Самозванка. Кромешник

Глава 9. Ворожба

Обманчивая тишина ласкала усталый разум перьями заморских птиц. Адалин неслышно выскользнул в соединявшую опочивальню с приёмными покоями потерну. На ходу стянул шнуровку ворота рубахи и сбежал по каменным ступеням вниз.

Тайный лаз скрывал старинный гобелен ратной схватки Величеств с порожденьем мрака из бредней чароплётов. Несмотря на неправдоподобно жуткий вид, Адалин не сомневался, что затканная пеплом и багрянцем тварь в рогатом шлеме где-то да существовала.

Валтаровы записи нашлись в небольшом ларце вместе с ещё несколькими свитками. С лучину64 Упырь шуршал листами, изучая переписку. Айрин держала связь с предводительницей западных ведьмищ, любовно именовавшей королеву Северной Звездой и «доцей». Фладэрик нахмурился и пробежал глазами краткую эпистолу Ставменского волхва — доклад об отбытии наместника. Просмотрел свитки под сломанным сургучом жешских магнатов и союза западных негоциантов, жаловавшихся на Чёрный След, что лютовал на перевалах и ни один обоз не пропустил без урона. Чёрный След номинально подчинялся одному из оборотнических господарей. Которому именно — Кноблач, их главарь, решал сам и в выборе руководствовался соображениями удобства, а не благородства. Потому взывать к вампирской госпоже здесь было бесполезно. Рункард Валэсны, хозяин оборотней Марумана, ещё мог демонстративно прислушаться и окоротить скорых на расправу перевертней Следа, но Седой Имрэ и, тем паче, лютый Дитмар, заправлявшие в западных лесах, чихать хотели на приказы дивноокой. Адалин это прекрасно знал и, отчасти, приложил к тому руку.

Упырь не рассчитывал найти тут хоть что-то стоящее, и потому, обнаружив чертёж, едва слышно присвистнул. Владычица Каменной Розы, оказывается, на досуге забавлялась колдовством. И колдовством не обыкновенным.

Филигранный рисунок повторял узоры битого стекла, кругами выложенные в Голоземье. Фладэрик склонился над ларцом, недоверчиво щурясь в полумраке. Клятые чудодеи вовсе помешались.

Алмазная Лилия и Каменная Роза. Что ж вам понадобилось за Кромкой?

Упырь услышал скрежет и по нему догадался, что слишком крепко стиснул зубы. А потому намеренно расслабил челюсти и расцепил незаметно стиснувшиеся кулаки. Пальцы десницы отчего-то потемнели и выглядели покойницкими. Адалин деликатно уложил свитки обратно и сердито размял зудящую переносицу. В глаза будто пригоршню трухи швырнули.

Паскудные открытия совсем не радовали.

«Ты теперь Кромешник», — прошептала, улыбаясь, тьма.

А ещё Фладэрик наткнулся на донос с печатью Тэрглоффа. Ябедничал клятый канцлер на Корсака и на него.

Прелагатай мрачно улыбнулся, растёр загривок под неубранными волосами и подошёл к окованному железом колдовскому кодексу, зависшему над полом без пюпитра. Айрин не потрудилась даже перевернуть страницу. И Фладэрик прочёл исчерканный комментариями пращуров, ажурный разворот.

Пиктограммы и сепараторная ворожба, гоэтия65 и теургия66.

Те твари, что ждут, принюхивались из углов. И ночь как будто оживала. Адалин почти услышал пастушью свирель.

Самонадеянной глупости, тесным венцом натёртой и оттого воспалившейся, воистину нет предела. Упырь в безмолвной тоске воззрился на безответный фолиант. Чего безумцам не хватает? Зачем за Кромку лезут и сил тамошних домогаются? И без того ведь не найдётся равных могуществом в обширном околотке. У одного — Сартан на сворке, стая выжлецов и дивное собрание страстей, взращенных в подгорных мастерских. У второй — целое племя прирождённых убийц, кровожадных навий, практически не убиваемых и зачарованных до полного безволия.

В виду открывшихся обстоятельств на Розу следовало потратить ещё день-другой.

В покоях Её Величества, несмотря на свинцовую тяжесть предутренней тьмы, чары поддерживали влажный, дурманивший воображение полусвет. Ласково дохнуло в лицо гвоздикой, розмарином и вездесущей железной травой — духмяное сочетание баюкало королевское ложе.

Прогоркло пахло очагом и мехом.

Фладэрик отодвинул тяжёлую гардину, умудрился не свалить свечник, оплывший у самого прохода жировыми слезами едва ни до полу. И посмотрел на госпожу.

В жерле открытого очага ещё тлели наколдованным огнём головёшки, распространявшие проклятый смрад. Адалин с некоторых пор ненавидел запах огня в доме больше навязчивой пряности благовонных воскурений. А потому поморщился поганому обычаю и осторожно подошёл к постели.

Ложе Айрин венчало трехступенчатый постамент, обложенный шкурами и коврами, точно берлога дикаря. Равнсварт, во сне особенно очаровательная, раскинулась среди шкур ночным кошмара затворника. На диво привлекательная в развратном забытье. Хоть нежное лицо и выглядело пепельным в лиловом полумраке. Ресницы дрогнули и томно приоткрылись. Упырь, помедлив, опустился на корточки и непроницаемо улыбнулся. Потусторонняя прелесть полусонной госпожи завораживала не хуже, чем накануне.

— Фладэрик, — ласково мурлыкнуло распутное видение. — Куда ты? Разве уже утро?

— Скоро, — Упырь оглянулся на узкое окно и пожал плечами. Девица Равнсварт сладко потянулась, гибкая и пластичная на зависть всем замковым кошкам и придворным змейкам. — Мне надо идти, Ваше Величество.

— Куда же? — Синие омуты плутовски щурились. Скулы чуть заалели. Королева выскользнула из-под шкур и уселась боком, опираясь на руки. Юное нагое тело влекуще изогнулось в меховых волнах. — Ещё не рассвело…

— Самая пора для прелагатая, — напомнил Фладэрик и бережно погладил бархатную, едва розовеющую в полумраке щёку госпожи.

Айрин покачала головой:

— Ты странный, Адалин. До сих пор не могу тебя понять. Зачем тебе это?

— Преданность? — насмешливо поиграл бровями Упырь, не отнимая руки.

Равнсварт очаровательно поморщилась:

— Так это преданность тебя из моей постели гонит?

Томная после сна, выглядела королева даже краше вчерашнего. И Фладэрик нарочито призадумался над ответом:

— Как ни чудно. Не ты ли давеча досадовала на дотошность Канцлера и скрытность Второго Советника? На Древнюю Силу и прочие… радости?

— И это не может подождать? Ложись! Мне следовало тебя женить. На этой, с кем ты там был помолвлен? — Айрин небрежно встряхнула золотыми волосами и улеглась в мехах, сладко и ехидно улыбаясь.

— Зачем? — тоже усмехнулся Адалин, наклоняясь к лукаво кривящимся в предвкушении губам.

— Она б родила тебе детей и не выпускала из долины. А ты был бы со мной…

— Ерунда. — Упырь глухо рассмеялся, сжимая пальцами нежное бедро. Равнсварт одной рукой уже оплела подданного за шею, а другой направила его ладонь. — Звучит безумно.

— Ты прав, — выдохнула королева. — Наверное, я бы её убила. Ты мой, Фладэрик. Запомни.