Академик Г.А. Николаев. Среди людей живущий

* * *

— Не забуду, как дед возвращался из Мексики после того, как читал там лекции. Перед отъездом я говорю: «Георгий Александрович, у вас ботинки как лыжи, носки загнулись, один каблук отвалился. Купите себе новые». — «Хорошо, голубчик, куплю».

Возвращается. Едем в машине.

— Заедемте-ка в Минвуз, — дед вынимает из кармана толстую пачку валюты, гонорар за лекции. — Надо сдать... Там (поднимает палец вверх) все видят (КГБ имел в виду).

Смотрю — на нем те же чоботы.

— Георгий Александрович, ну хоть ботинки-то вы могли себе купить?

— Знаете, голубчик, а эти удобные. Не жмут.

Алешин прочитал, как Алексей Киселев рассказывает о своем поступлении в МВТУ, и оторвался от записок:

— У меня была похожая ситуация. В 1962 году после машиностроительного техникума я поступал в МВТУ на сварку. Между защитой диплома и вступительными экзаменами было дня четыре. Я получил одну тройку и недобрал балл. В списках зачисленных себя не нашел. Что делать? Особых знакомств я в Москве не имел. Родом из глухой рязанской деревни Нармушадь, отца в 1942 году убили на фронте... Мне и говорят: сходи к Николаеву.

Георгий Александрович принял, выслушал. Посидите, говорит, у секретаря. Смотрю, бежит председатель приемной комиссии, роняя папки на ходу. Слышу сквозь дверь: «Молодой человек с отличием окончил техникум, сдал все экзамены, а вы его не принимаете! Если останетесь формалистом, нам будет трудно вместе работать».

...Пролетели годы учебы. Алешин — заместитель секретаря бюро ВЛКСМ факультета МТ.

— Комсомольские секретари на факультете были личности: Чеботарев, Володя Скворцов, но последующего секретаря я в глаза раскритиковал на факультетском собрании: «Не видишь людей, не умеешь с ними работать». Вышел крупный скандал. «Большой» комитет решил не рекомендовать меня для распределения в МВТУ.

Николаев вызвал вузовского секретаря ВЛКСМ и сказал коротко, как отрезал:

— Знаете, пока я ректор, я сам буду решать, кого мне оставлять на кафедре, а кого — нет.

Так он второй раз определил мою судьбу.

Третий раз это случилось несколько лет спустя. Я был уже заведующим лабораторией, кандидатом наук. Первые годы моего брака были счастливыми, родился сын. Со временем начались проблемы, и я подал на развод. В один прекрасный день получаю повестку в суд. Как не проживавшему в течение шести месяцев с семьей, мне грозило лишение права на жилплощадь и автоматическое выселение из Москвы. Суд вынес решение о моем выселении. Я подыскал работу во Владимире, но тут подключился дед, который узнал о происходящем от ребят с кафедры. Ничего не говоря, он стал нажимать на какие-то клавиши и за два дня до срока выезда вручил мне ордер на комнату в эмиэтэушном доме! Ему пришлось использовать все свое влияние ректора и депутата Верховного Совета...

Однажды мы крупно поссорились с ректором А.С. Елисеевым. Прихожу к Николаеву, сообщаю: сцена вышла, видно, не работать мне в МВТУ. И добавляю:

— Пойду в священники...

— Голубчик, — спрашивает Николаев, — вы хоть литургию знаете?

— И литургию, и все службы...

Тут Николаев и поведал мне один случай:

— Однажды в Америке сопровождавший меня профессор говорит: «Мистер Николаев, я должен перед обедом помолиться». А я ему провел литургию на латыни и старославянском, и он с час стоял ошарашенный...

— Но в церковь-то Николаев не ходил?

— Не пропустил ни одного крестного хода!

— Невзирая на все ограждения милиции и комсомольские оперотряды?

— А что? «Комсомольцев не пускают, — Алешин опять копирует деда, — а мы с Иван Иванычем — два старичка, на нас и внимания не обращают...»

С Иваном Ивановичем Макаровым они были закадычные друзья. Тот был самородок из рабочих, дед уважал его за золотые руки.

— Николаев — это эпоха... Он — потрясающий. У Буденного очередная внучка поступала в институт. Выбор пал на Бауманский. Дело было в 1965 году, Николаев только стал ректором. Семен Михайлович приехал к нему, а Николаев стал валять дурака.

— М-м-м, боюсь, возможности наши ограничены... Так что ничем не можем помочь...

Маршал пошел пятнами. После беседы в таком духе он быстро уехал, а дед потер руки: надо с него слупить миллионов двенадцать на строительство... Слупил!

Тактик был выдающийся! Заседания Сварочного совета вел как дирижер. Острые углы обходил по лезвию ножа. Чувствует, что нарастает большая склока, спохватывается:

— Виталий Александрович (профессору Винокурову), совсем забыл — меня ждут в Минвузе. Проведите-ка заседание вы...

Иными словами, выясняйте свои отношения сами... Потом будет ахать: жаль, меня не было, я бы повел дело по-другому...

В прежние годы многие женщины добивались Николаева. Он был мужчина видный, глаза горят — красавец...

— Знаете, Николай Павлович, — рассказывал как-то Георгий Александрович, — одна дама хотела меня обратать. Был я у нее в гостях, так спрятали мое пальто, надеялись оставить. Я вышел в пиджаке, сел в метро, доехал домой. Пальто потом вернули. Так и не обратала...

— Никогда не забуду выборы Николаева в академики, — продолжает Алешин. — Я был задействован, как теперь говорят, в «выборном штабе кандидата». Георгий Александрович выдвигался по отделению физики, химии и технологии неорганических материалов. На одно место претендовали 17 человек. Конкурсная комиссия рекомендовала для выборов троих.

Академиком — секретарем отделения был Николай Михайлович Жаворонков. Начинает заседание. Дает характеристику первому кандидату и тратит на него полторы минуты. На второго тоже уходит полторы минуты. Наконец переходит к Николаеву:

— Товарищи, Георгия Александровича нет необходимости долго представлять... — и следует речь на четыре с половиной минуты. Ага! Члены отделения уже знают, откуда ветер дует.

Начинаются выступления. Сторонники кандидатов выступают один за другим. Слово берет Борис Евгеньевич Патон.

— Николаев, конечно, не патриарх, но уже близок... — и льется песня во здравие Георгия Александровича.

Еще несколько выступлений за конкурентов. Выступает академик Александр Иванович Целиков — новая песня за Николаева. Еще серия выступлений за оппонентов, потом слово берет академик Кишкин — опять песня о Николаеве. Противники — на издыхании. Последнюю точку ставит Александр Федорович Белов: порекомендовав деда, вдруг спрашивает: «Уважаемые коллеги, не угодно ли попить кофейку?»

Академики уединились на голосование... Сорок пять минут считали результаты. Я места себе не находил. Вдруг объявляют: прошел Николаев!

Выскакиваю из зала — навстречу Николаев. Он приехал на собрание членов-корреспондентов, там свои выборы (появляться на собственном выдвижении я ему не советовал).

— Георгий Александрович, избрали!

Он сначала не понял. Стоит молча. Смотрю, слезы потекли.

— Николай Павлович, шампанского, в самом узком кругу!

Собрались у него дома, втроем-вчетвером, отметили это событие...

Потом были поздравления — на кафедре, в Училище. Как-никак, первый академик из кадровых сотрудников МВТУ!