Самозванка. Кромешник

Глава 2. Сейран

Сейран обретался ныне в отдельной пристройке, напоминавшей башню и с основным зданием соединявшейся посредством крытого перехода, учинённого на уровне полутора саженей над землей. Оценив оборонительный потенциал убежища, Фладэрик насмешливо прищёлкнул языком и выразительно зыркнул на родственничка, уныло бредущего подле с факелом. Стэван, подсвечивая больше себе в глаза, чем на дорогу, странно пожал могучими плечами, оправдать закономерный выбор и не пытаясь. Поскольку, в силу общего здравомыслия и житейской сметки, полагал предприятие заранее провальным.

Упырь успел оценить по достоинству как предивной жути портреты праотцов в массивных рамах, щеголявшие записной мрачностью, а то и откровенным косоглазием, так и стратегическое расположение раритетных ковров-гобеленов, утеплявших стены да гостей дезориентировавших, потому как порой лишь подразумевали эти самые стены, разграничивая пространство. И это было странно, поскольку в остальном планировка выглядела современно.

В глаза бросались многочисленные охотничьи трофеи и исполинский, напоминавший жерло вулкана камин большого зала, по которому Стэван прорысил особенно проворно. Видимо, опасаясь, как бы гостюшка драгоценный чего не спёр. Поскольку тут нашло упокоение целое стадо разнообразного редкого зверья обок с орудиями собственного умерщвления, фантазийно скомпонованного нарядными венками.

Фладэрик, вопреки досужим подозрениям, не особенно заинтересовался.

К подобным развлечениям он охладел давно, а к чужому бахвальству и вовсе был настроен саркастично. Кроме прочего, в зале притаилась стайка родни, что примечательно, живая, несмотря на скоропостижное окоченение, вызванное явлением чернявой беды, путешествовавшей по дому за угрюмым Стэваном.

Адалин привык к впечатлительности на удивление осведомлённых соплеменников, сопричастных двору и всем его сплетням, как степной тушканчик царскому терему — в лучшем случае, диковинной закуской эксцентричных господ. Стены Розы придворное злословие никак не ограничивали, а потому периферийные землевладельцы млели зайцами и стремительно деревенели, стоило очередному фигуранту побасенок промелькнуть на горизонте.

С другой стороны, у этих дядьёв имелся веский повод. Милэдоны со дня на день ожидали не то нарочных, не то уже конвоиров, что после «телеги» не удивительно.

Наследник Генрича — осунувшийся до костяка, просвечивавший мослами верстовой столб — ростом долговязому Адалину почти не уступал, а в лучшие времена удалью молодецкой да придурью хмельной и фору давал. Теперь же, из-за ключиц ли сломанных, потрохов отбитых или от общей гнусности происходящего, ссутулился и приуныл.

Обряженный, ровно фамильное привидение, в льняную рубаху до пят Сейран сидел на скромной постели, набросив на плечи медвежью шкуру. Обмотанные тряпьем ступни вампира подверглись свежей перевязке. Статная, точно княжна, упырица в богатом платье из узорчатого шёлка, подбитом мехом, неспешно обернулась навстречу посетителям, за версту обдавая шквальным высокомерием, вполне годным окучивать на большаке купеческие обозы пешком и без дубины.

Несмотря на выражение надменного личика, костюм, всем требованиям придворной моды соответствовавший, украшения в тщательно убранных на западный лад волосах и звонкий цокот подкованных каблуков, вампирица гордо несла перед собой огромную бадью с кувшином и ворохом покрытого коростой тряпья. Сзади горбилась под весом ещё одного ушата, полного бурой жижи, пепельная, предобморочная девица в туалете попроще.

Стэван почтительно склонил голову и придержал ненужный факел. В обиталище Сейрана коптили потолок с дюжину свечей да две железные корзины с углями, поставленные прямо у постели. Ширмы у узких окон тоже раздвинули. Так что света хватало.

Упырица с бадьёй, окинув посетителей стылым взором пронзительно голубых глаз, вызывавших невольные ассоциации с прорубью, снизошла до скорбного поклона, не разжимая побледневших губ. Адалин прищурился. Он понял, кто перед ним. Угадать труда не составляло, хотя про Тэарвин Упырь прежде только слышал.

Урождённая Арнэль, дочь безвестного и малопримечательного семейства, сдержанная, по всем приметам достойная супруга незадачливого наследника Милэдона, жила во владениях затворницей. Двором она благоразумно пренебрегала, равно как и злополучными знакомцами муженька.

Адалин редко посещал густонаселенное фамильное гнездовье командира Прихоти, предпочитая, по примеру самого Сейрана, крепость сомнительной прелести домашнего уюта. И всё же, Тэарвин производила впечатление.

Фладэрик поглядел на пегого от подживавших синяков Милэдона.

А ведь умельцы Канцлера не особенно скромничали. Вампир, стиснув зубы, не без труда забросил ноги обратно на кровать, надсадно фыркнув, как подозревал Упырь, лишь для того, чтобы скрыть постыдный, но вполне оправданный стон.

— Я и забыл, что ты женат, — подходя ближе, сознался Фладэрик в тоне придворной беседы.

Стэван, оставив несчастный факел в кольце подле двери, тенью воздвигся за плечом. Его старший брат, позеленевший от натуги, медленно перетянул шкуру на грудь, уставившись мимо гостей неподвижными, неправдоподобно большими в окружении роскошных синяков глазами на ссохшемся лице. Те странным образом напоминали инкрустацию — кусок стекла или полированного камня в маске из выбеленной кости. На лбу бывшего командира проступила испарина. А Фладэрик мысленно выругался. Недоброй памяти умельцы скромности той и близко не нюхали.

Милэдон стоически ощерил треснувший рот в жалком подобии усмешки:

— Здравствуй, Фладэрик. Стэван.

Адалин покивал, разглядывая невысокого юношу, прикорнувшего на сундуке в углу с каким-то кодексом. Парень бдительно сверкал зенками, положив книжку на колени. И явно размышлял, не подтянуть ли поближе ножны, праздно прислонённые к стене. Судя по дублету и знакам, его украшавшим, вампирчик был наследником одного из министериалов Милэдон. Да ещё и гвардейцем.

Проследив за взглядом гостя, командир прикрыл веки:

— Аарэм Дофот, вестовой… бывший. Мой держальник39.

— Тоже, видимо, бывший, — усмехнулся Фладэрик.

Сейран едва приметно пожал плечами:

— Близкий.

— Логично, — одобрил Адалин, чуть пристальнее необходимого оглядев парня вновь.

Воспитанник держался настороженно, разделяя заблуждение Стэвана относительно персоны незваного посетителя. Обычай принимать то ли под опеку, то ли в услужение свежеприсягнувших Лучистых, молоденьких выпускников Стударма, на диво бестолковых, зато энергичных, что пащенки, корнями прорастал в седую древность. Тем не менее, а может, и благодаря тому, оправдывал себя на деле. Подопечных называли «близкими» и натаскивали соответственно собственным представлениям как о функциях, так и о моральном облике гвардейца.

Фладэрик кивнул.

Дофот, отложив кодекс, нашёл нужным поклониться, почти чопорно от растерянности: вампирчик никак не мог разгадать настроения патрона. Не мудрено. Физиономия отличалась выразительностью иного умертвия до пробуждения.

Третий Милэдон, откашлявшись, зачем-то цапнул кочергу, отчаянно поворошил угли в корзине, щедро осыпав искрами окрестность да чудом не опрокинув конструкцию. Поглядел на брата.

— Аарэм, будь добр, поставь столец40 для гостя, — распорядился Сейран негромко. — Вот тут, поближе. Спасибо, — говорил подданный мягко, хоть и с трудом.

Упырь подавил тяжкий вздох. Командир Прихоти был на редкость дельным и достойным мужем. Верил в добро и справедливость, а то и, стыдно сказать, благородство. Нежизнеспособная особь. Тем паче, в долине Олвадарани, владениях дивноокой Равнсварт.

— И тебе, Стэван, — продолжал негромко Сейран. Белокурый богатырь, не выпуская верной, пусть и неловкой кочерги, что-то пробурчал, возможно, уже размышляя, как этой самой кочергой будет дорогого гостя в случае чего потчевать. — Распорядись насчёт обеда. Думаю, Адалин голоден?

— Нет, благодарю, — тряхнул головой тот к облегчению не слишком хлебосольно настроенного молодца. — И от жажды тоже не умираю, — предвосхищая развитие темы, заверил Фладэрик с тонкой улыбкой.

Сейран фыркнул.

Когда бдительная родня — кровная и самочинная, — покинула спальню, Милэдон смущённо покосился на посетителя. Фладэрик на взгляд не отреагировал. В сущности, ничего предосудительного. Даже завидно. Преданные до посинения сродники, бестрепетная жёнушка, собственноручно менявшая мужу перевязки. Чем не идиллическая картинка?

Разве что, участь главного героя невзрачная да безрадостная.

Адалин прикрыл глаза. Сам он на исконных землях отчизны чувствовал себя едва ли не более одиноким, чем среди пьяных степей за Колючим Змеем или вздыбленных менгиров Мрачных Холмов. В Голоземье хоть подраться удавалось от переизбытка чувств.

— Я скверно выгляжу, — вяло усмехнулся Сейран. — Впрочем, ты тоже, — а ведь, и верно. Упырь почти позабыл о состоянии собственной физиономии. — Что стряслось?

— Выжлецы, — кратко отчитался Адалин. — А тебя, я так понимаю, выродки Тэрглоффа?

— Они, — бывший командир покаянно вздохнул. — Прости, Упырь, я облажался… — Фладэрик вежливо вздёрнул бровь, собираясь уточнить, однако Милэдон, сипло кашлянув, опередил вопрос: — Наверное, сболтнул чего лишнего по пьянке. Пёс их разберет… Насели крепко.

— Но домой тебя отпустили, — пожал плечами Фладэрик, скрестив на груди руки.

— Я, всё-таки, наследник Белого Генрича.

В душной комнате пахло скверно: болезнью, болью, бобровой струёй, дягилем, барсучьим жиром и гарью. Больше всего бесила именно гарь. Даже сладковатый душок, распространяемый гноящимся несмотря на все старания Тэарвин мясом, да опийный привкус, вызывавший гаденькие ассоциации, так не раздражали.

Упырь, растирая ладонью нижнюю часть лица, прогулялся до сундука, задумчиво поглядел на забытый кодекс. Поднял.

— Да и куда я денусь? — Милэдон лежал на спине, уставившись в потолок. Растрескавшиеся губы неприятно кривились. — Видал, что с ногами…? — Упырь рассеянно покивал. — Тинктурами напоили так, что не заживает ведь ничего! Хэминд, отморозь, старался.

— Нешто самолично? — подивился между делом Адалин, листая шелушащиеся страницы.

— А то! Крысий канцлер.

— К сожалению, вампирский, — повернувшись на каблуках, прищёлкнул языком Фладэрик. — Хорошо. Мне нужны подробности. Надо понять, что им известно. Кстати, — он выразительно приподнял кодекс. — Ты же, разумеется, в курсе, что эта писанина считается запрещённой на территории долины Олвадарани последние четверть века? Твой великовозрастный держальник точно надёжен?

Сейран слегка поморщился, насколько позволяли медленно заживавшие побои:

— Упырь, я введу его в семью. Он мне как сын.

— Это же не ответ, — почти издевательски скривил губы Адалин, талантливо симулируя брезгливое недоумение.

Милэдон подавил тяжкий стон:

— Ну, разумеется. Ты хоть кому-то доверяешь? Брату своему, к примеру?

— А ты наивный, — Упырь почесал бровь, меланхолично колупнул подвядший струп.