Флигель-Адъютант

* * *

Гостиница оказалась небольшой, двухэтажной, и располагалась на отшибе, у самого края города, рядом с перекрестком двух шоссейных дорог. Конюшня и стоянка для автомобилей были пусты, то есть, если и ночевали тут сегодня постояльцы, то совсем немного.

Я просто вошел в парадную дверь, ухватил спящего портье за волосы и ударил его головой о стойку.

— Где люди Вассера? — халдей не был похож на того юношу из «дИшовых нУмеров», этот явно имел криминальное прошлое.

Уж чего-чего а синевы на коже во время своего вояжа в Новый Свет я насмотрелся… У этого руки были сплошь в характерных росписях.

— Во-во-во-во… — то ли он от природы был косноязычен, то ли я перестарался и здорово контузил бедолагу.

— Восьмой номер?

— И се-се-се-се…

— И седьмой? Поня-а-атно… Много постояльцев?

— Ни-ни-ни…

— Никого? Да ладно! Какая удача. Смотри, что сейчас будет: я тебя отпущу, а ты медленно выйдешь из-за стойки и не будешь кричать, потому что иначе я тебе башку прострелю. Мы вместе выйдем на улицу, а потом мой товарищ кинет на крышу бутылку с керосином, а ты будешь бегать вокруг гостиницы и орать про пожар. Понятно?

— Д-д-д-д…

— Так есть еще постояльцы кроме Потешного и Божка?

— Не-не-не…

Это начинало утомлять. Ночь была слишком длинной и нервной, и, в конце концов, сегодня я примерил на себя роль личного палача Его Величества, и мне это амплуа совсем не понравилось. Злоба на самого себя и досада на кретинские обстоятельства кипели в моей душе, и, наверное, поэтому я тряхнул халдея сильнее, чем требовалось, вырвав значительный клок волос, и задал ему последний вопрос:

— Сколько людей Вассера сейчас здесь находится?

— Во-во-во…

— Опять восемь? Всё, теперь молчи. Медленно вставай и шагай на выход.

Портье с криминальным прошлым, оказывается, успел напрудить в штаны! Не знаю, кем он там был, на каторге, и за какие преступления его туда упекли, но натура у него оказалась куда как более хлипкой, чем у давешнего карманника.

— Давай, Ваня, — сказал я, когда мы вышли на крыльцо.

Царёв чиркнул зажигалкой, тряпка, заткнутая в горлышко бутылки из-под лимонада, загорелась. Размахнувшись, Иван зашвырнул ее на крышу, послышался звон стекла и гул разгорающегося пламени.

— Можешь бегать и орать, — я дал портье хорошего пинка под зад.

— Пожа-а-а-а-ар! — заорал он и побежал прочь, в ночную тьму по направлению к шоссе, а никак не вокруг гостиницы. — Пожа-а-ар!!!

— Кретин, — только и смог сказать я.

Черный ход был загодя подперт толстым бревном, и нам оставалось только ждать, пока бандиты полезут наружу через парадный. План был прост — перестрелять их всех как в тире, но он, конечно же, не сработал: я не спросил у этого убожества за гостиничной стойкой, был ли в здании персонал! Я намеревался отступить к позиции за деревьями, где с оружием в руках уже поджидал Царёв, когда начался полный бардак.

Первыми на улицу, визжа, выскочили горничные — в ночных рубашках, растрепанные и испуганные, и я едва успел ударить снизу-вверх по руке Ивана: пуля из автоматического пистолета ушла в ночное небо, вместо того, чтобы прикончить одну из них. Он ошалело выругался, как подобает скорее кабацкому музыканту, а не правителю цивилизованного государства. Выстрел внутри гостиницы явно услышали, но среагировать толком не успели: двое полураздетых душегуба таки выбежали на крыльцо и принялись всматриваться в ночную темень, но почти одновременно схлопотали по две пули, и остались тут же, на ступенях. Третий попытался втянуть одного из них внутрь, но рухнул с простреленной головой.

Огонь разгорался.

В окне показалась фигура с ружьем, раздался грохот выстрела — на нас полетели сбитые картечью веточки и листочки. Царёв открыл ураганную стрельбу из пистолетов, не особенно утруждая себя прицеливанием. Пули одна за другой впивались в доски рамы, дырявили стекло, превращая его в мелкое крошево, выбивали кровавые брызги из тела стрелка…

С обратной стороны гостиницы послышался звон разбитого окна — кто-то попытался то ли сбежать, то ли совершить обходной маневр. Я наклонился, выхватывая из открытого ранца трофейный двуствольный обрез и патронташ, и побежал в сторону гостиницы, на ходу опоясываясь.

— Держать позицию! — скомандовал я.

Царёв сосредоточенно кивнул, перезаряжая пистолеты. Позиция казалась удачной: толстое дерево с развилкой из ветвей, как раз на уровне плеч. Из-за полыхающей вовсю крыши гостиницы и красного света от пламениразглядеть что-либо во мраке этой небольшой рощи было невозможно, так что Иван пребывал в относительной безопасности. Настолько, насколько вообще возможно в этой ситуации…

А вот я здорово рисковал, вприсядку пробираясь под окнами горящего здания, в котором еще, возможно, оставались враги. Эту само собой разумеющуюся истину я уразумел с необыкновенной ясностью, когда из торцевого окна первого этажа с испуганным воплем ко мне на спину сиганул маленький толстый человечек с чемоданчиком в руках.

— Ыть! — его удивлению не было предела, он явно не рассчитывал на помощь в приземлении.

А я совсем не ожидал получить наездника! Мой позвоночник, кажется, хрустнул, когда этот тип примостил свой плотный афедрон мне меж лопаток. Мы покатились по земле, чемоданчик полетел в сторону, обрез — тоже, в какой-то момент нам наконец удалось расцепиться, и толстячок задал весьма оригинальный вопрос:

— А ты кто?!

И закономерно получил по роже подошвой сапога, ибо первая находилась в непосредственной близости от второго. Этот странный тип не показался мне опасным, но вот чемоданчик… Чемоданчик при падении распахнулся, и в свете пламени пожара засверкали самоцветы — там было полно ювелирных украшений!

Встать с земли я не успел.

— Руки! — раздался прерывающийся от тяжелого дыхания мужской голос. — Не оборачиваться! Божок, собирай брюлики и ходу отсюда!

— Уф, черт… Потешный, это ж один из тех, за которых Вассер награду объявил! Как пить дать! Кончай его!

— Погоди, а где второй?

Ответом на повисший в воздухе вопрос стал грохот выстрелов, предсмертные стоны бандитов и топот ног Ивана:

— Это, наверное, последние… И гостиница полыхает вовсю! Пора бы нам обратить тыл, шеф?

И слова-то какие нашел! Обратить тыл!

Мы бежали не разбирая дороги, прочь от места битвы, и в моей голове в такт шагам и лупящему по бедрам чемоданчику, который я подцепил к ранцу, мелькали синонимы к этому дурацкому словосочетанию.

Обратить тыл. Ретироваться. Задать стрекача. Пуститься в бегство. Сделать ноги. Навострить лыжи. Дать по тапкам. Отступить. Сбежать. Взять ноги в руки… Не везет мне в Яшме с гостиницами, с самого первого приезда не везет. То табуреткой махаться приходится, то пальбу устраивать…

— Шеф, а мы не заблудились? — запыхавшийся Царёв явно терял темп.

— Заблудиться, Ваня, можно, только если у тебя есть конкретная цель путешествия. Какая у нас цель, Ваня?

— Обратить тыл, — снова сказал он.

Я не выдержал и рассмеялся — сначала натужно, а потом громко, заливисто. Царёв смотрел на меня как на полного кретина, а потом спросил:

— Сергей Бозкуртович, что с вами?

— Хе-хе, Ваня… Обратить тыл. Ретироваться.. Хо-хо! Задать стрекача! Сделать ноги, Ваня!

Дурной смех заразителен, и через некоторое время мы оба гоготали как умалишенные.

— Шеф, — спросил он, когда мы уже сидели у поросшей мхом колонны старого акведука и пытались отдышаться. — Это и есть приключения? Вы что, так всю жизнь живёте?

— Ох, Ваня, — сказал я. — Дерьмо это, а не приключения.