Флигель-Адъютант
Читать книгу "Флигель-Адъютант"
XХVI КРИПТИИ
Вычислив местонахождение гостиницы Башира, врываться в нее и бросать чепчики в воздух от радости я не торопился. Рекогносцировка и маневры — вот две ключевые составляющие любой операции. Я наворотил дел на острове и повторять такие кретинские подвиги в Шемахани не собирался. А потому — отпустив своих провожатых, занялся разведкой и сбором информации.
На самом деле я совершал моцион по городу и пил кофе — сначала у шемаханцев, потом у баалитов, потом — снова у шемаханцев. Видит Бог, у меня глаза на лоб лезли от количества выпитых чашек с этим бодрящим напитком! Ходил-то я по площадям и улицам никак не меньше трех часов...
Шемаханцы употребляли кофе со щепоткой какао, баалиты — с корицей и розовой водой. Конечно, это зависело от того, какого уровня была кофейня. В заведениях похуже ни о каких изысках мечтать не приходилось: все пили жженую черную сладкую жижу и мечтать не смели о большем. Пили — и ненавидели друг друга.
Ненависть пропитала долину Шемаха и готовилась выплеснуться через край — и это было страшно. Я чувствовал это всеми фибрами души, и аналогии роились в моем мозгу: Эвксина перед мятежом имперских добровольцев, Мангазея во время инцидента в институте благородных девиц, Яшма перед штурмом городского стадиона... И Сан-Риоль, конечно.
Теперь липкая, черная злоба клубилась в Шемахани. Баалиты и шемаханцы готовы были вцепиться друг другу в глотки, и, кажется, катализатором для этого послужила моя эскапада на острове Ахтамара. Как будто сорвало клапан у парового котла, и кипящее его содержимое уже начало вырываться наружу, грозясь превратить обычную поломку в настоящую катастрофу.
Костюм горца позволял мне оставаться условно нейтральным также, как и костюм пограничника во время путешествия в Новый Свет, на крайний Север. Беда была в том, что дили я понимал с пятого на десятое, а по-шемахански и вовсе не разумел ни слова. Кроме одного — "шноракалютюн", конечно. Но не заметить заколоченные, заложенные кирпичами и закрытые ставнями окна, кучки хмурых мужчин, следящих друг за другом с разных сторон улиц, разделявших этнические кварталы и готовые превратиться в барридкады груженые телеги, стоящие во внутренних двориках... Это было просто невозможно.
Да — внешне было всё благостно. Даже ночью работали лавочки, магазинчики и кофейни, люди кланялись и здоровались друг с другом, всё было тихо и обманчиво мирно, но...
Стражники с оружием в руках патрулировал только центральные улицы, боясь соваться в пригород. Эти ребята в белой форме ходили отрядами не меньше, чем в полдюжины бойцов и жались друг к другу, и не особенно интересовались происходящим в городе, мечтая поскорее пройти маршрут и спрятаться в казарму. Особняки и подворья знатных шемаханцев ощетинились колючей проволокой поверх кирпичных заборов, лаяли злющие волкодавы, охрана при первом же сомнении недвусмысленно клацала затворами винтовок. Шемаханцы победнее шушукались и жгли костры у порогов своих домов. Баалиты точили ножи, и в некоторых кварталах лязг от точильных станков с ручным приводом стоял просто неимоверный, аж зубы сводило.
С точки зрения диспозиции — кварталы коренных шемаханцев были расположены в виде эдакой запятой, хвостик которой тянулся вдоль набережной Гегамского моря — здесь проживали рыбаки, ремесленники, торговцы. А точечка представляла собой Старый город — с царским дворцом, особняками богачей, административными зданиями, храмами и историческими памятниками. Вокруг всего этого размытой кляксой размещались баалитские небогатые районы.
Насмотрелся я достаточно — оставалось понять, причем тут острова Ахтамара, кто такой Джавдет, о котором всё время трепались баалиты, и что послужило предпосылкой нынешней не к ночи будет помянутой революционной ситуации? Жили ведь они как-то десятки, если не сотни, лет бок о бок!
Чутье подсказывало — история с любовью на расстоянии нашего драгоценнейшего монарха к местной леди Ясмине, деятельность Вассера и его сумасшедших подельников, шаткая ситуация в городе и царстве в целом, и нынешнее предгрозовое состояние, которое было вот-вот готово разразиться кровавым дождем этнического и религиозного противостояния были частями одной картины. Как кусочки яркой мозаики на стенах домов зажиточных шемаханцев.
И здесь без помощи других людей уже было не обойтись, а потому я направился к гостинице Башира. Было уже заполночь.