всеволодовичей мне уже ведомо. Когда мой человек покинул Хольмгард, Ярослав спешно собирал рать в поход на брата.

Римлянин довольно кивнул.

– Но раз так, разве не самым лучшим решением будет согласиться с предложением посадника и оказать Хольмгарду помощь в борьбе за независимость? Тем более что Ливонская комтурия, со слов русов, также готова выступить против Всеволодовичей.

Ярлер издал сдавленный, презрительный смешок в ответ на предложение Агостино, после чего грубо рявкнул:

– Нет, конечно! Пусть русы льют кровь друг друга, сколько захотят, а мы силой заберем Альдейгьюборг и возьмем под контроль всю торговлю русов. Ливонцам же будет достаточно и Пскова с окрестностями.

В этот раз на лице епископского викария не нашлось места и отдаленному подобию улыбки, оно затвердело, словно камень, а слова его были холодны, будто лед.

– Архиепископу Уппсалы не стоит забывать, что папа Григорий IX объявил крестовый поход в Финляндию и что именно крещение язычников, как и насаждение истинной веры среди схизматиков, есть истинные цели крестоносцев!

Свей не остался в долгу, холодно бросив в ответ:

– Архиепископ Уппсалы никогда об этом не забывал. Как и о том, что люди посадника прямо сказали, что не собираются признавать власть и главенство папы римского. Они лишь разрешат нашим пресвитерам проповедовать. Ха! Да когда наши рыцари войдут в Альдейгьюборг, к вечеру того же дня в нем не останется ни одного схизматика! Все они будут крещены или примут смерть, достойную их жалкой веры.

Последнее заявление было откровенно кровожадным. Однако оно нисколько не смутило викария, наоборот, слова свея породили на лице Манчини очередную улыбку.

– Выходит, в главном мы сходимся. Осталось лишь убедить Ульфа Фасе изменить направление удара с земель еми на земли Хольмгарда. Однако здесь именно ваше влияние, архиепископ, будет заметно весомее, и именно ваши слова смогут повлиять на ярла.

В этот раз Ярлер широко улыбнулся – не слишком тонкая лесть была ему все же весьма приятна. Изменился и тон его голоса.

– Однако я не откажусь и от вашего присутствия во время переговоров с ярлом. Впрочем, Фолькунги хорошо осведомлены о том, что происходит в северных землях русов, и наверняка знают о вражде братьев-конунгов. И конечно, они с куда большей радостью отправятся покорять богатый Альдейгьюборг, чем нищих язычников емь. Особенно если тевтонские рыцари войдут в земли Хольмгарда с запада. Однако прежде, чем отправиться к ярлу, я все же хотел бы получить подтверждение о намерениях ордена и его возможной поддержке.

Агостино Манчини серьезно кивнул:

– Я уже отправил своего человека в Дерпт. И как только он получит ответ ландмейстера, то тут же доставит его назад.

– Это хорошо… А что касается посланников русов? Люди, кто свел вас, наверняка знают про их местонахождение и сейчас. Если проблема в воинах, то я могу хоть сейчас послать за тремя десятками рыцарей. Они захватят этих послов и связанными бросят нам под ноги еще до того, как прогорит огонь в этом очаге!

Однако епископский викарий в ответ лишь покачал головой.

– Увы, это невозможно. Как только русы донесли до моего слуха предложение посадника, они тотчас покинули место встречи, а вскоре и Уппсалу, отплыв на юг на торговом судне. Очевидно, они предполагали возможность захвата и пыток с нашей стороны. К слову, справедливо. Но по большому счету это ничего не меняет. Нужно лишь отправить в Хольмгард новых лазутчиков и дождаться ответа ландмейстера Ливонской комтурии, согласовав с ним совместные удары. И тогда, я уверен, мы увидим, как схизматики русы принимают истинное крещение!

Три месяца спустя…

Солнце медленно вставало над сосновым бором, словно касаясь крон столь густо растущих деревьев, что со стороны могло показаться, будто лес и вовсе непроходим. Хотя на самом деле это был лишь обман глаз – редкий подлесок хоть и создавал впечатление незыблемости древесной стены, но на самом деле сквозь него мог бы пройти даже конный ратник.

Впрочем, никто в лагере свеев и не думал посмотреть в сторону холма, покрытого шапкой сосен. Стоянка их, расположенная у впадения реки Ижора в Неву, была выбрана ярлом Ульфом Фасе не случайно: широкий прямой плес просматривался в сторону Альдейгьюборга на многие версты, и внезапное приближение дружины Александра, сына конунга Ярицлейфа, коли он все-таки решится дать бой, было просто невозможным. Русы, имея привычку грузить пешцев на суда (откуда и название их – судовая рать) и вести всадников берегом вдоль реки, будут издали замечены отправленными на восток, к Альдейгьюборгу, дозорами.

А потому просыпаются недовольные вынужденной заминкой свеи неспешно, сладко потягиваясь и мрачно осматриваясь по сторонам: сколько еще торчать в этой дыре? Пусть летнее солнышко ласково греет храбрых крестоносцев целыми днями напролет, а запаса круп и вяленого мяса достаточно, чтобы прокормить войско еще в течение нескольких седмиц, но безделье расхолаживает потомков свирепых викингов. А все потому, что только успел ярл войти в устье Невы, ведя флот из полусотни шнеков-змей (каждый из которых вмещает от пяти десятков до доброй сотни воинов), как получил он тревожное известие от лазутчика из Альдейгьюборга. Последний сообщил черную весть: сын конунга Хольмгарда прибыл на север с личной дружиной и верными боярами, приведя с собой плененного посадника и близких к тому купцов. А еще раньше в город вошла низовая рать из верных Ярицлейфу дружинников, и вместе с гридями Александра гарнизон крепости вырос вдвое.

Да, ярл все одно мог бы взять штурмом град русов, но только штурм этот был бы слишком тяжелым и кровавым для свеев, и потери могли составить до половины войска, а то и больше. А значит, даже заняв с боя Альдейгьюборг, Ульф Фасе рисковал его не удержать.

Вот потому-то вождь свеев и выбрал удобное место для стоянки на обширном участке берега у устья Ижоры, где можно было без особых сложностей разместить и большую рать, и принялся ждать. Ждать подкрепления из Уппсалы, ждать, когда рыцари Ливонской комтурии займут Хольмгард и окажут помощь против Александра. А то и вовсе заставят его бежать на юг, к отцу, пока еще у конунгова щенка есть возможность бежать… Или, наконец, его самой большой глупости – попытки напасть на войско свеев, вдвое превосходящее рать Альдейгьюборга.