Под тенью века. С. Н. Дурылин в воспоминаниях, письмах, документах

* * *

[Елена Митрофановна Шатрова]

<…> Мне посчастливилось встречаться с ней у Сергея Николаевича и видеть ее в спектаклях Малого театра. <…> В 1939 году Сергей Николаевич пригласил меня поехать на просмотр спектакля Малого театра «На всякого мудреца довольно простоты», в котором Шатрова играла роль Мамаевой. После спектакля возвращались домой — Сергей Николаевич, Ирина Алексеевна, его бессменная спутница, и я. Он был очень доволен и говорил, что это один из образцовых спектаклей Островского, которым вправе гордиться Малый театр, и отмечал игру Шатровой. В своей последней работе — в книге о Шатровой он подробно описывает этот созданный ею образ. <…>

Мне посчастливилось быть свидетелем работы Шатровой над ролью Купавиной в пьесе «Волки и овцы» Островского. <…> В доме Дурылина в верхней комнате Сергей Николаевич просматривал сцены их спектакля. <…> Иногда по ходу работы использовали меня в роли манекена Беркутова, чтобы Елена Митрофановна обращалась не в пространство, а к живому человеку. Отрабатывался каждый жест, каждая интонация голоса, каждое движение. Это была интереснейшая работа. Не обходилось и без возражений со стороны Шатровой, и иной раз нелегко было убедить актрису в ее неправоте, но Сергей Николаевич делал это с большим тактом, чтобы не затронуть самолюбие Елены Митрофановны. <…> Она была очень общительной, иной раз, давая отдых Сергею Николаевичу, прогуливаясь по саду, мы разговаривали на бытовые темы. Она мне задавала много вопросов. Ее интересовало, как Сергей Николаевич мог так близко, душевно подружиться со мной, с человеком другой среды, далекой от театрального искусства, и вообще человеком техники (она не знала, что я занимаюсь литературой). Она относила это к доброму и богатому сердцу Сергея Николаевича. <…>