«Все против всех»

Глава 58

— Ты прости меня, государь, но теперь не только мне принадлежит эти грамоты. Тебе решать отныне, что с ними делать, а я покорюсь любому твоему решению, какое бы оно не было!

Иван оторопел от неожиданного зрелища — «старшая сестрица» стояла перед ним на коленях, склонив голову, словно жутко провинилась. На столике стояла шкатулка, в которой, как он из любопытства заглянул, находилось несколько грамот, перевитых шнурками с большими прикрепленными печатями. И сразу возник вопрос — что в тех свитках написано, раз Мария Владимировна перед ним на колени встала.

Видимо, что-то очень неприглядное имеется в биографии бывшей ливонской королевы, потому что подобные грамотки монашке в монастырь слать попросту не будут иноземные правители — уж печати отличать он за эти месяцы хорошо научился.

— Встань, родная, ты что чудишь.

Иван чуть поднатужился и поднял сестру с колен, усадил на обитую сукном лавку — вроде диванчика или тахты. Приобнял по-братски, и показав на шкатулку, негромко спросил:

— Что там такое написано в грамотах, раз ты решилась мне тайну поведать токмо сейчас? Победы ждала и моего воцарения?

— Да, государь, теперь можно. Страшное там, может быть смерть моего единственного выжившего сына и твоего племянника!

— Ох, ни хрена себе маралья струя, — только и выдохнул Иван, ошеломленный таким признанием пожилой женщины.

И сразу же спросил:

— Откуда у тебя сын-то? И почему о том никто не знает?

От его вопроса сестра зарделась как девица, потупила глазки — но на такой мякине его уже провести было нельзя. Кающаяся тетка сорока пяти лет, прожженная интриганка, и в смущении — такого просто быть не может по определению, это вроде плачущего крокодила.

— В Каркусе, в моем доме, у меня были двое воспитанников, про которых знали то, что они лишились знатных родителей, и я взяла над ними опеку. Злые языки, клеветники подлые, шептались, что родила я тех близняшек, мальчика и девочку, втайне от своего мужа, короля Магнуса, принца датского, и лишь потом ему законных дочек родила.

— Да врут поди, — отмахнулся Иван, мысленно прикинув варианты. А «сестрица» стала пунцовой, потупилась как девственница на приеме у гинеколога, и тихо произнесла:

— Не врут они, братец, дочек от мужа прижила, это точно — других мужчин у меня тогда не было, Магнус токмо моим телом тогда овладевал, сопел постоянно и слюни пускал — омерзительно было, но долг супружеский исполняла исправно. А вот близняшек никак не могла от него родить. Мы с ним год не встречались, супруг постоянно мотался, в Москву ездил, долго жил там, как могла я от него дитя понести⁈ Он ведь войско просил у дяди, чтоб его на вилах жарили!

Королева побагровела, на этот раз без притворства — она жутко ненавидела венценосного убийцу своих родителей, братьев и сестер. И даже спустя много лет ее трясло от злости.

Иван же тихо охреневал — про воспитанников он знал, о том посольские дьяки поведали, они ведь ездили при царе Федоре Иоанновича к ней в Каркус, чтобы выманить в Москву, выполняя поручение боярина Бориса Годунова. Мария после смерти мужа в деньгах сильно нуждалась, вот и поверила лживым обещаниям роскошной жизни, не приняв в расчет, что после Федора и пока живого тогда мальчишки, царевича Дмитрия Углицкого, она самый реальный и законный претендент на царскую корону. Но видимо, о чем-то догадывалась, раз бастардов с собою не взяла.

— И от кого они у тебя? Живы ли они? Не опасайся — чем смогу, тем помогу, негоже моим племянникам на чужбине жить.

Вполне резонный вопрос и предложение — а как иначе, все же они брат и сестра. Да и возможностей сейчас много — княжеское достоинство не дарует, не в его власти, но можно «купить» у соседствующих монархов «титулярную грамоту», и племянники с ней в Москву и отъедут, как Гедеминовичи раньше делали, от которых те же князья Голицыны пошли. Так что просто выкупит титул — всего дел то.

— Мне ведь тринадцать годиков всего было, муж на двадцать лет старше — вечно пьяный и хмурый, приданное мое растаскал, своим людям раздарил. А мной попользовался и бросил, удовольствия никакого для себя в супружеской постели не нашел. Больно мне было с мужем жить, кричала — маленькая ведь совсем, а супруг только попользовался да позабыл про меня. Но через год появился он, мы к нему ездили покровительства просить — ласковый, обходительный и внимательный, и дрогнуло мое сердечко, не видела в нем возраста преклонного, что старше моего мужа на десять лет. Какой красавец, до сих пор как вспоминаю о нем, внутри горячо становится.

Иван помотал головой, услышав такие тайны. Кто такой он понял сразу — иных кандидатов в любовнике просто не имелось. Выходит, что правы дьяки, что ему на подобный адюльтер намекали.

— Ах, как ухаживал за мной красиво, подарки всяческие дарил, драгоценные перстни, знаками внимания баловал. Долго ли девчонке несмышленой голову вскружить? Муж не мешал нам совершенно — пил беспробудно, поляки его нарочно спаивали. А Магнус на их помощь надеялся, что полки двинут в Ливонию, все ее земли освободят от русских войск, и ему передадут в правление. Глупец — кто же такую дурость делать будет! В политике руководствуются только расчетами!

Королева выругалась словами, которые и знать то женщинам вроде нельзя, но они откуда-то этой лексикой овладевают в совершенстве. Вот только вряд ли Магнус глупец — попав в сложную ситуацию, не имея поддержки от брата, датского короля, взятый Иваном Грозным за «причиндалы» и не имея возможности что-либо сказать русскому царю, он дергался как пресловутая вошь на гребешке. И поехал к королю с одной целью — выпросить помощь, за которую не мог заплатить.

Нет, не так — увидев любовь венценосного собрата к своей юной супруге, занялся сводничеством, изображая непонимание происходящего — попросту «включил дурака», как говорится…