Время для жизни

Иван задумался — а где здесь иудушка, где — эта политическая проститутка? Ну… что его нет в газетах — это понятно. А вообще — он есть? Или уже — он был? И ведь не спросишь же в лоб:

— Не подскажите, а где сейчас бывший лев Революции? Жив или отдал душу — не известно кому? — и даже не понятно — а вот в этой реальности был вообще Лев Давыдыч, или как-то — обошлось?

«М-дя-я… здесь у меня… пробел. И надо поменьше иронизировать над всем этим, даже — про себя. А то — вякнешь что-нибудь про товарища Крупского… И не поймут ведь! Да ладно — если просто — не поймут! А то ведь — порвут как Тузик грелку, или в мрачные подвалы отведут, с обязательной дезинфекцией лба зеленкой!».

— Илья! А вот — твои знакомые комсомольцы… Они кто — какие-то высокие чины или как?

Илья сначала не понял, посмотрел на Ивана с недоумением, потом — развеселился:

— Да нет… Ты не так все понял! Я же не был ни в каком райкоме. Просто у меня дружок есть, Виктор — мы и в школе вместе учились, в последних классах, и сейчас — дружим. А вот у Виктора — есть сестра, Кира. Вот она у нас — активный комсомольский деятель. Очень активный, да, — тут Илья несколько смутился, снял очки и протер их платком, — то есть… она — комсомолка. Из таких… активистов, вот! Она и в мединституте, где учится — входит в бюро комсомола, и сейчас, летом — на общественных началах, в бюро райкома. Очень активная девушка! Вот я, когда у них в гостях дома был, в разговоре и упомянул, что не все гладко у меня выходит. И, как ты советовал, попросил ее, через райком — о содействии. А уж потом — она сама все организовала. Да они же сюда приезжали… Хотя… ты же тогда за стеклом ездил. Да… не видел ты их.

— А кого их? Ты говорил про одну девушку, а сейчас — вдруг — их?

— Да у нее еще подруга есть, тоже комсомолка. Вот они и приезжали тогда, посмотреть, что и как, чем помочь. Ведь это они и к директору совхоза ходили, и на Лесобирже были, и даже — в Сибкомбайн съездили.

«М-да… действительно — очень активные девушки! Что-то я их уже боюсь, таких деятельных комсомолок! Как-то с юности у меня сложились не очень хорошие отношения со всеми этими старостами классов, секретарями бюро, и прочими общественниками. Нет… понятно, когда человек таким образом карьеру делает. Это, конечно, плохо, но — понятно! А вот когда — на общественных началах, да без всякой личной заинтересованности… Тогда — ой! Лучше подальше от таких деятелей, тем более — девушек! Замудохают своими идеями, да активностью. Шило в жопе — это… неудобно как-то».

И Иван ушел с головой в творчество. Обговорив с Ильей вид аншлага клуба, вытребовал с того материалы, краски и кисти, начал творить! Хотя тут больше расчета и аккуратности, чем творчества и вдохновения. Ну какой художественный экстаз может вызвать вывеска? Да — никакого. Если она сделана качественно — тогда просто пройдет человек мимо, кинет взгляд и дальше пошел. А тут труд… кропотливый, мать его… труд!

Потренировался на разных бросовый материалах, выбрал шрифт, согласовал его с директором и — вперед! С непривычки ковырялся с вывеской аж три дня. Потом — закрыл ее стеклом, а рамку, чтобы влага не попадала, ему помог сделать Мироныч.

А ничего так получилось! Вполне аккуратно.

Потом Косову пришлось прерваться на оформление библиотеки. Из Лесобиржи привезли кучу досок, окромленных и выструганных, сухих и гладких. Вот и начали они собирать из досок стеллажи. И собрать их нужно было много — помещение все-таки большое, а его еще и разделить нужно — на зону с детской литературой, на взрослую, и на фонд читального зала.

Потом, когда стеллажи собрали, покрыли их морилкой, расставили по местам, и даже прикрепили к полу уголками. А то — рухнут, как домино, и пришибут кого-нибудь. Она, классическая литература — очень весома и вполне убийственна, в определенных ситуациях.

Постепенно клуб наполнялся всем необходимым. Так же с Ильей съездили и получили музыкальные инструменты — несколько гитар, пару гармоней, баян и один аккордеон. Над последним директор очень уж трясся — какой-то немецкой фирмы инструмент. Были еще несколько балалаек, и какая-то труба. В этом Иван не разбирался совсем. Как особо ценное имущество клубу был передан патефон с набором пластинок!

Оставаясь на ночное дежурство, теперь Косов брал гитару — все веселее! Директор заинтересовался, послушал как Иван бренчит, поморщился как от зубной боли… и взялся за его обучение. Косов сначала фыркал, что, мол, только для себя, что не мыслит себя матерым «игруном». Но Илью, что называется — закусило!

— Нам, со временем, нужно иметь свой ансамбль! Вот нас уже — двое: я и ты. Ничего! Подучу тебя и вполне справишься. Нам не в филармонии концерты давать. Но уровень нужно хоть какой-то — да дать!

Стенд с организациями-спонсорами Иван тоже оформил. И это — не прошло мимо внимания руководителей этих организаций. Тимофеич нажаловался, не иначе! Примчался директор Лесобиржи, потом директор совхоза и каждый с вопросами — «а зачем это?», «а как это?» и с предложениями — «не стоит так-то… вот!», «убрать это нужно!». Ну да — они тоже не дураки, чуют, чем вылезти это может. Но тут и директор клуба уперся, проявил характер!

Актовый зал, он же — зал для занятий музыкой, тоже привели в соответствие. Даже зеркала вдоль длинной внутренней стены повесили! На вопрос Ивана — «зачем», Илья огорошил его, что в дальнейшем в его планы входит и создание танцевального кружка, из учащихся местной школы.

«Весело здесь со временем будет!».

Привезли и кинопроектор. А директор вызвал Ивана и предложил ему — обучиться работе киномеханика! Не больше, и не меньше! Блин! Вот же несет его как — вот на хрена козе баян, если конь не музыкант?! Все доводы Косова, что он здесь — очень временно, директор отмел классическим: «Надо, Ваня! Надо!».

«Ладно! Редиска ты, нехороший человек! Что-то с тебя нужно за это взять… Вот только — что?».

Постепенно у Ивана сложилось впечатление, что вот эта комнатушка, где сейчас сиживали сторожа в ночное время, вполне может служить для него, для Косова, временным пристанищем.

«От Петровны-то все равно съезжать… не сейчас, так — по осени. И чем это — не место для временного проживания? Навести порядок, отмыть, побелить. На окошко — штору… печка есть. Те же мужики и нормальный топчан, и стол с табуретом сколотить помогут».

А Илья — и не думал ему отказывать! Он согласился моментально. После того, как ему нормальный кабинет оборудовали — в комнате мансарды. У директора получилось даже уютно. Большой стол, пару стульев, шкаф, и даже — привезенный из какого-то учреждения старый кожаный диван — с откидными роликами, и полочкой, не иначе как для слоников.

«Семь слоников! Слоники! Чудесные слоники! Вы наши кумиры, мы ваши поклонники!».

Правда, Илья, будучи натурой творческой, а значит — безалаберной, моментально навел в кабинете бардак, который говорил, что данное учреждение вполне себе работает, и работает — уже очень давно! Стопки нот, какие-то книжки, брошюры, методички — заполнили не только стол и шкаф, но — максимально быстро распространились по всем горизонтальным поверхностям кабинета.

«Ага… такая — рабочая обстановка! А что — на некоторых высоких проверяющих это действует. Работают люди, не штаны протирают!».

В этот день Иван, составив в ряд несколько столов в библиотеке, корпел над вывеской «Добро пожаловать!». Кумачовая ткань была натянута на каркас из брусков. Хорошо натянута, грамотно — спасибо Миронычу и Якову!

Оформитель разбил площадь вывески линиями, сделанными простым карандашом, расчертил квадраты под буквы, и сейчас, высунув язык от усердия, пытался вывести вторую букву. Первая — вполне себе получилась, и нужно было не «налажать» с последующими.

В фойе клуба послышались какие-то бодрые голоса, даже смех. И вроде бы — даже женский.

«Вот на хрена вы сейчас сюда приперлись?! Мне бы, как «маститому» художнику сейчас — тишины и покоя, чтобы никто не отвлекал и не мешал! А тут Ильюша в последнее время все экскурсии водит! И руководство всякое… Хотя здесь ничего не попишешь — оно, руководство, имеет право знать, как обстоят дела на вверенном объекте! А на кой хрен он припер вчера учителей местной школы? Знакомство с сельской интеллигенцией? А все эти пионЭры, и прочие представители сельхозтоваропроизводителя? Вот сейчас пойдет у меня все вкривь и вкось — кто виноват будет?».

На какое-то время голоса стихли — не иначе в актовый зал директор их повел.

Потом… Иван скривился. «Ага! Сюда идут». Топоток каблучков по свежеокрашенному полу приближался.

«Ладно! Прервемся — покурить все равно надо!».

Иван стоял с кистью в руке, рассматривал квадраты — не ошибся ли где в расчетах? когда дверь библиотеки распахнулась, и Илья завел сюда несколько человек. Продолжая пребывать в раздумьях по поводу расчетов транспаранта, Косов, машинально поздоровался с вошедшими, мельком взглянув на них.

«Ага… два молодых мужика. Даже — парни это. И две — девушки. Ну — и кого нам принесло на этот раз? Хотя… девушки — это даже приятно!».

Попаданец обратил внимание на первую.

«А что? Очень даже приятная девушка! И прическа такая, симпатичная, кудряшками. И на лицо — симпатяга, правильные черты лица, веселая улыбка. И фигурка, похоже, очень даже… очень! Хотя — ростом бы чуть повыше».

Девушка была одета в летнее светлое платье чуть ниже колена. Рукава короткие, фонариками. Красивые ножки были чуть подернуты загаром. Туфельки светлые на ножках.

«Интересная девушка, да!».

Два парня. Один — постарше, типичный для этого времени парень — широкие летние штаны, парусиновые туфли, сорочка с закатанными рукавами. Лицо, открытое, хорошее такое лицо… с улыбкой.

Второй… второй — тоже очень уж типичный такой вид. Только не здесь. А… западнее гораздо. Ага… белокурая бестия! Настоящий ариец! Волосы русые, почти блондин, зачесаны назад. А вообще — стрижка короткая, спортивная. И сам такой же… спортивный. Широкие, явно накачанные плечи; шея — как у бычка племенного, мускулистая, длинная. И лицо… Иван даже позавидовал немного — вот же красавчик эталонный! Нос прямой, подбородок чуть тяжеловат, глаза… похоже — серые, довольно льдистые. И даже какая-то неприязнь внутри шевельнулась — вот же сволота! Викинг сраный!

Тем временем, Илья решил представить Ивана пришедшим:

— Иван! Вот мои друзья, про которых я тебе рассказывал. Это — мой друг, Виктор! — указал он на парня с открытым и веселым лицом.

— Это — Сергей! — ага, вот значит как «арийца» кличут. Не в тему как-то — Сэр Гей. Его должно было звать — Максимилиан, или там — Фридрих, или еще как-то. А — Сергей, жидковато для такой-то морды!

«Интересно! А чего это я так завелся? Ну — ариец, ну — бестия. Мне-то что? Да параллельно на него! Тьфу на Вас! Тьфу на вас еще раз! Бунша Иван Васильевич, млять!».

Но все же что-то закусило Ивана на этом Сергее, это — да!

— Это — Зиночка! — указал Илья на красивую девушку.

Вот здесь Иван искренне сказал:

— Очень приятно, Иван! А вы — красивая! — чем заставил ту довольно улыбнуться.

— А это — Кира, сестра Виктора! Именно Кира и Зина так помогли нам в ремонте клуба! Ну — помнишь, я тебе рассказывал, что представители райкома комсомола пообщались с руководством организаций…, - Илья мог трындеть что-нибудь о руководстве организаций, или еще — о чем угодно.