Самозванка. Кромешник

Глава 1. Дивноокая Айрин

Пространный Тронный зал купался в чадном сумраке и благовонных воскурениях. Огромные треножники коптили укутанный тенями свод, монолиты полированных колонн из вулканического стекла украшали пышные цветочные гирлянды. У витражных окон, одухотворяя сквозняки, дымили серебристый фимиам чародейные кадила. Пьянящий аромат тёк патокой через толпу осанистых вельмож, чьи вышитые сапоги безжалостно топтали духмяные охапки трав на глянцево отполированном полу. Исчадия крытых замковых садов, изобильных назло погоде и проискам садовников, испещрили пепельные стены розовыми кружевами.

На стенах проступали золотом текучие узоры — давно забытые, безгласные писания и образы, которых больше не хранила человеческая память. Вглядываться в колдовскую вязь не рекомендовалось. Она туманила рассудок хуже тинктур из дурнопьяна. А потому стены милостиво укрывали гобелены со сценами охот и битв, цветами и благородными животными.

Чёрный Трон Её Величества напоминал оборонительное сооружение, цитадель в миниатюре с резными подлокотниками, сквозь которые проросли колючие побеги розовых кустов. В шипастых переплетениях ветвей алели ранами багряные цветы. Искусно вышитые золотом атласные подушки в колючем окружении напоминали приманку очевидного капкана.

Мудрая Айрин не рисковала попрать сие опасное великолепие и неизменно говорила с подданными, позируя на фоне. К тому же, в жутком гнездовище исправно выводили нежные рулады яркие пичуги — любимицы Госпожи, слишком трепетные для этого мира, а потому исправно мрущие от ненароком брошенного взгляда или, не приведи Князь, чиха.

Адалин, не ко времени помянувший змей, усмехнулся. Уж где бы, казалось, им самое место. Но пресмыкающиеся гадины, здраво опасаясь конкуренции и уважая превосходящего врага, Королевы и её Дам избегали.

Птицы свиристели, цветы благоухали, в зале царило раболепное безмолвие, на время потеснив монаршие амбиции.

Ради затеянного представления совещание прервали, но снабдить ясновельможную толпу соответствующими предписаниями запамятовали, отчего Высшие растерялись. Удивлённо пялились на потрёпанного прелагатая, равнодушно вступившего под сумрачные своды, шелестели раззолоченными плащами и бестолково задирали породистые носы.

Адалин вельмож проигнорировал и уставился на витражи за тронной спинкой. Цветное стекло рассыпало радужные блики по антрацитовому глянцу каменного пола, напоминавшего поверхность обманчиво подёрнутого ряской омута в ночи.

Её Величество, князепосланная госпожа долины Олвадарани и хозяйка коронного замка, повелительница Вод и Птиц, предивная Айрин, девица — хах! — Равнсварт, в ожидании перебирала сахарными перстами косточки чёток.

Застывшие вокруг ряды Лучистых, Высших и динстманнов — контингент не самый гостеприимный, к непринуждённой обстановке не располагающий — отмалчивались. На задах, ослепляя самоцветным мерцаньем и исподволь пованивая чародейными притирками, боевым порядком выстроились Дамы.

Неодобрительное внимание самолюбию не льстило, но Упырь, стыдом не обременённый, реагировал спокойно. Остановился посередине зала и подождал, пока из недр зачарованного пола проступит колдовской узор. Золотая вязь, раскаляясь, сплетала дивные орнаменты и проявляла из потёмок Чёрный Трон в цветочном изобилии гирлянд. Зал задрожал жилами чародейного рисунка, как старческая длань — взбугрившимися венами. Заблестели выложенные тёмной шпинелью орнаменты, умащавшие подножие престола и пяты колонн. Зажглись светляками над трясиной драгоценности и самоцветные вышивки на шёлке-бархате вельможных одеяний.

Несравненная Айрин изволила улыбнуться. С изяществом и лёгкостью воплощённого совершенства.

— Моя Королева. — Упырь неспешно опустился на одно колено, покладисто пригнул в ритуальном поклоне голову, на деле избегая смотреть на самодержицу до срока.

— Адалин.

Лица Фладэрик не поднял.

Нежный голос ласкал слух свирелью и серебристо переливался беспокойством. Фладэрик, вынужденно внимательный, повадки Равнсварт изучил давно и крепко помнил. Чарующий перезвон, щекоча поставленными модуляциями, рисовал в воображении и невесомо розовеющие скулы, и пристально смотрящие синие глаза. Упырь намеренно расслабил челюсти: елейная шлёнда53 оставалась верна себе до кончика мизинца.

Попытка прожечь взглядом почтительно склонённую макушку успехом не увенчалась. Королева перешла к более активным действиям.

— Ты задержался, Адалин, — сообщил напевный голос.

— Сожалею, моя королева. — Фладэрик неприметно поморщился, проворно облизнул губы и откашлялся. Горло схватил спазм: точно медведь из берлоги отозвался.

По рядам Высших пошёл бродить ядовитым сквозняком шепоток. Придворные пока в оценке скромничали. Но Дамы уже шуршали крысиной стаей в подполе. Выглядел «старший Адалин» не то умертвием, случайно приблудившимся с Мрачных Холмов, не то самоходным пугалом. Являться пред монаршии очи в таком виде не следовало. Но Айрин затеяла очередной фарс нарочно.

— Тебя извиняет и оправдывает результат, — заметила правительница печально. Повисла многозначительная пауза.

Фладэрик поклонился ещё ниже:

— Благодарю, моя королева.

— Ты можешь подняться, — заметила Равнсварт благосклонно.

Вкрадчивый щебет пичуг и шелест придворных превосходно оттеняли дивный голосок. Окутывали душным сказочным ореолом и в мозги ввинчивались так, что голова кружилась.

Адалин неспешно распрямился. И поглядел на королеву.

Девица Равнсварт сегодня отдала предпочтение скромному туалету. Облачение Её Величества переливалось вышивкой всех оттенков ночи: от лунного серебра до загадочного индиго. Тёмный жемчуг витиеватыми узорами обтекал безупречное тело, блестящий мех опушки льнул к бархатным щекам. И все хвалебные эпитеты, все куртуазные изыски падких на преувеличения виршеплётов, что без устали прославляли её красу, меркли по сравнению с оригиналом. От изящных сапожек, погребённых под складками изукрашенного подола, до тяжёлой копны перевитых алмазными бусами медово-золотых волос — Айрин, по обыкновению, была ослепительно прекрасна.

И трогательно печальна. Огромные тёмно-синие глаза, почти чёрные в полумраке зала, широко распахнулись. На бледных скулах и правда проступал румянец. Маска пронзительной, утончённой скорби чрезвычайно шла прелестному личику.

— Ваше Величество.

Фладэрик предпочёл любоваться изощрёнными сплетениями колючих стеблей за плечиком девицы Равнсварт.

Правительница наклонила увенчанную короной голову:

— Тебе нужен отдых, Адалин.

— Как прикажет моя Королева. — Против отдыха Упырь не возражал. Но фарс затевался не для этого. — Ваше Величество желало меня видеть сразу по прибытии.

— Разумеется. — Трепетная безупречность ещё чуть-чуть похорошела, усугубляя нежную улыбку.

Упырь ожидал какого-то продолжения. Но Айрин молчала и прозрачно розовела скулами, чуть приоткрыв припудренные губки. У старшего Адалина паскудненько заныло между рёбрами. И отчаянно зачесался загривок, давно предвкушавший палаческий топор. Или шибеницу. Смиряя впечатления, блудный подданный пересчитал пунцовых чудищ, что прикидывались цветами. Слева Трон стерегла аж дюжина. Пауза затягивалась. Скоро и ясновельможная толпа неладное почует.

Королева разглядывала побитого прелагатая с плохо скрываемой смесью противоречащих друг другу эмоций. Фладэрик устало покосился на самодержицу. Волшебное видение лелеяло потайные страдания и улыбалось с ласковой задумчивостью менестрельей грёзы. В глазах-озёрах плескалось по утопцу.

— Благодарю тебя, Адалин. Я рада твоему благополучному возвращению, — голос ластился голодной кошкой. Исполинские розы почти напоминали пасти плотоядных бестий: того и гляди, облизываться начнут.

— Должен ли я присутствовать на Совете? — брякнул Упырь, тщась ухватить за хвост упорно норовившую ускользнуть реальность. Тёмные глазищи затягивали чёрными омутами. — И дозволено ли мне будет развеять… некоторые сомнения?

Вопрос был правомочным. Старший отпрыск Адалин являлся Высшим по праву наследования, главой Благородного Рода после смерти Тайдэрика. И чему возмущались в потёмках вельможные мужи, сверкая зенками, он не знал. Вернее, предпочитал делать вид, что не понимает. Дамы переваривали услышанное — им требовалось больше времени и, возможно, дополнительная информация.

Королева смотрела так нежно и светло, что на душе шакалы взвыли. Фладэрик снова опустил глаза. Девица Равнсварт задумчиво кивала. Тонкие, длинные пальцы, изредка задевая острыми ноготками резные бусины чёток, мерно накручивали круг за кругом. Едва уловимый звук мерещился особенно отчётливым в сонме приглушенных шумов.

— Я прочла твоё донесение, — заметила Айрин чуть слышно.

Выжлецовы откровения правительница изволила окрестить «донесением».

Фладэрик мысленно усмехнулся, принимая правила игры. Равнсварт невесомо улыбалась мягкими, как перина в княжьем тереме губами. Но глаз улыбка не касалась. И всё же выглядела королева бесподобно юной и обманчиво наивной. Красивее женщины Фладэрик, пожалуй, не встречал. Одна беда — за ослепительным фасадом скрывалось кое-что похуже ловчих ям.

— Они требуют пояснений, — отозвался Адалин, подумав.

— Разве? — улыбка заострилась. — Я всё поняла.

Фладэрик на миг прикрыл глаза. «Дивноокая Айрин» творила очередную заумь. На спытки не тащила, Хеминда или сразу палача из толпы не выкликала. И смотрела так, будто в зале больше никого и не было.

— Нет, моя Королева, — упрямо тряхнул неубранными волосами Адалин. За пазухой неприязненно заёрзал встревоженный, тонко чуявший хозяйское настроение Позёмыш. — Они требуют пояснений.

— Изволь, — задумчиво мурлыкнуло Величество, час от часу хорошея. Упырь моргнул, подумывая вновь опустить глаза: уж больно дивная картинка толкала на шальные подвиги. — Возможно, тебе стоит действительно всё разъяснить.

Адалин призадумался.

Насчёт девицы Равнсварт коронный прелагатай питал неоднозначные эмоции, подданному не приличествующие, а потому соображать приходилось быстро, а аудиенции опасаться больше заслуженного эшафота.

«Что ж тебе не сиделось в своём позолоченном теремочке? — подумал Фладэрик угрюмо. — Подобной девице к лицу прясть кудель в ожидании какого рыцаря да с дамами шушукаться. Желательно, о кружевах и вышивках, а не заморских ядах и прочих… подковёрных прелестях».

Не тут-то было. Адалин имел сомнительное удовольствие убедиться, что сия змея не только жалила, ещё и на расстоянии плеваться наловчилась.

— Мессир Адалин, — напевно позвала синеглазая правительница, чуть повернувшись, так что отблески пошли гулять по разукрашенному вышивками лифу. Юная нежность, не обременённая стыдом. — Фладэрик, — повторила дивноокая Айрин уже тише, словно прислушавшись к эху. — Я приму тебя сегодня сразу по окончании Совета. — Медовые губы ласково изогнулись.

Упырь отрывисто кивнул: личных аудиенций он терпеть не мог в основном потому, что, к собственной досаде, не мог за себя поручиться. Кусал сердито губы, кривил физиономию, но покладисто отыгрывал преданного вассала. Да так, что порой и сам верил. Пуще того, в хитроумно расставленных мережах державного очарования путался. О чём соратничкам его лучше б никогда не догадаться.